Мягкая машина
Шрифт:
— Пихнуться напоследок пойдете со мной, ми-истер.
пожелтевшее панамское фото грязное белье под потолочным вентилятором похоть комнат с закрытыми ставнями… палатки облюбованные мастурбирующими мальчишками горное озеро утонувшее в облаках дрожащие вечера остатки выгоды над ночлежкой плоть голая строптивый улично-мальчишеский сортир городов плесневая пленка барачной спермы одежда тяжелая и жесткая в крапиве… Мальчишка отстучал свой позабытый код на розовых обоях… звучание вибрирующих ректальных труб, черная блевотина, пожелтевшая в выцветших Панамских брюках, хлопают флаги на послеполуденном ветру, барачный пар, дрожащие испражнения и запахи дождя, зеркало мастурбирующих предвечерий извергает влажные сны сквозь затхлую веймарскую юность, открыточные фиорды, мертвую радужную плоть…
Блок I. Белый: комната в северном отеле…
Блок II. Черный: чернокожий исполнитель танцев Гнаовы, отстукивающий барабанные ритмы на диафрагме мальчишки, выворачивая и вращая мальчишку под бьющие барабаны.
71
Я хочу как следует отдрючиться (нем.)
Блок III. Зеленый: вазелин на пальце… запахи нефти и металла… «немного облегчу тебе страдания»… свободным круговым движением втирает желе в буро-зеленую ректальную плоть — жопные волосы развеиваются над приливными равнинами.
Блок IV. Красный: рыжеволосый мальчишка… дымный розовый закат… комната с розовыми обоями… «была не была»… кровь звенела и стучала у него в глазах и ушах.
Блок V. Синий: оргазмы клубятся белым дымом в синем небе, изрезанном следами пара… Блоки перетасовываются: 21345. Блок II. Черный: руки, отстукивающие барабанные ритмы на его груди и диафрагме, склоненной над гостиничным креслом… Блок I. Белый: крепкие тела, напружинившиеся под воздействием образно-лучевой войны, прохладная дымка, плавающая в северной комнате, опускается вслед за рукой по спине, чтобы раздвинуть ягодицы… Блок III. Зеленый: Зеленый вертлявый палец в прямой кишке оборачивается усиком ползучего растения… зеленая военная форма на кресле… Блок IV. Красный: капля жемчужного смазочного материала в розовом свете… железные столовые горы, освещенные розовым вулканом… «была не была», задыхающаяся в багровой дымке… Блок V. Синий: замирающие паровозные гудки, голубые ветры тишины, синее небо все синеет и синеет перед оглушительным лиловым громом… Блоки перетасовываются: 32145: «чтобы раздвинуть ягодицы, вам нужен Блок III.» Зеленый: он впихивает палец в прямую кишку, оборачивается нефтью и металлом… цветущая зеленая форма на буро-зеленой плоти… вздохи вместе с движением пальца: «немного облегчу тебе страдания. Нагнись…» Блок II. Черный: небрежно опирается о барабан… черное гостиничное кресло касается его живота… Блок I. Белый: молодые лица тают нагишом под воздействием образного луча, вновь превращаясь в раздвинутые ягодицы… снежный склон под северной рубахой… Блок IV. Красный: «Была не была» — рыжие волосы на ногах трутся о розовые обои, фантомные вихри мастурбации уносятся в снегу, пыли, дыму и засохших листьях, носится словесная пыль: «Я тебя отдрючу», «Нагнись», «Расслабь немного жопу», «Была не была», медленно стелющийся дым, палец в прямой кишке, старые фотографии поднимают неторопливый вихрь словесной пыли, мастурбирующие призрачные прямые кишки, море ног и половых волос изменяет спираль фантомов… «Да нагнись же ты», «Раздвинь», «Вдохни. Была не была», «Все» медленно открывает вход в прямую кишку… вихри света замедляются у статуй в заброшенном северном парке…
Это был дом из красного кирпича на утесе над рекой: желто-бурые обои, отстающие от штукатурки, куски штукатурки хрустят у меня под ногами, бурые пятна на потолке прихожей. Похоже, крыша и впрямь течет. Под лестницей я нахожу старую записную книжку-календарь, как видно, в основном заполненную подсчетами домашних расходов, там и сям практически неразборчивые упоминания о комнатах наверху, которые, как я понимаю, некогда сдавались. Тут мне приходит в голову, что наверху я еще не был. Я подхожу к лестнице и вспоминаю, что течет водопроводный кран. Быть может, надо проверить. Да, прокладка, которую я поставил, еще держится… (Он свой кран починил, а вы нет? Так или иначе, он старел.)… И вот вновь к лестнице, но тут мне приходит на ум, что сначала надо обследовать сад. В этот момент до меня доходит, что некая сила пытается помешать мне подняться наверх, и я решаю немедленно это сделать. Раздается
— Пойдете со мной наверх, мистер? Другие двое стоят, обняв друг друга за плечи, хихикают и перешептываются.
