Мы убиваем за Игниум
Шрифт:
— Валентин! Отходи!
— Ублюдки пробили топливный бак!
— Валь! — закричал я так, что чуть не сорвал горло. — Отходи и чинись, я прикрою!
Только чем? У меня была всего одна «Преисподняя» в плечевом блоке. Я отправил её в Эмблему Огня. Исполин Кэлвина пошатнулся.
И всё.
Это конец.
В рации раздавались крики паники. Наши ригги, те, кто уцелел, отходили. Валентин не отвечал. А врагов вокруг было слишком много и все они палили мне в ноги. Я слышал крики умирающих десантников по
Эмблема Огня наводила на меня обе руки. Не знаю, о чём думает Кэлвин, но какая разница? Прямо сейчас он смотрит на меня и готовится уничтожить.
— Не в этот раз, камрад, — сказал я. — Полный вперёд! Огонь по желанию! Из всего, что есть!
Но не было ничего. Сотки и малые ракеты могли только сбить внешний обвес с исполина или поцарапать его краску.
На радаре затухала точка, обозначающая большую риггу Валя, и я мог только надеяться, что это потому, что он заглушил двигатели и разбирается с горящим баком.
А с другой стороны появился ещё один исполин.
Плакальщик Яна зарядил всеми пушками в Эмблему. Исполин Кэлвина пошатнулся и начал встречать новую угрозу лбом Я хотел приблизиться к нему и помешать стрелять.
Но последний исполин, Трибун, выстрелил мне в ходовую с двух пушек.
Свет в кабине погас. По внутренней связи кто-то истошно вопил от боли. Канонир бросил свой пульт и спрятался в угол.
— Ходовую заклинило! — сквозь эту какофонию звуков я различил голос главмеха. — Ноги едва держатся, сейчас…
Мощное попадание и рация запищала. А потом и вовсе замолкла. Я ещё раз посмотрел в оптику.
Ян подошёл к Кэлвину в упор. Единственная оставшаяся рука исполина с работающими пальцами вцепилась в корпус врага. В то место, где должна была быть кабина. Я видел, как мощные пальцы рвут слоистую броню, будто кто-то пытается оторвать ломоть свежевыпеченного хлеба.
Исполин Кэлвина поднял свободную руку. Из неё выдвинулись светящиеся стволы игниумовых копий. Кэлвин навёл их на кабину Яна.
— Янек! — вскричал я так, что сорвал голос. — Нет! Держись, я иду!
Копья выстрелили. Плакальщик замер, и Эмблема высвободилась из его мёртвой хватки.
Я нажал педали до упора, но ничего не происходило.
— Сука! Иди уже, кому говорят! Иди…
Ещё одно попадание. И я ощутил то, что доводилось испытывать совсем недавно. Ощущение полёта.
Мы падали.
На спину.
От удара меня выбросило из кресла. Я куда-то отлетел. Ноги пронзила такая острая боль, что я не смог стерпеть и заорал. Будто кто-то разогнул одну мою ногу в колене против сустава, а другую согнул в том месте, где она не должна было гнуться.
Правая штанина ниже колена топорщилась, что-то упиралось в неё изнутри. Оттуда бежала кровь. Я опять заорал, но это не помогало. Правая рука не шевелилась, так и не зажившая пулевая рана вновь кровоточила.
Я
— Ян, я иду, — просипел я.
Куда я еду? Со сломанными ногами? Даже не смогу уползти.
— Генерал! — ко мне подскочил радист. Его имя я тоже не успел спросить. — Вы ранены. Надо бежать. Мы…
Я услышал стрельбу. Вражеский десант проник к нам в корпус. Суки, в мою риггу!
— Генерал, надо сдаваться, — радист плакал.
— Нет, — я взвёл курок револьвера. — Ни за что. Но ты сдавайся. Иди к ним и скажи, что сдаёшься. А я буду стрелять.
Радист всхлипнул, но вытащил револьвер.
— Нет. Я же всегда мечтал служить на исполине. Я…
— Как тебя зовут? — спросил я.
Он не успел ответить. Заглянувший в кабину десантник в форме Великого Дома Рэгвард убил радиста короткой очередью. Я выстрелил с левой руки, но отдача была настолько сильной, а я настолько слабым, что револьвер просто вылетел.
Десантник подошёл ко мне и занёс надо мной ногу.
Последнее, что я видел, была ребристая подошва его обуви.
Хотел бы я сказать, что сразу потерял сознание.
Но удар был очень болезненным, а он пнул меня ещё два раза перед тем, как я отключился.
Эпилог. Возмездие приходит с севера
Я лежал на металлическом полу нашей боевой ригги «Шарлотта». Анри Шелье, мой старый друг, сидел в кресле первого пилота, забросив ногу на ногу. Обычно он всегда приветливо улыбался, но сегодня всё было иначе.
— Я же тебе говорил, что полы в кабине должны быть чистыми! — сказал Анри со злобной ухмылкой. — А разве это чистые полы?
Пол кабины был залит кровью, мочой и дерьмом. Всем тем, что вываливается из только что убитых. Анри достал белоснежный платок и провёл им по пульту управления. На белой ткани остались следы тёмной крови.
— Всё должно быть идеально чисто, — продолжил Анри и швырнул в меня платок. — Мы можем умереть в любой момент, а умирать лучше в чистоте. А что это такое?
На полу лежали убитые люди из моего экипажа, все, кто когда-либо служил со мной. Патрик, Сэйдр и Деметр из первого моего экипажа. Лана со своим котом, то, что от них осталось после взрыва снаряда из осадного миномёта. Анджей и Сергей, мой канонир и радист. Рядом с ними мои новые канонир и радист, чьи имена я так и не узнал. Василий Радич, что был моим помощником несколько боёв.
Возле входа в кабину лежит главный механик, мой тёзка. А рядом с электрокамерой лежат они: Анита, Мария, Валентин и Янек.