Мы все умрём. Но это не точно
Шрифт:
— К-круцио…я выбираю Круцио.
Урод в маске глухо усмехнулся:
— Сделай это сама, и я уйду.
Сделай-это-сама, сделай-это-сама.
Слова осели на подкорке мозга и никак не хотели осознаваться. Она ни разу не применяла ни на ком Круциатус. Причинить невыносимую боль живому существу и просто наблюдать за этим? Эта мысль разрывала её на части, отзываясь физической болью в теле. Ей легче самой было вновь принять на себя проклятье, располосовать свою кожу на ленты, чем подставить под это кого-то другого. А этот урод от такого тащился, да?
— Или моя Авада будет лучшей альтернативой, — Пожиратель, видимо,
— Я сделаю это.
Не опуская руку с талии, он вложил ей в ладонь палочку и обхватил длинными пальцами запястье. Всё повторялось как и тогда, когда он её рукой направил убивающее.
— Давай, Золотая девочка, покажи, как сильно ты любишь Уизли.
Она глубоко вдохнула, в надежде, что Пожиратель ослабил хватку и удастся выскользнуть, но ублюдок держал крепко — было сложно даже вздохнуть. Её рука дрожала, во рту пересохло, и никак не получалось сглотнуть подступившую к горлу горечь. Гермиона разомкнула губы, но не смогла выдавить из себя ни звука, только лишь глухое шипение. По щекам всё также текли солёные слёзы.
Пожиратель смерти недовольно цокнул языком, до боли сжал её ладонь, плотно обхватив пальцами древко, и взмахнул сам:
— Круцио!
Рональд пронзительно громко закричал. Столько боли и отчаяния было в этом крике. Несмотря на обездвиживающее заклятие, он выгнулся дугой, упираясь в безвольные обмякшие руки. Сердце Гермионы сжималось и рвалось на части — её саму вместе с Роном ломало и скручивало. Она разрывалась физической болью от его криков. Он всё визжал и страшно кричал. Внезапно его спина резко обмякла, и ноги начали биться в конвульсии. Они так страшно и неестественно подрагивали, словно вовсе не принадлежали этому телу. Будто бы кто-то отсоединил механизм от заводной игрушки и прикрутил вместо ног Рона.
— Прекрати! Прекрати, пожалуйста!
Пожиратель неожиданно остановился. Рон несколько раз дёрнулся, перекатился на бок, и его обильно вырвало.
Урод лишь усмехнулся:
— Теперь твоя очередь.
Её била мелкая дрожь, на душе было пусто, словно внутрь запустили Адское пламя и оно выжгло все эмоции. За окнами стихли звуки битвы, и было совсем неясно, чья сторона одержала победу. Он ведь так и будет пытать Рона, пока она сама этого не сделает? Снова и снова. И у неё нет другого способа избавиться от него.
— Прости меня, Рон, — глухо произнесла она и почувствовала, как Пожиратель слегка расслабил свою руку, предоставляя ей возможность самой сделать взмах. — Круцио!
Палочка в её пальцах мелко завибрировала, высвобождая разрушительный поток магии.
Рон снова закричал. Гермиона слышала его крик будто бы сквозь толщу воды, она словно издалека наблюдала как его спина вновь выгнулась, как он катался из стороны в сторону в тёмной луже, и мечтала, чтобы он просто потерял сознание, но этого никак не происходило.
Рон всё кричал и кричал… Его руки конвульсивно тряслись, в конце концов, он сорвал голос и начал издавать какие-то булькающие, шипящие звуки. Тихие, но такие оглушительно-громкие для неё. Его глаза закатились, а из открытого рта пошла пена, и Гермиона испугалась, что он просто задохнётся. Перевернись на бок, пожалуйста, перевернись! Губы Рона посинели, он резко обмяк, совсем стихнув. Пожиратель опустил свою руку и сделал шаг назад.
— Надеюсь, ты
Дыши, дыши, пожалуйста, боже, я так тебя люблю.
Рон закашлялся и открыл глаза. Его огненные волосы, мокрые от пота и желчи, скатались в пакли. Капилляры в глазах лопнули, залив белки кровью. Было видно, насколько ему сложно сфокусировать взгляд. Он с трудом дышал, но оттолкнулся от неё и попытался отползти назад. Друг что-то еле слышно прохрипел, и Гермиона с ужасом разобрала «Не трогай».
***
Гермиона вздрогнула и распахнула глаза, уперевшись взглядом в незнакомый потолок. Сердце билось рваным ритмом, на лбу выступила холодная испарина. Она не такая, как он. Опасности больше нет. Нет. Серебро и зелёная патина мёртв. В её недавно снятой уютной квартирке лежал не только труп Пожирателя смерти.
Там, в платяном шкафу, под стопкой чистого постельного белья, пахнущего душистой лавандой, лежало то, что дарило ей успокоение и забирало весь страх до конца. Маска, расколотая у лобной части. С кровавыми разводами внутри. Серебро и зелёная патина мёртв.
— Грейнджер, прошёл всего час, а ты уже в моей постели, — насмешливый голос заставил её вспомнить, где и почему она сейчас находилась.
Гермиона недовольно поморщилась — шутки у Малфоя на уровне третьекурсника. Он думал её этим смутить? Она нехотя приподняла голову. Драко стоял в дверях, опираясь руками о верхний дверной косяк. Стоял, красовался, бесил. Чёрная простая футболка плотно натянулась на груди и слегка задралась, обнажив кожу на животе, так что можно было разглядеть светлые волоски, убегающие вниз, под пояс брюк.
— Да, Малфой, перед парнем с трупом сложно устоять, — Гермиона откинулась назад и снова закрыла глаза. Змеёныш прекрасно замечал, когда она начинала на него таращиться, и лишний раз подкармливать его самолюбие не хотелось. — У тебя здесь какие-то чары, да? Так удобно. Мерлин! Можно умереть, настолько хорошо.
Он прошёл и лёг рядом. Гермиона почувствовала, как прогнулся под его весом матрас, и непроизвольно напряглась, но, поняв, что Драко оставил между ними приличное расстояние, вновь расслабилась. После того, что произошло на прошлой неделе, она старалась держаться от него как можно дальше, а осмысливать «инцидент» и вовсе не хотелось. Не могла она ему нравиться и точка. Произошедшее просто случайность. Которая больше не повторится. Могут же они, в конце концов, спокойно общаться с Оливером или Кормаком. Значит, и с Малфоем это возможно. В теории. Наверное.
— Умирать не обязательно, — Драко сладко потянулся, и Гермиона увидела, как под футболкой перекатываются мышцы. — М-м-м. Как же я ненавижу просыпаться не в своей кровати.
— У тебя здесь нет крестража, — она поспешно отвела взгляд в окно и задумчиво закусила губу.
— Мгм, — лениво промычал тот.
— Вы что-нибудь узнали?
— Грег считает, что нам нужно опросить умерших, — его голос звучал как-то слишком вяло, и, кажется, он даже слегка зевнул, — Нотт-старший посоветовал сидеть тихо и не высовываться, Тео думает, что он просто ничего не знает, иначе бы попытался продать ему информацию подороже. С другой стороны, его отец действительно никогда не упустит шанса провернуть выгодную сделку, так что это, скорее всего, так и есть. Долохов от встречи пока отказался.