Мы жили в Москве
Шрифт:
Синявского и Даниэля мы почти не знали, конфискацию архива Солженицына восприняли как угрозу всем. Если после падения Хрущева стал беззащитен прославленный автор "Ивана Денисовича" и "Матренина двора", которого совсем недавно выдвигали на Ленинскую премию, хвалили и в "Правде", и в "Известиях", то чего ждать всем другим? Его судьба неразрывно связана с судьбой нашей литературы, с судьбой страны.
А нам он был еще и лично близок.
Пятого декабря 1965 года в Москве впервые после 1917 года готовилась демонстрация в защиту прав человека и гражданина.
Людмила Алексеева, свидетельница этой
"За несколько дней до 5 декабря... в Московском университете и в нескольких гуманитарных институтах были разбросаны листовки "Гражданское обращение", напечатанное на пишущей машинке: "...Органами КГБ арестованы два гражданина - писатели А. Синявский и Ю. Даниэль. В данном случае есть основания опасаться нарушения закона о гласности судопроизводства... В прошлом беззакония властей стоили жизни и свободы миллионам советских граждан... Легче пожертвовать одним днем покоя, чем годами терпеть последствия вовремя не остановленного произвола... Ты приглашаешься на митинг гласности, состоящийся 5 декабря в сквере на площади Пушкина у памятника поэту. Пригласи еще двух граждан..."
Автором "Обращения" был Александр Есенин-Вольпин - сын Сергея Есенина, математик и поэт. Вольпин и несколько человек рядом с ним развернули небольшие плакаты: "Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем" и "Уважайте Советскую Конституцию!" Задержали человек двадцать... Отпустили через несколько часов" *.
* Алексеева Л. История инакомыслия, 1984. С. 250-251.
Мы тоже получили это приглашение, однако на демонстрацию не пошли. Не было даже колебаний. Кое-кто говорил, что это может быть и провокация. Мы так не думали, но просто считали - это студенческая затея, вроде тех собраний у памятника Маяковскому, где читали стихи и произносили речи. Мы хотели действовать по-иному: не выходить на улицу, не взывать "всем, всем, всем!", а снова попытаться вразумлять власти и выпросить Синявского и Даниэля, как выпросили Бродского.
Мы начали заступаться за них, думая прежде всего об опасности, нависшей над Солженицыным.
Мы еще продолжали рассчитывать на возможности "прогресса в рамках законности", не замечая, что нас уже затягивало в новый и куда более крутой поворот.
5. ПРОРЫВЫ ЖЕЛЕЗНОГО ЗАНАВЕСА
Русскому Европа так же драгоценна, как Россия: каждый камень в ней мил и дорог. Европа так же была отечеством нашим, как и Россия. Ф. Достоевский. Подросток
1
Нам внятно все, и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений.
Мы помним все - парижских улиц ад,
Венецианские прохлады,
Далеких рощ лимонный аромат
И Кёльна дымные громады...
А. Блок
"У нас украли мир", - говорила Анна Ахматова. Она, ее сверстники еще успели до 1914 года побывать в Париже, Риме, Берлине, Лондоне.
"Мы помним все..." Это блоковское "мы" и всеохватно и конкретно Гумилев, Горький, Пастернак, Ахматова, Цветаева, Мандельштам...
В 20-е и еще в начале 30-х годов некоторые советские литераторы тоже бывали за границей. Маяковский писал о своих поездках стихи, Пильняк, Ильф и Петров, Мих. Кольцов, Илья Эренбург - путевые очерки.
На полках наших библиотек и книжных магазинов были представлены все сколько-нибудь значительные зарубежные авторы. В 20-е годы большими
Издавались и книги таких "трудных авторов", как Пруст, Хаксли, Шпенглер, Фрейд. В 30-е годы чрезвычайно популярны были романы Генриха Манна, Фейхтвангера, Голсуорси, Дос Пассоса; начали было публиковать "Улисса" Джойса в журнале, но это было прервано.
Л, "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" - этот призыв украшал государственный герб советской державы, заголовки газет и денежные знаки. Едва ли не в каждом городе были улицы или площади, предприятия, школы, клубы и т. д. имени Карла Либкнехта, Розы Люксембург, Августа Бебеля, Сакко и Ванцетти, Эрнста Тельмана, Андре Марта...
Самая крупная кондитерская фабрика в Москве называлась "Рот-Фронт". Напротив Кремля было здание Коминтерна - штаба мировой революции. И улица называлась улицей Коминтерна еще два года после его ликвидации.
В годы первых двух пятилеток на всех больших заводах и стройках работали группы немцев, американцев, австрийцев, чехов.
Любой приехавший в Россию иностранец, если он не был капиталистом, сразу же становился гражданином СССР - отечества всех трудящихся. Осенью 1934 года несколько сот австрийских социалистов-шуцбундовцев, эмигрировавших после уличных боев в феврале, поселились в Харькове, участвовали в выборах в городской Совет. Трое были избраны депутатами.
Государственный гимн СССР - до первого января 1944 года был "Интернационал". Мы оба школьниками и студентами на собраниях, на праздничных демонстрациях, у походных костров и в домашних застольях пели вперемежку с русскими, украинскими народными и революционными песнями и "Марсельезу", "Бандера Росса", брехтовский "Марш левого фронта"...
В 1934 году XVII съезд партии постановил считать социализм в одной стране построенным. Советских граждан известили, что они живут в бесклассовом обществе. К этому времени уже был издан закон об измене родине. Раньше само это слово считалось идеологически сомнительным, принято было понятие "социалистического отечества". В том же году Сталин, Киров, Жданов решительно осудили "Русскую историю" Покровского, некогда рекомендованную Лениным; был издан новый учебник по истории, в котором прославлялись прогрессивные цари, князья, полководцы, утверждались плодотворность и прогрессивность всех завоеваний.
И все чаще, заглушая песни мировой революции, звучал новый, неофициальный гимн "Широка страна моя родная...".
Миллионы советских граждан в 1937-1938 годах заполняли тюрьмы. Тысячи иностранных коммунистов - почти все руководители компартий Западной Украины, Западной Белоруссии, Польши и Венгрии - были арестованы, многие расстреляны.
А мы тогда пели:
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек...
Студент московского Института иностранных языков, бывший ростовский каменщик, добродушный парень, говорил своему другу наедине: "Сейчас главное - бдительность. У нас в институте столько иностранцев, никому доверять нельзя. Я раньше и не знал, какие бывают коварные методы иностранных разведок. Враги народа даже в ЦК, в Совнарком пролезли, а уж инородцы!.. Конечно, есть и среди них честные, но больше тех, кто маскируется. И значит, не доверяй никому!"