Мы все горим синим пламенем
Шрифт:
– Интересная версия. Вы что, газет не читаете? Вы что, не в курсе, что нет ничего на свете хуже терроризма – нет и быть не может? Терроризм – бич нашего времени. Пора бы усвоить. Вопиющая политическая некорректность, какое-то политическое косоглазие. Вы просто выгораживаете терроризм. На что вы намекаете?
– А я и не намекаю. Я называю вещи своими именами. Самая термоядерная смесь на свете – это глупость, смешанная с ревностью. А начало всему – любовь.
– Очень интересно. Так кто поджег дом, всезнающий
– Правильно. Видите ли, Леонид Сергеевич, фактическая база – самое слабое место моей стопроцентной версии. Собственно, я располагаю только одним фактом. Но железным.
– Мои уши на гвозде внимания, как говорят в таких случаях искушенные индейцы, еще оставшиеся в резервации. Кое-где.
– Индейцы, кстати, последнее время заметно прибавили в численности. Краснокожие больше не вымирают. Но вернемся к моему факту. Это очень интимный факт.
– За кого вы меня принимаете? Я – могила, железобетон на арматурной основе.
– «Гвозди бы делать из этих людей…» Типун вам на язык, дорогой Леонид Сергеевич, сказочного здоровья и долгих лет жизни. Продолжайте радовать нас своими удивительно добрыми детективами…
– Какая чекистская осведомленность. Просто неприличная и, я бы сказал, подозрительная для заурядного обывателя. Спасибо на добром слове. Я вижу, вы мне не доверяете. И напрасно. Я ведь никому ни словечком не обмолвился о том, что видел собственными глазами. Нечто интимное и непосредственно касающееся вас.
Очевидно, Горяев решил перехватить инициативу и перейти в наступление.
– И что же вы видели? – выстроил первый рубеж обороны Оранж.
– Это было месяц назад. Стояла лунная ночь. И вы, мсье, на лестничной площадке нежно и продолжительно тискали соседку с седьмого этажа, из двухкомнатной.
– Тоньку? – уточнил Алексей Юрьевич.
– Возможно. У нее муж такой, знаете, боксер. Или штангист. Отменно управляет мерседесом.
– Как вы думаете, ее муж сгорел?
– Откуда мне знать… Думаю, нет. Уверен, что нет. С такими кулаками и в огне не горят, и воде не тонут…
– Да… Сколько вообще жертв? Я имею в виду не таких, как мы, а тех, кто попросту погиб.
Оранж вроде бы сменил тему, но в его голосе определенно прибавилось доверительности.
– Говорят, не менее сотни. Многие находятся в тяжелом состоянии… – Горяев явно решил зацепиться за доверительность.
– Да, повезло нам с вами.
– Исключительно повезло… Подумаешь, ребро помято.
Алексей Юрьевич посмотрел на Леонида Сергеевича и улыбнулся. Потом произнес как старый добрый знакомый:
– Итак, я тискал Тоньку, вы наблюдали и завидовали, но при этом ни словечком не обмолвились ее мужу… Я правильно понимаю ваш шантаж? Взамен вы требуете, чтобы я выдал вам свой секрет.
– Почти все
– Гм-гм… Воспоминания! Как острый нож оне!
– Секрет! Гоните свой секрет. Обожаю секреты.
У соседей по палате явно складывались отношения. Оранж выдержал паузу и сенсационно заметил:
– Проблема в том, что я тискал, как вы изволили выразиться, не только Тоньку.
– Да вы ловелас, господин безработный! – подыграл ему Горяев.
– У меня была масса свободного времени. Детективы я презираю. Надо же было чем-нибудь заняться. И потом, я ужасно обаятельный, в меру остроумный, не в меру сексуальный…
– И не в меру самонадеянный.
– Да, исключительно самоуверенный, что так нравится хищному слабому полу.
– Кого вы тискали, и какая тут связь с пожаром? Не отвлекайтесь, подробности будете излагать следователю.
Горяев явно с удовольствием вел диалог, Оранж был тоже в ударе. Он легко двигался по рингу, делал жалящие уколы и ловко уходил от контрвыпадов.
– Огромный типун вам на язык. Просто гигантских размеров типун. Последней моей героиней была Катерина с четырнадцатого этажа. Буквально луч света! Я ей почти не изменял. Тонька не в счет, – провокационно завершил реплику Алексей Юрьевич.
– Почему? – искренне изумился Горяев.
– Два раза в неделю – вы считаете это серьезно?
– Об этом вы спросите у ее мужа.
– Может, он все-таки сгорел?
– Не отвлекайтесь. Мы с вами ищем поджигателя. Обгорелые трупы нас не интересуют.
Горяеву, судя по всему, досталась роль нелегкомысленного клоуна.
– На Катьку запал один придурок с тринадцатого этажа. Влюбился без памяти. Отец двоих детей! Семьянин! Где только совесть у людей…
– Не отвлекайтесь! – Леонид Сергеевич был сама строгость.
– Однажды темной луной ночью, когда я едва успел нежно, да, очень нежно попрощаться со своей возлюбленной, ко мне в комнату ворвался этот женатый тип, отец двоих детей, семьянин…
– Ну?
– Ворвался ко мне в комнату, где царил интимный беспорядок, этот бесстыдный самец и клятвенно пообещал спалить мой диван.
Оранж самоуверенно ждал реакции собеседника. Горяев кисло скривился:
– И это все ваши факты?
– Дорогой вы мой! Ваша наивность меня просто поражает. Восемьдесят процентов всех бытовых пожаров начинаются с возгорания диванов. Любой ребенок об этом осведомлен. И потом, этот псих поклялся здоровьем своей жены. По-моему это серьезно.
– Идите вы с вашим фактом знаете куда?
– Издеваетесь? Мне некуда больше идти, Леонид Сергеевич. Мой дом сгорел. Дивана больше нет.
Соседи по палате все с большим любопытством присматривались друг к другу. И все больше и больше проникались доверием и симпатией.