Мы все умрём. Но это не точно

Aris me

— Малфой, просто помолчи минуточку и посмотри как красиво!

Тот, к её удивлению, послушался и тоже притих. Прохладный ветерок щекотал кожу, обдувая их запахом тёплой осенней ночи. Они просто молча смотрели на звёзды, и почему-то было хорошо вот так сидеть на этой пыльной, грязной крыше, рядом с человеком, который даже не друг, но единственный, кто был готов помочь. И в этот момент, в эту секунду, на душе стало почему-то так спокойно, как в детстве, когда ты уверен, что весь мир любит тебя.

— Когда я был маленьким, мама говорила, что самая

яркая звезда на небе — это моя, — неожиданно прошептал Драко, нарушив тишину, и у Гермионы пробежали мурашки от его голоса. То, как он это произнёс, звучало пронзительно-больно, абсолютно искренне, с живой, пульсирующей тоской и бесконечной любовью.

— А я, когда смотрю на звёзды, думаю, что даже в самой бескрайней, космической темноте есть свет. Если бы сейчас на небе были тучи, то нам с тобой, тоже казалось, что вокруг один лишь мрак. Поэтому, если ты не видишь звёзд, значит нужно просто идти вперёд. Идти, двигаться, наслаждаясь каждым моментом на своём пути. Тучи обязательно когда-нибудь кончатся, и ты найдёшь свой свет…

— Звучит нудно, — бесцеремонно перебил её Драко, и Гермиона устало вздохнула, сама себе пожелав запастись терпением. Это же Малфой.

— Нет, звучит так, чтобы забыть на секундочку, что ты несносный мальчишка и попробовать насладиться моментом, — упрямо ответила она.

Драко лишь презрительно хмыкнул.

— И чем же сейчас наслаждаться? — в его голосе снова звучала привычная заносчивая интонация. Он заворочался, вытащил откуда-то из-под ноги фрагмент отвалившейся кровли и с любопытством уставился на находку. — Тут пыльно, грязно, и мне в зад упирается кусок деревяшки.

Гермиона представила, как бы он жаловался, если б увидел в каких условиях приходилось ночевать ей: земля слишком жёсткая, охапка палых листьев воняет гнилью, а жуки мерзко ползают в волосах, и тихонько улыбнулась.

— А мне, например, хорошо вот так сидеть и смотреть на звёзды. Ещё можно было бы добавить ведёрко фисташкового мороженого и тогда мир засиял бы ярче.

— Ненавижу сладкое, — Малфой подбросил в руке кусок кровли, прищурил один глаз, прицеливаясь, и запустил его в полёт. Судя по звону битого стекла, раздавшегося следом, бросок оказался на редкость удачным. Единственный фонарь пару раз неровно моргнул и окончательно погас. И в первый миг показалось, что стало ослепительно темно.

— Ты невыносим, — выдохнула Гермиона. Что же за вредная натура у него такая? Вечно ему нужно что-нибудь да испортить. Но глаза постепенно привыкли к темноте, и она поняла, что всё равно прекрасно различает его черты лица. В лунном свете он был похож на сказочное существо — такой неестественно бледный, с белыми, лишёнными цвета волосами, Малфой будто бы сошёл со страниц сказок про призраков.

— У меня есть шоколад, но ты только что лишилась шанса его получить, — на лице призрака расплылась самодовольная улыбочка, слишком уж живая для усопшего.

— Уверена, это самый невкусный шоколад в мире, — с поддельным равнодушием парировала она.

Спор затевать

не хотелось, но получалось как-то само собой, собственно, как и всегда это у них с Малфоем происходило. Наверняка не пройдёт и пары минут, как они снова будут друг на друга кричать и, возможно, кто-то из них столкнёт некую светловолосую личность с крыши. Драко, не подозревающий о своей участи в случае спора, потянулся к куртке, жестом фокусника извлёк из кармана плитку шоколада, с хрустом отломил кусочек и забросил себе в рот.

— М-м-м неплохо, — медленно протянул он, низким мягким голосом змея-искусителя. Вновь демонстративно отломил ещё квадратик, поднёс к губам и игриво прикусил клыком. При этом уголки его рта растянулись в какой-то совсем распутной улыбке.

Гермиона задержала взгляд на его губах, непроизвольно вспомнив их вкус, жаркое ощущение его поцелуев на коже, и то, какое волнение в ней вызывали его прикосновения. Кончики её ушей моментально вспыхнули жаром.

— Ладно, возможно я кое-что готова обменять на твой шоколад, — произнесла она торопливо, пока Малфой не поймал её на том, что она откровенно пялится на его губы.

— М-м? — лениво протянул он, закинув в свой порочный рот шоколад и слегка пососав кончики пальцев. На самом деле, Гермиона была готова отдать полцарства в придачу, лишь бы Малфой перестал себя вот так вот вести.

— Ты согласен? — с нажимом спросила она.

— Нет, конечно, — Драко подчёркнуто приподнял брови, будто бы она сейчас сказала несусветную глупость. — Я же не знаю, что получу взамен.

— В этом-то и весь фокус, — тяжело вздохнула Гермиона. Она иногда забывала, что они были из абсолютно разных миров, равноудалённых друг от друга настолько, насколько это вообще возможно. То, что было естественно для неё, вообще могло не существовать для него. — Обмен не глядя. Неужели ты никогда так не делал?

— Бред, — медленно произнёс он, но всё-таки положил шоколад ей на колени.

Гермиона раскрыла свою бездонную сумочку и подумала, что же такого она могла бы ему подарить. Можно было бы дать какое-нибудь зелье: крововосполняющее или настойку растопырника — ему наверняка бы пригодилось. Поделиться лимонным леденцом, любимой книгой или подарить ручку… Но нет, не то. Она нащупала круглый прохладный предмет с хорошо знакомой щербинкой посередине. В глубине души единым клубком зашевелились грусть, нежность и ощущение тепла, которым бы ей действительно хотелось с ним поделиться.

— Протяни руку, — она бережно вложила в его ладонь небольшую монетку на длинной металлической цепочке. В ней не было никакой материальной ценности, и на первый взгляд это могло показаться обычным мусором.

— Серьёзно? — его выражение лица говорило, что именно за мусор он этот её дар и посчитал, — треснутый галлеон? — Драко с брезгливостью взглянул на подарок. Казалось он вот-вот кинет его следом за куском кровли. — То есть я сейчас обменял свой великолепный, вкуснейший шоколад, с брусникой и тыквенными семечками, на это?