— Я знаю все-все внизу, наверху, в подвале. Живу вон там. — Он жестом показал в сторону реки. — Скверный дом вы покупаете, мистер.
Я решил, что мальчишки помогут найти рабочих для отделки дома, и пригласил их войти. Они с хихиканьем поднялись за мной по деревянной лестнице в прихожую.
— Теперь мы идем наверх, мистер, — сказал мальчик, заговоривший первым. Другие двое остались в комнате, некогда служившей гостиной. Я начал подниматься по лестнице, мальчик позади. Казалось, дом стареет — как будто я шел сквозь фантомные годы и затасканные воспоминания…
(«Эти ступени… Они меня в могилу сведут…» — Старого сыщика ножом пронзает воспоминание: «Господи! Вспомнил! Комната 18 на верхнем этаже…») Мы уже стояли в пыльном коридоре, ведущем к трем комнатам, которые, очевидно, являлись частью большого чердака. Комнаты были разделены перегородками и перекрыты сверху. Над ними находились стропила и крыша дома.
— Вот комната 18.
На двери напротив лестничной площадки был грубо намалеван черной краской номер “18”. Дверь была заперта. Я вынес связку ключей, которую мне дал агент по продаже недвижимости. Мальчик взял ее у меня из рук и открыл дверь. Окно было заколочено досками, комната — сырая и затхлая. На штукатурке клочьями висели розовые обои. Там стояла медная кровать, ржавые пружины протыкали матрас; черный платяной шкаф с зеркалом, с умывальника у окна краны были сняты, наружу торчали проржавевшие трубы. Я стоял перед зеркалом, пытаясь представить себе жильца, который обитал здесь в давние времена. Мальчик подошел и встал рядом. Могло показаться, что от его прикосновения я вздрогнул, как будто отсутствующий жилец положил мне на плечо неторопливую холодную руку…
— Парень, который здесь жил, был такой. — Мальчик подбоченился одной рукой и, семеня ногами, подошел к умывальнику. Он проделал пантомиму тщательного причесывания. Отвернувшись от умывальника, он подошел к чулану. — Повесил себя здесь. — Он открыл дверь в чулан. Потолок до чулана не доходил. Подняв голову, я увидел стропила. Мальчик высунул язык и свесил голову набок. Подняв согнутую в локте руку, он хохотнул… (сдавленный смешок в темной комнате, помните?)
— А другие комнаты?
— Идемте, мистер. Я вам покажу. Знаю этот дом… изрядно гиблое место. Увидите.
Он повел меня за собой по коридору.
— Это комната 23. — “23” красной краской. На первый взгляд номер 23 почти ничем не отличался от номера 18… клочья обоев с красно-зелеными узорами, которые подействовали на меня отталкивающе, белая эмаль на остове кровати облупилась, обнажая ржавое железо. Стена над кроватью обуглилась, и за черные кроватные пружины зацепились остатки обгоревшего матраса…
— Человек, который здесь жить, много нить. — Мальчик показал жестом. — Принимать пилюля. — Он проглотил пригоршню фантомных пилюль. — Однажды ночью загореться матрас. Он просыпаться, все сгорело внизу вот досюда. — Мальчик провел рукой чуть ниже пояса. — Это, — он коснулся своих гениталий, — сгорело. Ноги такие. — Он жестом показал на почерневшие пружины.
— Он сразу умер?
Мальчик покачал головой.
— Три дня кричать. Крик, когда он сначала проснуться, — я слыхать его там, внизу. — Он жестом показал в сторону реки. Мы стояли перед третьей дверью… “16” сепией.
— А что случилось с шестнадцатым? Мальчик бесстрастно взглянул на меня.
— Не знаю, сейчас увидим.
Из комнаты до меня донеслись голоса и смех.
— Да ведь там кто-то есть.
— Мои друзья.
— Что они делают?
Мальчик пожал плечами.
— Кажется, развлекаются друг с другом.
Он открыл дверь. Комната 16, похоже, была в куда лучшем состоянии, чем две предыдущие: голубые обои со сценами морских сражений, на окне — выцветшие желтые занавески. Умывальник с краном забрызган свежей мочой. Я обернулся и посмотрел на кровать. Два мальчика целовались там нагишом на странный звериный манер, оскалив зубы. Казалось, они не подозревают о нашем присутствии. Перед третьей дверью один из мальчиков помочился. Я обернулся и посмотрел на сепиевую кровать. Нагой мальчик коснулся своих гениталий, оскалив зубы…