Мы воевали на Ли-2
Шрифт:
То слева, то справа, то прямо по курсу вырвется на миг из плена лесов деревенька, хутор, городок и пропадет под машиной. Уйдет навсегда из поля зрения, но останутся в памяти пепелища, печные трубы на местах домов, завалы кирпича там, где были улицы… Абрамов теребит в руках не зажженную папиросу, табак сыплется из нее, сыплется… Поворачиваюсь и иду назад. Милюков, сидящий со мной у одного иллюминатора, изредка бросает: «Днепр… Друть… Березина…»
Подходим к Докудову. Вьется знакомая по карте железная дорога из Борисова в Смоленск. Снижаемся. Чуть слышная посадка, рулим к стоянкам, подготовленным переброшенными
Командир нашей 2-й эскадрильи Герой Советского Союза майор Т. К. Гаврилов обходит машины, принимает доклады командиров экипажей о выполнении перелета. Мы стоим последними.
— Одной машины недосчитались, — подводит итог Тимофей Кузьмич, — Крайнев прямо, на взлете подломался, будь ты неладен. А ночью — боевой вылет. Сумеем подготовить самолеты, Горностаев?
— Если нужно, значит, подготовим, — без особой радости в голосе отвечаю я. — Хотя имущество еще в ящиках.
— А вы побыстрее развьючивайте своих «лошадей». На взлете у Ли-2 командира отряда старшего лейтенанта Г. П. Крайнева разрушилось колесо шасси. Машину развернуло, она провалилась в воронку. Повреждена консоль крыла, погнуты лопасти винта. Надо лететь ремонтировать. Что ж, бывает и так: не успеешь разгрузиться — вези назад то, что тащил за десятки и сотни километров. Грузим в самолет крыльевые подъемники, собранное колесо, разобранный воздушный винт, баллоны со сжатым воздухом. Си-47 берет курс на Бровичи. На его борту механики, моторист, специалисты из ПАРМ-10 под командой инженера эскадрильи капитана А. М. Лопаткина. К борттехнику И. П. Казачкову вылетела «скорая помощь». Работы там суток на трое…
Привычная суета первых дней улеглась. В конце третьего и начале четвертого года войны долго задерживаться в одной точке не приходится. Паши войска гонят врага. Частые переброски с места на место уже стали привычными, и потому обживаемся на одном аэродроме быстро.
Вокруг лежат небольшие болота, зеленеют перелески, рыжеют песчаной почвой поля. На них кое где зреет лен, картофель, овес. Поблизости находится деревушка, в которой почти не осталось жителей. Лишь изредка увидишь старуху в лаптях или кого-нибудь из ребятишек. Что стар, что мал неразговорчивы, замкнуты. Волей-не-волей читаешь в их глазах вопрос: «Как же это могли случиться, что вы ушли, а мы остались здесь, под фашистом?!» Может, и нет того вопроса, но чудится он каждому, жжет душу.
В Докудове был вражеский аэродром с грунтовой ВПП, лежащей на большом ровном поле. На краю аэродрома вдоль опушки леса выстроились крепкие бараки, обшитые внутри оргалитом или прессованным картоном с известью. Полы деревянные, высокие чугунные печи готовы служить в любой мороз. В бараках разместились штаб, кухня и столовая, экипажи. Технический состав. как всегда, когда на всех жилья не хватает, обживает палатки и землянки у стоянок машин. Охрану несут техники-мотористы и сержанты из резерва летного состава.
Как говорится, жить можно. К тому же в заданиях на вылет все чаще встречаются названия Тильзит, Инстербург, Кенигсберг… Не радовать это не может. Особенно возбуждены и рвутся в бой ребята из только что прибывшего пополнения. Но, увы, нет в их числе хороших борттехников, а как без них летать? Значит, придется снова кого-то отдавать из своих надежных, знающих ребят, а себе набирать молодняк. Такая уж наша доля.
В
Одни по постоянной фронтовой надобности в людях перешли в борттехники на место погибших товарищей и тоже погибли, других нашли фашистские бомбы, снаряды, пули при налетах, бомбежках и обстрелах.
Да, присылали из школ ВВС пополнение, подготовленное скоростным методом. Отличные ребята, молодые, только вот не знают ни черта, в том числе ни самолета Ли-2, ни технологии его обслуживания. Нам, «старикам», приходится попотеть, пока научишь их работать настолько надежно, что можешь доверить готовить самолет к вылету. Доверишь, но долго еще тебя не отпускает тревога: а как-то справляется молодой специалист? Не зряшная, не пустячная тревога.
Допустили в 1-й эскадрилье к самостоятельному обслуживанию Ли-2 механика, завершившего стажировку. Дело было в Пушкине, летали много, а значит, и внимания Ли-2 требовали к себе больше, чем обычно. После посадки, когда самолет рулил мимо, я заметил, что правое крыло и фюзеляж забрызганы маслом. Неисправность нашли быстро — масло выбивало через разрушенное соединение трубопровода. От парня требовалось немногое. Сними дюрит, замени новым, стяни его хомутами. Не сделал этого. А через полет самолет совершил вынужденную посадку. Борттехник Тарас Григорьев рассказал, когда экипаж вернулся на базу:
— Выходим на Нарву, вдруг вижу, давление масла в правом движке падает. Паша Фурсов, командир, зыркнул на меня, а я не могу понять в чем дело. Машина уже на боевом курсе. Отбомбились. Зенитки бьют, а мы из-за движка маневренность потеряли. Ну, думаю, приехали. Давление масла до нуля упало. Выключил правый, а на одном левом моторе едва до запасного аэродрома дотянули. И что, ты думаешь, нас в землю едва не загнало? Старательность и внимательность нашего нового механика, — Григорьев зло взглянул на парня, стоявшего тут же. — Он в соединение стыков трубопровода забыл вставить стальной «бочонок». От вибрации стыки разошлись, и мы попрощались с маслом.
Хорошо, что не с жизнью… — Простая мудрость, что в авиации нет мелочей, иногда вызывала скрытую усмешку у стажеров. Дескать, знаем мы вас, наставников, цену себе набиваете. Пока не поставит работа такого скептика на место, ничто его не переубедит. Был и у меня в отряде лихой парень. Руки золотые, голова светлая, а с дисциплиной не ладилось. Стажировку проходил у техника Николая Титова. Заправлял самолет горючим. Нехитрая операция, но… в авиации мелочей не бывает. Вместо того чтобы после заправки закрыть крышкой горловину бензобака, а потом передать заправочный «пистолет» на длинном шланге водителю заправщика, он сначала решил избавиться от «пистолета». Всего лишь поменял местами два простейших действия. И смахнул шлангом в бак отвертку, лежавшую на крыле.