Мясная муха

Корнуэлл Патрисия

— Потом журналист по имени Эммануэль Ля-Флер, работал на «Ле Монд». Тоже очень неосмотрительно освещал историю Шандонне.

— Почему такой интерес к Шандонне, кроме того, что они злополучные родители Жан-Батиста?

— Организованная преступность. Крупная группировка. Никто не может доказать, что мсье Шандонне возглавляет ее, но это так. Ходят слухи. Журналисты, которые занимаются расследованиями, обычно ослеплены желанием раскопать сенсацию. Ля-Флер также разговаривал с Каджиано за несколько часов до того, как его нашли мертвым в саду недалеко от бывшего замка художника Жана Франсуа Миле. Можете не

проверять это имя, он умер сто лет назад.

Люси не шутила. Она никогда бы не поверила, что имя владельца Миле, и этот художник действительно как-то причастен к смерти журналиста.

— Ля-Флер был застрелен в голову из того же пистолета, каким убили Гуарино.

У Люси были еще сведения, которые она получила из письма Жан-Батиста Шандонне.

— Я немедленно перешлю вам письмо, — говорит Люси. Такой обмен информацией был немыслим до того, как в Интерполе появился Интернет.

Но информационная сеть международного полицейского управления отлично защищена различными кодами и паролями. Люси прекрасно это знала. Когда Интерпол начал пользоваться Интернетом, генеральный секретарь сам пригласил Люси попробовать взломать систему. Она не смогла. Ей не удалось взломать первый же пароль, и в душе она злилась на себя за это, хотя меньше всего на свете желала, чтобы у нее получилось.

Генеральный секретарь тогда вызвал ее к себе. Кажется, это его забавляло. Он прочитал ей весь список ее логинов, паролей, а также местонахождение компьютера, с которого она пыталась взломать систему.

— Не волнуйся, Люси. Я не вызову полицию, — сказал он.

— Merci beaucoup, monsieur Хартман, — ответила она ему, зная, что он американец.

Из Нью-Йорка — в Лондон, потом в Берлин, теперь через границу с Польшей. Полиция была начеку, она чувствовала это. Но ее не воспринимали всерьез, молодую американку, путешествующую на взятом напрокат «мерседесе» прохладной весенней ночью. Они определенно не видели в ней террористку. Да, она не представляла угрозы, хотя могла, и было глупо не принимать ее всерьез, купившись на ее молодость, внешность, национальность и улыбку, которая способна стать мягкой и пленяющей, по желанию.

Люси достаточно умна, чтобы не носить с собой оружие. Ей хватит и полицейской дубинки, если она попадет в неприятности. Нет, не с полицией, а с каким-нибудь придурком на дороге, который захочет ограбить или напасть на нее. Провести полицейскую дубинку в Германию было легко. Люси воспользовалась старым способом, который еще никогда не подводил: положила оружие в косметичку, заполненную всякой всячиной (щипцы для завивки волос, расческа, фен и так далее), она отправила все это в посылке в маленький дешевый отель, расположенный рядом с аэропортом. На одно из ее вымышленных имен в отеле была заказана и оплачена комната. Люси взяла напрокат машину, приехала туда, забрала у портье посылку, навела небольшой беспорядок в комнате и повесила табличку «Не беспокоить». Через полчаса она снова сидела в машине.

Если для задания необходимо оружие посерьезнее, то пистолет и запасные магазины к нему засовываются в якобы потерянный багаж, перевязанный прозрачной пленкой, его доставляет в отель один из помощников Люси, специально переодетый для этой роли. У нее много помощников, но большинство из них ее никогда не видели,

только основная группа знает Люси. У нее есть они, у них есть она. Этого достаточно.

Она вытаскивает сотовый и нажимает повтор.

— Я еду, — говорит она, как только Руди Мазл берет трубку. — Буду через час, если не сильно гнать.

— Не гони.

На другом конце провода слышен шум работающего телевизора.

Люси смотрит на спидометр — около восьмидесяти миль в час. Может, она и ведет себя иногда вызывающе, но такую глупость не совершит. Сейчас, когда она направляется в один из портовых городов Польши, в самый знаменитый, но и самый опасный, проблемы с полицией ни к чему. Американцы редко посещают Щецин. Да и с чего бы им сюда ехать? Явно не в качестве туристов, если только они не хотят увидеть близлежащие концлагеря. Вот уже много лет немцы перехватывают иностранные суда, направляющиеся в порт Щецин, этим они каждый день крадут бизнес у города, разрушенного безработицей и экономическим застоем, продолжая уничтожать то, что было когда-то жемчужиной культуры.

Прежняя слава не вернулась к городу после Второй Мировой, когда Гитлер приказал стереть Польшу с лица земли и уничтожить ее народ. Здесь невозможно заработать на нормальную жизнь. Мало кто знает, что значит жить в хорошей квартире, иметь хорошую машину, носить хорошую одежду, покупать книги, ездить в отпуск. Говорят, что только у русской мафии и различных криминальных группировок есть деньги в Польше. Это правда, за некоторым исключением.

Люси внимательно смотрит на дорогу, ее улыбка исчезает, зрачки сужаются.

— Впереди свет фар. Мне это не нравится, — говорит она в трубку. — Кто-то останавливается, — она сбавляет скорость. — Прямо посреди дороги. Не могли у обочины встать?

— Не останавливайся. Объезжай их, — говорит Руди.

— У них лимузин сломался. Странно видеть здесь американский лимузин.

Люси объезжает белый «линкольн», заметив, как водитель и пассажир вылезают из машины. Люси с трудом подавляет в себе желание остановиться и помочь.

— Вот черт, — раздраженно произносит она.

— Даже не думай об этом, — предупреждает Руди, отлично зная своего рискового напарника и ее вечное желание спасти мир.

Люси прибавляет скорость, и лимузин с незадачливыми пассажирами сливается с ночным пейзажем позади.

— В такой час в фойе никого. Ты же знаешь, куда едешь, — напоминает он.

Нельзя допускать ошибок.

Люси несколько раз смотрит в зеркало заднего вида, вдруг лимузин ее преследует? Это было бы серьезной проблемой. Ее сердце сжимается. А вдруг этим людям действительно нужна была помощь? Она оставила их одних посреди трассы, в них запросто может въехать какой-нибудь грузовик.

На секунду она задумывается, не повернуть ли обратно? Она бы развернулась, если бы это была потерявшаяся собака, или черепаха, переползавшая дорогу. Она всегда останавливается, если дорогу перебегает белка или бурундук, выходит посмотреть, все ли в порядке с птицей, врезавшейся случайно в лобовое стекло. Но люди — это другое дело. Она не может рисковать.

— Ты не пропустишь «Рэдиссон», — говорит Руди. — Только не паркуйся на стоянке для автобусов, они этого не любят.

Он шутит. И речи быть не может о том, чтобы Люси припарковала машину возле гостиницы.