Мясорубка Фортуны
Шрифт:
— Признавайся, Тиша. Ты подкинул Юре идею сделать винтажную поздравлялку? — насела на меня Лиза.
— Юра сам все придумал, без моих подсказок.
— Но глядя на тебя. Ты теперь его друг и кумир.
— Не стану отрицать.
«Друзья… Извечная помеха для свободы».
— Смотрите, какую посылку мне прислал Валерик, — по первому снегу к нам спешила утеплившаяся Юми, в черно-белой пуховой куртке — «панде» с надвинутым на глаза капюшоном и меховых сапожках.
В руках она несла пахнущую дичью коробку.
Из коробки высунулся пушистый зверек — рыжий щенок
— Смотри, — Юми раскрыла новогоднюю открытку городничего. — Валерик написал: «Поздравляю тебя с Новым Годом! Эта маленькая беспокойная злючка очень похожа на тебя, Юм-Юм. Думаю, вы с ней поладите. Ее зовут Чита (в честь обезьянки, а не столицы Забайкальского края). Она та еще мартышка. С ней ты точно не заскучаешь на каникулах, пока я буду компенсировать многолетние неустойки ватаге родственников жены».
— Милашка, — Лиза хотела погладить собачку.
— Осторожно, укусит, — предупредила Юми. — Кстати, хочу поблагодарить тебя, Лизунчик. Ты помогла мне привыкнуть ко всякому зверью в доме, и теперь я точно никуда не дену Валеркин подарок. А значит, моему сладкому мэрчику будет не на что обижаться. Чита — правда мартышка. Два раза выбиралась из коробки, пока ее везли, и порвала брючину курьеру. Пойду ее дрессировать.
Пока Юми несла коробку к дому Яматори, щенок снова выскочил и помчался по белому пушистому снежку. Пришлось мне поучаствовать в поимке неугомонной собачки. Мои великие размышления о судьбах вампирского народа и о моей персональной судьбине вновь рассыпались — на этот раз словно рыхлый снег, вылетавший из-под мохнатых лап щенка.
К одиннадцати утра тридцать первого декабря в городском парке укатали гладкие дорожки, наметили лыжную трассу, соорудили ледяные горки. Снег помаленьку шел, припорашивая следы.
По главной дороге возила сани тройка белоснежных коней. Студенты и школьники отправились наперегонки на лыжах, а вот начало традиционных соревнований оборотней все откладывалось. Мало набралось участников. Оборотни боялись, что вновь случится опасное происшествие, и не торопились брать на себя ответственность за жизни малюток в санках. Родители малышей тоже не спешили доверять своих чад лохматым добровольцам.
— Подходим! Ну смелее! — зазывал румяный городничий в пестрой яркой куртке, явившийся на новогодние мероприятие без очков, в контактных линзах. — Спешите порадовать детей! Участвуйте в уникальном аттракционе!
— Привет, Машенька, — проскочившая между зрительских ног Альбина подбежала к саням, где сидела младшая сестренка Юрия Шмыгина. — Ты хорошо пристегнута? Не свалишься?
— Я ее надежно пристегнул, — сказал Юрий, не забывая фотографировать девочку.
Заметив меня, он широко улыбнулся и сделал пару наших с Лизой снимков.
— Так, братья и сестры по шкуре! Не трусим! Спешим порадовать детей! — прокричала белая волчица, встав на задние лапы.
— Мур-р, мур-р, — к ней подбежала пантера Жанна в красном теплом комбинезоне и шапке Деда Мороза. — Не знаю, подойдет ли мне шлейка для ездовой собаки, но я попробую. Кто хочет прокатиться
— Я! Я! — закричали дети с закорок своих пап.
Жанна выбрала самого бойкого карапуза. Родители усадили его в санки, а молодой сотрудник спорткомитета надел на пантеру собачью упряжь.
— Не беги прыжками, — предостерег он. — Старайся идти плавной рысью в ногу с волками и собаками.
— Я тоже сегодня кого-нибудь прокачу, — вызвался Аркадий, долго стоявший в человеческом облике среди зрителей и смотревший с грустинкой на сына и его теперь уже бывшую девушку. — Есть где раздеться?
— Раздевалка там, за соснами, — указал сотрудник спорткомитета.
Весь укутанный, намазанный до ушей солнцезащитным кремом, я смотрел сквозь темные стекла очков на светлые, солнечные детские улыбки, и упоенно фантазировал… представлял, как сажаю в санки и напутствую в дорогу румяную веселую дочурку, как катаю на закорках любознательного сынишку.
— Папа, купи мне красный шарик!.. Папочка, смотри, там клоуны! — слышал я со всех сторон, и мне казалось, что это говорят мои дети.
Здравомыслящий вампир не пожертвует свободой ради естественного продолжения рода, поэтому врожденных вампиров во все времена было на счет. Но я, видимо, не вполне типичная особь своей породы. Меня отчасти ведет по жизни человеческая память. Слушая радостные крики детей, я вспоминал, как пухлый маленький барин веселился в шумные святки вместе с крестьянскими ребятишками — катался на леднях, штурмовал снежную крепость. Родители журили меня за побеги в деревню, говорили, мол, негоже благородному дворянину якшаться с мужичьими отпрысками, а товарищи по играм дразнили Колобком за толщину. Но это все меня не останавливало. Так неужели сейчас меня может отвратить от главной цели каждого живого существа — произведения на свет и воспитания потомства, глупая Лизина ревность к городским обывателям?
Мой человеческий сын вырос вдали от меня, и считал отцом кузнеца Гаврилу. Такое не должно повториться. Я хочу видеть, как растут мои дети (именно дети, а не ребенок), хочу играть с ними, учить их первичной грамоте, познавать вместе с ними меняющийся в процессе научного развития мир.
Могу ли я любить женщину так же сильно и долгосрочно, как люблю овечью кровь? Точного ответа на сей вопрос я так и не получил. Время притупляет, остужает чувства. Огонек истлевшей лучины умирает. Но я уверен, моя любовь к собственным детям, их внукам и правнукам не угаснет со временем. Мне помогли это понять.
— Мама! Папа! Смотрите! Там наш вампир! — прозвенел голосок Олеси Несмачной.
Девочка вылезла за ленточное ограждение и подбежала ко мне.
— Привет, Тихон. Это тебе. Подарок к Новому Году, — Олеся вручила мне бумажную елочку, раскрашенную фломастером. — Экологическая елка в защиту леса. Мы смастерили такие в школе.
— Спасибо, — я ограничился одним из наикратчайших способов выражения благодарности.
— А вы — Лиза, хозяйка мясокомбината? — девочка загадочно посмотрела на мою «гражданскую супругу».