Мы ударим первыми
Шрифт:
Гера кивнул.
– Чуть попозже мы пройдем к нему в кабинет и поговорим предметно. Алиев – азербайджанец, коренной житель Баку. К тому же много видит, много слышит и много запоминает. В общем, побеседуем. А пока отдыхайте, расслабляйтесь и, главное, наедайтесь. Уж чего-чего, а накормят нас сегодня так, как вряд ли кто из нас питался когда-нибудь.
– Хитрый ты, Серега. Неужели сам директор все вечера в ресторане проводит?
– Так я же говорил, что сделал один коротенький звоночек. Так что держитесь, ребята, выбраться отсюда будет трудно. А характер Алиева вы уже чуть-чуть узнали. Боюсь, что и распорядок
Редина уже не слушали, все были поглощены едой. Великолепно приготовленные блюда из свежих продуктов таяли во рту, вино было нежным и хмельным, а музыка – замечательной.
В какой-то момент Сергей позвал журналиста, и они отправились в директорские хоромы.
Несколько фотографий Азера Алиев рассматривал пристально и долго. Он цокал языком, поворачивал их под разными углами, подносил под яркий луч настольной лампы.
– Ну, Али! – не выдержал Редин.
Как все восточные люди, Алиев начал издалека:
– Сергей Михайлович, азербайджанская диаспора в городе удивительно малочисленна. Наверно, это связано с общим оттоком населения из-за промышленного спада. Может, сейчас что-то изменится, даже наверняка, но... Пока могу сказать со всей определенностью, что этот человек, – Али пальцем указал на одно фото, – здесь не появлялся.
Талеев начал собирать фотографии со стола, но директор остановил его руку:
– Вах! Подожди! – Он вытащил из стопки фотографию, взятую из личного дела офицера Сиятова более чем десятилетней давности. – А вот человека, очень похожего на этого, я кормил в нашем ресторане пару месяцев назад. Даже разговаривал с ним!
– Как так? Это же один и тот же человек.
– Не скажи, дорогой! Он хотел, чтобы его видели другим. Здесь, – Алиев снова указал на фото из архива ФСБ, – он пожилой, лицо худощавое, волосы с проседью. За 40 лет. А здесь – 25. Круглый, румяный, усики торчком, щечки пухленькие, улыбается. Вот такой он был здесь. Но не настоящий!
– То есть?
– Понимаешь, наша нация имеет свои отличительные анатомические признаки. Я, например, легко их угадываю. Наверное, даже под гримом. Это для русских мы все – кавказцы, а я, особенно здесь, азербайджанца ни с кем не спутаю. Я заговорил с ним на родном языке. Он отвечал по-русски. Но я же видел, что он понял! Думаю, забыл язык отцов, чтобы ответить. А он сказал, что русский! Вах! Хочет человек быть русским – пусть будет! Я только присмотрелся к нему внимательно. Волосы крашеные, на лице ни единой морщинки. Так не бывает! Далеко нынче пластическая хирургия шагнула. И доступна стала всем. Я тогда в этом ничего подозрительного не нашел: мужчины все больше стали к врачам обращаться, хочется быть вечно молодыми. И скрывают потом это сильнее, чем любая женщина! Но, если вы это фото на улице станете показывать, то из десяти десять его не признают. Кроме разве что близких.
– Да-да, – посетовал Гера, – близкие были, да сплыли!
– Спасибо тебе, Али! Зоркий глаз и недюжинный ум...
– Сергей Михайлович, подождите, тут ведь такое дело... Этот, с фотографии, красивый мужчина был, сидел в одиночестве, одна наша работница весьма им заинтересовалась. Разговаривали. Вообще, такое у нас не поощряется, но если знакомство никак не вредит рабочему процессу и, так сказать,
– Господи, Али! – Талеев чуть не кричал. – Что же ты молчал до сих пор?!
– Я взвешивал, – спокойно ответил директор.
– Надо найти эту вашу работницу. Надо...
– Никого не надо искать. Она встречала вас у входа, Сергей Михайлович.
Редин руками изобразил солидную грудь администраторши, и Алиев кивнул.
– Хотите, чтобы я с ней поговорил?
Редин переглянулся с Талеевым и сказал:
– Не то чтобы поговорил, а в спокойной обстановке, в отдельном кабинете подготовил ее, так сказать, к нашему ответственному разговору. Только никаких угроз или страшилок!
– Вай-вай, Сергей Михайлович! Неужели вы стали сомневаться в моем умении договариваться с женщинами?! Это после того, как я желторотым бакинским юнцом сумел уговорить самую завидную невесту Северодвинска?
– Беру назад свои необдуманные слова. Мы с другом посидим пока здесь, ладно?
– Конечно! Я распоряжусь принести вам выпить и закусить.
– Только не закусить, – в один голос воскликнули друзья.
– Эй, отличный фрукт никогда не бывает лишним.
Алиев поднялся и вышел из кабинета.
– А он правду говорил насчет своей невесты?
– Гера, Али никогда не врет. Иногда приукрашивает, но не в этом случае. На то время папа невесты заведовал всем городским пищеторгом.
– А что ты думаешь об этой администраторше?
– Стопроцентное попадание в офицерскую «сферу»! Здесь у Азера работало подсознание. По большому счету он и в ресторан-то пришел для этого. Возможно, даже не отдавая себе отчета. А дальше – просто идеальный вариант. Как там у классика? «Знойная женщина, мечта поэта!» Немолода, ухоженна, симпатична, с несомненными «выдающимися достоинствами», наверняка не замужем, обеспечена, с хорошей квартирой... Десятой доли таких «богатств» хватит, чтобы офицер «сделал стойку».
Они еще немного порассуждали на тему «богатств» и «достоинств», попивая терпкое грузинское вино и закусывая бархатистыми персиками.
– А знаешь, Гера, сколько в этом ресторане я съел апельсинов? Думаю, не меньше центнера! Да-да, не удивляйся, время такое было. Антиалкогольная кампания, понимаешь. В ресторане на нос не более 100 граммов водки! А как же остальные 500, 600, 700?.. Дебет с кредитом в официантском счете должен был сходиться до копеечки. Вот и стал какой-то шутник отпускаемую из-под полы водку записывать апельсинами. Представляешь счет офицера: полкило апельсинов, килограмм, еще полтора. Шутка была замечательной: в то время апельсинов в городе не бывало даже поштучно на Новый год! Зато все офицеры «витаминизировались» года полтора...
Дверь кабинета распахнулась, и вошел Алиев. Особой радости он не выказывал.
– Немножко заморочка, однако, – с наигранным акцентом возвестил он, потом присел за стол и отхлебнул вина. – Но не смертельно. Придется вам свой разговор с ней строить по другому плану. Не сложилось у нее ничего с вашим клиентом. Но, – сказал Али обнадеживающе и воздел к потолку указательный палец, – в дело вступила какая-то ее дальняя подруга. Я не стал ничего уточнять, сами по ходу сориентируетесь. Важно, что она готова с вами откровенно побеседовать.