My Ultimate Summer Playlist
Шрифт:
«Хоть с татаро-монгольской ордой. Хуже, чем Эндрю с утра, за сегодня случиться ничего не может».
«Через полчаса будем».
«Считаю минуты до моего освобождения», – взмолилась я, но мысль решила не озвучивать.
– Все, друг мой, хана твоему плану. Через полчаса здесь будет Бенедикт с другом, так что я в безопасности от твоих посягательств на мой телефон.
– Это мы еще посмотрим, – улыбнулся Энди.
– Тут должен быть злобный смех за кадром, – почти одновременно сказали мы и рассмеялись.
Такое единодушие даже отвлекло нас от противостояния дня. Мы обсуждали прошедший девичник,
– Кстати, а что за друга он с собой тащит?
– Хороший вопрос. Шона, наверное, – меня прервал звонок в дверь. – Что гадать, открою дверь – узнаем.
И я поплелась в коридор, попутно путаясь в шлепках и задевая угол трюмо. Моему шипящему «шайсе»* позавидовал бы любой разговаривающий на змеином языке. Боль в пальце на ноге напомнила обо всех моих остальных болях, но я мужественно добралась до двери еще и улыбку изобразила, открывая гостям.
– Привет, Бене… – почти поздоровалась я, но на месте британца нарисовался ирландец, оттесняя его на задний план.
– И так в этом доме встречают гостей, – он оценивающе окинул мой прикид. Длинную растянутую кенгурушку, которая уже по старой доброй традиции свисала на одно плечо и… и все, потому что шорты целиком и полностью скрывались под ней.
– Знаете, мистер Скотт, как говорят у меня на родине: «В чужой монастырь со своим уставом не лезь». Не нравится, прошу на выход.
– Монастырь, ахаха, – залился смехом Эндрю Скотт.
*Была бы здесь Энн, она бы его уже в клочья разнесла, – радостно пропел мой внутренний сарказм, спасибо, что не фальшиво*
Бенедикт улыбнулся и протолкал своего друга внутрь. На шум выглянул мой Эндрю и таким будничным скучающим тоном осведомился:
– И когда у тебя здесь красную дорожку простелют? Уж больно с Николь Кидман хочется свести знакомство.
Искрометный юмор моего друга был сразу же оценен его тезкой:
– А парень-то не промах.
– Эндрю-Эндрю, – коротко представила их друг другу я. И они, как дети малые, начали что-то обсуждать и смеяться своему остроумию во весь голос. Я посмотрела на этот детсад и лишь вздохнула.
– Чай? Кофе? – обратилась я к Бенедикту.
– Кофе, – ответил за него Эндрю, который Скотт.
– Для нежданных гостей только со вкусом цианистого калия, – усмехнулась я.
Эндрю оставили мою реплику повисшей в воздухе, даже не обратили внимания. Наглецы! И снова принялись энергично обсуждать что-то. Их возня напомнила мне миньонов из мультика «Гадкий я», чему я несказанно обрадовалась. Надо будет выдать каждому из них соответствующий реквизит, а лучше одного из Энди покрасить в фиолетовый, а другого в желтый. Я прищурилась, прикидывая, кому из них, какой цвет подойдет больше. Так и будем различать расплодившихся у меня в доме Эндрю. Лепреконский рассадник, а не квартира!
В конце концов, я сжалилась над ними и принесла кофе с пирожными в гостиную. Вы бы видели, как они накинулись на сладкое. В следующий раз, если Бенедикт притащит этого друга ко мне, пусть нанимает ему няньку и тащит еду с собой.
«Я домой», – написала Анна.
«Давай быстрее, мое психическое здоровье не пределе».
Радости моей по поводу досрочного освобождения Анны от работы
– Что вы творите? – спросил он тоном, в котором на последнем издыхании пытался сохранить серьезность.
– Добываем сверхсекретные документы, – просиял Скотт.
– Выпытывая у этой несчастной адреса, пароли, явки?
– Да нет же, – оборвал Бенедикта Энди, – у нее в телефоне фотки с девичника, которыми она не хочет делиться.
– И где же они? – заинтересованно посмотрел на меня мужчина.
– И ты, Брут! – в отчаянии крикнула я.
– В лифчике, – подсказал Энди и тут же выдал гениальнейший план: – Давай мы ее подержим, а ты достанешь.
Бенедикт уже было наклонился ко мне, но потом одумался и повернулся к Энди:
– Ты же у нас за брата, вот и доставай, а мне не пристало так обращаться с девушкой.
– Ну да, а то вдруг жениться заставлю!
– Ты не в том положении, чтоб язвить, женщина, – победно улыбнулся Энди и полез выуживать телефон из-под резинки топа.
Вот теперь ситуация нарисовалась живописнее некуда, и, как под заказ, дома объявилась Анна. Представляете себе картину? Эндрю Скотт держит за ноги, Бенедикт Камбербэтч за руки, а тот, которого она называла моим питомцем, шарит под одеждой.
– И на полдня тебя оставить нельзя, потом проблем не оберешься, – вздохнула девушка, опустив сумки. – Ну-ка, отстали от нее! Вроде бы взрослые мужики, а все туда же.
Мужики и ухом не повели. Это они зря. Энн взяла с полки словарь и сначала огрела им Энди, потом замахнулась на Бенедикта, но он, осознав приближение тяжелой карающей длани, то есть книги, отпустил меня. И лишь потом она, с сожалением и закусив губу, посмотрела на Скотта.
– И что это мне с тобой делать, горе ты луковое? – спросила Анна и посмотрела на него, как на нерадивого сына.
– Только не по голове, – взмолился он.
– Как же я тебя и по голове? Ты же такой классный, – умилилась Анна и Скотт понял, что попал. Минут на пять-десять он превратился в плюшевого мишку, которого моя подруга затискала и заобнимала на всю оставшуюся жизнь.
– Вот что я называю кармой! – довольно ухмыльнулась я истерзанному Скотту и перепуганному Камбербэтчу.
– Не бойся, к тебе она не питает столь нежных чувств, – успокоила я мужчину. Он с сомнением посмотрел в сторону Анны, как бы говоря: «Неужели ЭТО проявление нежных чувств?»