Мясорубка Фортуны
Шрифт:
— Молчи, мерзавец, — мне удалось подняться, и я пригнул голову в боевой вампирской стойке.
— Ишь, напугал, — мой враг лениво развел руками, и открывшаяся сама собой дверца холодильника с невероятной силой ударила меня по носу.
Я захлопнул ее и проверил, цел ли мой нюхательный аппарат. Нос уцелел, но из него текла кровь.
— Стой и слушай, — рявкнул на меня Лаврентий. — На чем я остановился? Ты, окаянный, меня с мысли сбил, — призрак почесал указательным пальцем щеку. — Ах, да! Я вот чего желал сказать… Подумать бы — смотри, граф Поликарпов, как протекает жизнь в твоем любимом гнездышке, и радуйся. Ан не
Лаврентий показал мне кукиш.
— Клад мой, — не побоялся возразить я. — Ты у меня его украл, мошенник.
— Ты сам его сперва украл, — напомнил призрак. — Тебе кичиться нечем. А в конечном счете клад стал моим.
— Тебе меня не напугать, — я встал подальше от опасных дверец и внимательно следил за столовыми приборами.
Если они пустятся в полет, я сумею с ними справиться.
— Восхищен героической храбростью атамана, от которого разбежалась вся стая, — Лаврентий показал верхние клыки в наглой ухмылке. — Ты, Тишка, мной довольно покомандовал. Пришел мой черед стать генералом. Ну-ка, расскажи, понравилось тебе придуманное мной сафари? Ты весь в моих руках, и никуда тебе не спрятаться.
— Поживем — увидим, — я скрывал ледяной страх, ползущий от промокших ног к сердцу. — Тебе, наверное, обидно, что я живой, а ты давно себе могилу выкопал. Как вовремя ты явился, Лаврушка! Я все хотел как-нибудь разузнать, хорошо ли кормят постояльцев в аду. Ответь мне, подают тебе на ужин ягнячью кровь в серебряной чаше, согретую адским пламенем, или приносят жаворонков в сметане, поджаренных на чертовой сковородке?
— В аду нет еды, — оскорбленно выпалил Лаврентий.
— Право слово, ты меня расстроил, — я задумчиво погладил второй подбородок. — Не представляю, как можно без еды прожить.
— Тишка! Ты чего! — Лаврентий испугался ни на шутку. — Неужто, ко мне собрался? Не смей, слышишь? Не вздумай наложить на себя руки… У меня и так не жизнь, а мука адская. Тебя мне только не хватало для пущего мучения… Ты лучше там… живи подольше…
На кухню с лаем вбежал Кампай.
Лаврентий как живое существо шарахнулся от разъяренного пса.
— Но кобеля съешь. И про клад забудь, — растворяясь в воздухе, сказал напоследок призрак.
Я с трудом успокоил Кампая. Пес носился из угла в угол в поисках чужака и нюхал мебель, разнося кровавые пятна по кухне.
— Не подходи ко мне близко, Кама. На всякий случай, — я опасался, как бы не повторилась история с плюшевым тигром.
Помахивая деревянной ложкой как палкой для апорта, я сумел отвлечь пса от погони за призраком. Я бросил ложку в коридор, и разогнавшийся мастиф едва не сбил с ног Юми. Самурайка увернулась красивым пируэтом, как в постановочном бою.
— Чего уставился на меня как на привидение? — Юми не представляла, насколько близки ее слова к правде.
Ее наряд напоминал пижаму: розовая майка из искусственной кожи с забавной аппликацией пушистой кошачьей мордочки, серые трикотажные
— Ты что творишь? Совсем рехнулся? Я услышала сквозь писк металлоискателя, как ты орешь сам с собой. Прихожу — тут ты раскорячился как пугало в огороде, Кампай бесится, по кухне как будто маньяк прошелся.
— Я не говорил сам с собой, а ругал Кампая. Он меня толкнул и разбил мою «бадеечку».
Мне было противно оправдываться перед воином из вражеского стана. Но истины я открыть не мог. Смолчать — тоже.
— На вот, держи чудо-швабру! — Юми принесла мне из кладовки инвентарь, похожий на нанизанного на длинную палку осьминога, и осталась сторожить границу кухни и коридора. — Учти, вампусик, Лизин кухонный гарнитур стоит миллион рублей. Мил-ли-он! Если чего вспучится или отклеится, берегись!
Мне пришлось вообразить себя прилежной горничной и заняться уборкой.
— И все-таки ты сегодня странный, — Юми задумчиво вытянула губы. — Только не говори, что Кампай растерзал игрушечного тигренка. Нашему самурайскому талисману не нравятся мягкие игрушки.
— Ты бы лучше поведала мне, чем сама здесь занимаешься, да еще и с металлоискателем.
— Ищу твой клад, — заносчиво усмехнулась Юми. — А ты что подумал?
— Сегодня клад искать опасно, — я серьезно посмотрел на нее, опершись на чудо-швабру, как мудрец на посох.
— Я убью тебя прежде, чем ты попытаешься меня куснуть, — Юми приподняла майку на плоском животе, и вынула из пришитого к изнанке потайного кармана маленький обоюдоострый ножик. Я догадался, что это не единственный ее опасный сюрприз. — Так что сиди дома и не рыпайся. Все понял?
Юми ушла «на дело», а я продолжил уборку.
«И тогда решили самураи перейти границу у реки».
Маленький отрывок из военной песни назойливо играл у меня в голове. Притаившись у окна, я наблюдал за кладоискателями в саду. Господа Яматори действительно перешли все границы. Творили черные делишки белым днем, не стесняясь моего присутствия.
— Есть улов, братишка? — Юми сняла наушники и выключила агрегат сапера.
Злоумышленники на минутку сошлись у пруда, чтобы отчитаться друг перед другом о результатах проделанной работы.
— Кря-кря-кря, — облаченный в спортивный «костюм ниндзя» Сатибо пискнул резиновым утенком. — Дар приводит меня к собачьим тайникам. А они тут под каждым кустом. Одна надежда на технику. Что у тебя?
— Урожай старинных артефактов, — Юми представила собранную коллекцию находок. — Что тебе больше нравится: чугунный казан или ржавая подставка под горячее «Кострома»? На ней башенки видны. А вот подкова на счастье.
— Разделимся и продолжим поиски. Я дохожу до виноградника, ты до розария, потом встречаемся.
Сатибо вынул свою лопату из земли и отправился перепахивать выбранный участок.
— Есть! Тут что-то большое, — проходя яблоневую аллею, Юми остановилась и засмеялась от радости.
В ее наушниках было невозможно услышать хруст обломившейся тяжелой ветки.
Я рванулся в сад как ньюфаундленд в воду, торопясь спасти человека от гибели.
Юми я считал не очень хорошим человеком, но понимал, что ее смерть сильно огорчит Лизу.