Мягкая машина
Шрифт:
Я видел все… Даже объединение млекопитающих и растений, которые кормятся дерьмом друг друга в предопределенном симбиозе и достигли той стадии, когда одна группа срет только чистым углекислым газом, вдыхаемым другой, которая срет кислородом… Это единственный способ выжить… Сами понимаете, у них была высокоразвитая культура с жизненными формами от насекомых до растений, вьющихся стеблей, жгучих половых волос… В конце концов этот вопрос было поручено решить отделу “Такого-Не-Бывает”.
«Коли на то пошло, ретроактивная амнезия встречается и вне любого экрана разума в округе… Долго вы еще намерены выступать с этим старым затасканным номером? На улице выводок многоножки, странные существа, дремлющие в раковой опухоли, иерархические
Расставленные повсюду на уличных углах невменяемые идиоты выражают щебетаньем сверхзвуковое одобрение, произнося лозунги, хихикая, танцуя, мастурбируя в окнах, издавая звуки пулеметной стрельбы и полицейских свистков: «А ты, Мертвая Рука, вытягивающая Людей-Растений, выбирайся из этой навозной кучи… Мимо инспектора ты на своих старых мочковатых корнях не прошмыгнешь».
А невменяемые идиоты, расставленные повсюду, выкрикивают хором: «Химические сады в ржаво-дерьмовых народах!»
— Все из времени — в пространство! Навсегда выходите из слова-времени “the” — “это”. Навсегда выходите из слова-тела “thee” — “тебя”. Бояться нечего. В пространстве нет ничего. Нет слова “бояться”. Нет слова “в пространстве” [75] .
75
Слово “the”… и проч. — здесь Берроуз имеет в виду идею графа Альфреда Кожибского, создателя Общей Семантики. В общих чертах, суть этой мысли в том, что обычный язык, видимо, имеет недостатки, которые Кожибский назвал “идентификационность” и “всеобщность”. По его мнению, обычное употребление слов наподобие “являться”, “есть” (англ. вспом. глагол be/is), а также “это” (англ. опред. артикль the) вносит существенные искажения в языковую “карту” “территории”-мира. Такие искажения приводят к стереотипности и косности мышления, различным предрассудкам, и т. д. Общая Семантика оказала фундаментальное влияние на мировоззрение Берроуза и его взгляды на природу и роль языка. прим ibsorath.
А невменяемые идиоты орут: «Выходите из своего дурацкого тела, безымянные задницы!!»
А были и такие, кто думал, будто Эй Джей из-за идиотского поведения этой собственности потерял чувство собственного достоинства, но Он сказал:
— Такими я их и хочу видеть. Никаких побочных продуктов. Какая польза может быть от размышлений? Взгляните хотя бы туда — (еще один тяжелометадлический мальчик провалился сквозь земную кору, и мы сделали несколько хороших снимков…) — одна из задумок Шефера. Я же предупреждал.
Его невменяемые идиоты щебетали, хихикали и спускали на него с маленьких качелей и, хватая зубами кусочки пищи с его тарелки, восклицали: «Голубые в непотребном состоянии! Обнаруживается типичный признак!»
— Все из времени — в пространство!
— Привет, я — некий Джонни, голый астронавт.
— Не беспокойтесь, граждане Аннексии… Явитесь в Ближайший Профилактический Пункт на Хлорофилловую Обработку… Мы превращается в Растительное Государство… Чрезвычайная мера против Тяжелометаллической Опасности… Отправляйтесь к “Ближнему” своему… Вас встретит хладнокровный, компетентный человек, который развеет в фотосинтезе все ваши страхи… Призываю всех граждан Аннексии… Явиться на Обработку в “Зеленую Эмблему”.
