Мы - военные инженеры
Шрифт:
На следующий день после окончания пленума меня вызвал председатель Арткома и приказал готовить доклад в ГКО с проектом Постановления о развитии зенитного вооружения.
Я понимал, что хлопот будет немало. И не только потому, что предстояло заказывать разработчикам новые орудия, приборы, боеприпасы, испытывать опытные образцы, организовывать серийное производство. Наш проект предусматривал коренные изменения в организации всех этих работ. Их суть сводилась к следующему.
Раньше договорные обязательства связывали ГАУ со многими научными учреждениями, исследовательскими институтами, предприятиями различных наркоматов. Если речь шла, допустим, о создании зенитной батареи,
Разработав, скажем, тактико-технические требования на зенитное орудие, мы передавали их конструкторам, которые занимались артиллерийскими системами. Соответствующая документация на ПУАЗО поступала в совершенно иное ведомство, на боеприпасы - в третье. После завершения разработки и изготовления образца производилась окончательная стыковка всего комплекса. На базах ГАУ батарея укомплектовывалась всеми видами вооружения и приборов, после чего ее можно было отправлять на полигонные и войсковые испытания. Словом, окончательно укомплектованную единицу войска получали от Главного артиллерийского управления.
К сожалению, в военное время, да и в мирное тоже, было практически невозможно обеспечить одновременное поступление на стыковочные базы всех наименований комплектующих агрегатов. Случалось и хуже. Бывало, что какое-то устройство, входившее в зенитный артиллерийский комплекс, браковалось на испытаниях и отправлялось на доработку. Вот и получалось, что пушки без приборов стояли на стыковочных базах.
Мы предложили иной принцип разработки зенитного вооружения. В соответствии с новым порядком мы составляли общую документацию на зенитную батарею того или иного калибра, на каждый агрегат и прибор, входящий в ее состав, и все эти документы передавали в одно место - в Наркомат вооружения. Он же, как генеральный поставщик, заказывал другим наркоматам и предприятиям те средства, которые не являлись его номенклатурой. Таким образом, теперь мы могли рассчитывать на получение от промышленности готовой зенитной артиллерийской батареи, укомплектованной всем, чем полагается. Заказана боевая единица - получена боевая единица. Преимущества такого метода были неоспоримы.
Однако на первых порах нововведение не всем пришлось по душе.
– Здорово это вы придумали!
– частенько говорили нам.
– Разом все заботы с себя сняли.
Конечно, на оформление заказов, всевозможные утряски и согласования времени стало уходить меньше. Но ведь наши обязанности этим не ограничивались. Нужно было всегда знать, в какой стадии находятся разработки каждого агрегата, прибора, принимать меры к ликвидации задержек, помогать конструкторам в устранении отдельных дефектов, которые выявлялись в ходе испытаний и производства. Формально за все эти направления отвечал теперь Наркомат вооружения, но и мы не могли оставаться в стороне.
Мне, пожалуй, приходилось особенно трудно. Ведь, по существу, до назначения начальником отдела вопросами зенитной артиллерии я не занимался. Разумеется, и звукоулавливатели, и теплообнаружители, и радиолокационные станции создавались и испытывались для зенитчиков в прожектористов, но многие тонкости, касающиеся разработки зенитных орудий, были мне не известны. Поэтому я старался чаще бывать на
– Что, Лобанов, наверное, снова пришли в командировку проситься? Дома не обижаются?
Что и говорить, не часто удавалось выкроить свободное время для семьи. Жена иногда шутила:
– Ты бы, Миша, ребятам хоть открытки посылал. Как, мол, учитесь? Не обижаете ли маму? Я, дескать, жив и здоров.
И действительно, уходишь из дома - еще спят. Возвращаешься домой - уже спят. А что говорить о том времени, которое проводишь вне Москвы? И все-таки как воздух нужна командировка, чтобы на месте разобраться в наболевших вопросах.
– Прошу отпустить, товарищ генерал. Что касается семьи, то у многих она в худшем положении, чем у меня.
– Это верно, - соглашается Хохлов.
– Что на заводах?
Я начинаю, бывало, докладывать о ходе разработок, о трудностях. Но Василий Исидорович прерывает меня:
– Не об этом, Михаил Михайлович. Сначала расскажите о людях. Как настроение?
Об этом можно было рассказывать до бесконечности. По-прежнему немало еще трудностей и производственного, и бытового характера. Но атмосфера на заводах стала уже совершенно иной. В первый год войны люди работали с угрюмым упрямством, а теперь - с другим настроением, с улыбкой.
Слушая меня, генерал Хохлов внимательно читает мой рапорт с просьбой об очередной командировке и наискось пишет на нем "Разрешаю".
– В добрый путь, товарищ Лобанов! Только предупредите администрацию завода, что расслабляться еще рано. Нужно трудиться в прежнем ритме. Война на заключительном этапе станет еще более ожесточенной. Фашисты смертельно ранены, но не добиты.
Помню, лишь однажды генерал Хохлов не разрешил мне выезд в командировку. Случилось это в июле 1944 года.
– Придется повременить, - сказал он, возвращая рапорт.
– Желательно, чтобы в эти дни вы находились в Москве.
Лишь в середине месяца мне стало понятно, что имел в виду председатель Арткома. Москвичи, в том числе и я, стали свидетелями необычного шествия. По Садовому кольцу советские конвоиры провели свыше 57 тысяч фашистских солдат и офицеров.
Не скрывая гордости, наблюдали мы за пленными. Гитлеровцы брели, понурив головы, каждый из них явно старался казаться незаметным.
Москвичи молча провожали эту необычную процессию. Зато дружными аплодисментами встречали они автомашины-поливалки, двигавшиеся вслед за колонной. Сильные струи воды с шипением били в асфальт, оставляя за собой чистую, светлую улицу.
На другой день я был в кабинете генерала Хохлова.
– Вот теперь можете ехать в свою командировку, - подписывая рапорт, сказал он.
– И непременно расскажите на заводе о том, что видели.
Бесконечные поездки в войска, расположенные неподалеку от столицы, на заводы, в институты, проектные бюро... Радовало, что служба моя вновь тесно связана с радиолокацией. Ведь в соответствии с нашим планом развития зенитных средств каждая батарея, за исключением малокалиберных автоматических пушек, должна была оснащаться станцией орудийной наводки. Пока, разумеется, мы не могли обеспечить этого. Однако количество радиолокационных установок в войсках противовоздушной обороны непрерывно росло. Это ставило на повестку дня все новые и новые проблемы.