— Граждане Гравитации, мы окончательно превращаемся в Тяжелый Металл. Нашему Тяжелометаллическому Государству грозит Углеродная Чума Людей-Растений… Явитесь в ближайший Металлизационный Пункт. Металлизироваться — одно удовольствие, — вещает некий популярный телерадиодеятель, который ныне навек запечатлен в хохмах из металла. — Не верьте клеветническим слухам, будто
Холодная тяжелая жидкость отстоялась в его позвоночном столбе, 70 тонн на квадратный дюйм… прохладные глыбы СОС… (Сплошной Обезмолвивающей Синевы)… под воздействием тяжелого времени… Можно ли что-то сделать с Металлическими Людьми Урана?.. Тяжел его ответ в однообразном ассортименте катастроф: «Никому не под силу побороть привычку к СОС… 70 тонн на квадратный дюйм… поймите, кора с самого начала… Искореженный Металлической Оз землетрясений — вот многотонный фокус этого джанка… неожиданная юная энергия… я встал и принялся отплясывать… знаю, в конце концов успокоят… Это все, что мне нужно… Я встал и принялся отплясывать катастрофы…»
Гонги насилия, да еще какого… Покажу вам кое-что… обезумевшая машина… «Сместить отрезать спутать словесные линии… Гибнет слово… Гибнет фото…»
— Я сказал, с начальника полиции заживо содрали шкуру в Багдаде, а не в Вашингтоне, округ Колумбия.
— Швейцария замораживает все иностранные вклады.
— Иностранные вклады?
— Что?.. Британский премьер-министр убит во время правого переворота?
— Кретин безмозглый, ты же ликвидировал Комиссара.
— Терминальный электрический голос кокса… Вся камышовая дверь за пределами возбужденных… Пока, Сталин… Век экипажей, пока…
По дороге с воплями несутся зрители… Электронный мозг содрогается в голубом, розовом и хлорофилловом оргазмах, выплевывая деньги, напечатанные на рулонах туалетной бумаги, презервативы, наполненные мороженым, котексные гамбургеры… Полицейские досье всех стран разлетаются в струях костяной муки, в воздухе со свистом носятся садовый инвентарь и вертела, протыкающие зрителей… помятые матерчатые тела на вымерших азотистых улицах старой съемочной площадки… На Ю-Йорк, Онолулу, Ариж, Им, Остон мягко опускаются серые светящиеся хлопья… звенящие звуки страха с сиренных вышек… Пан, Бог Паники, на безлюдных улицах извлекает из флейты унылые ноты, а обезумевшая машина времени поднимает ураган годов и столетий… ветер в пыльных кабинетах и архивах… Управленческие Книги разбросаны по мусорным кучам земли… книги-символы всесильного правления, которое от рождения до смерти контролировало мысль, чувство и движение планеты железными клешнями наслаждения и боли… Вся структура реальности взлетела на воздух в неслышных взрывах… бумажная луна, кисейные деревья и громадные просветы в черно-серебристом небе, когда рухнул мировой покров…
Биологический фильм взлетел на воздух… град динозавров… «Это иногда бывает… всего лишь старый циркач»… Над игрой властвует смерть, столь многие актеры, здания и звезды выложили площадку для гольфа гладкими клочками финансов, летние дни, босые ноги, ждущие в комнате дождевого запаха болезни, Швейцария, Панама, пулеметы в Багдаде, возникающие на пишущей машинке, клочки финансов на вечернем ветру, липовые акции, Буэнос-Айрес, мистер Мартин улыбается, в последней человеческой мансарде обитают былые имена, ждущие старую мелодию.
В кинотеатре двадцатых годов в Восточном Сент-Луисе я встретил Джонни Тягу… Его лицо покрывали пласты заживших и полузаживших боевых шрамов… Стоя там, под светящимися кинохлопьями, он сказал:
— Хочу подыскать себе комнату в хорошем районе…
Капитан Кларк приветствует вас на борту этого напоенного истомой рая призрачных небес и светлячковых вечеров, музыка на площадке для гольфа эхом отдается в высоких прохладных углах столовой, легкий ветерок шевелит пламя свечей на столе. Был апрельский день. Вскоре какой-то продавец газет сказал ему, что кончилась война, — печаль в его глазах, солнечный свет, пробивающийся сквозь деревья на пеструю траву, на том краю площадки для гольфа — озеро, подобное клочкам серебристой бумаги на ветру, выцветшие улицы, далекое поднебесье…