Мятеж

Корнеев Роман Александрович

Да и всё усиливающаяся свистопляска тензора нехитрым образом намекала — вероятность благополучной проекции в дип всё равно была бы невелика. Тральщик был мощной, но довольно примитивной штукой, да и без опытного навигатора…

Где-то там, в семи часах отсюда, недра дохлого красного карлика вдруг вознамерились обратиться в новую.

Так что, санжэнь, будем помирать?

Цзинь Цзиюнь тряхнул головой и вновь потянулся к управлению. Не собирался он так легко сдаваться. Гюйгенс, вот его спасение. Сизая туша уже восходила на гемисфере во всём своём мрачном величии. Молчаливый квол, как и прежде, не соизволил откликнуться на зов, но информацию для расчётов всё-таки принял, и, немного поразмыслив, прислал ответ — ресурсов для возвращения более чем достаточно, а вот возможных причин для такого поведения местного светила в

банках не значилось. Будь звёздочка потяжелее, вездесущий нейтринный поток при взрыве по типу сверхновых просто прожёг бы всё пространство на десять парсек вокруг, никакие суперземли от него не скроют, триллионы градусов фотонного эквивалента даже с учётом ничтожной эффективной площади рассеяния заведомо превращали всё вокруг в мгновенно распадающуюся кварк-глюонную плазму [69] , давая на выходе перенасыщенную металлами планетарную туманность, но это была всего лишь дурная «нова», пусть и вопиюще неуместная для столь мелкой звездульки, а значит, на поверхности Гюйгенса в районе ночной тени экватора, есть шанс пережить катаклизм, когда с планеты фронтом ударной волны начнёт срывать атмосферу.

69

Кварк-глюонная плазма, «кварковый бульон» — одно из состояний перегретого адронного вещества, состоящее из свободных кварков и глюонов.

Остатки энергии пустить в экраны, а в остальном положиться на безумную тысячекилометровую толщину плотной ледяной газовой оболочки, которая не сдастся без сопротивления. Звучало как план.

Безумный, идиотский, ни на чём не основанный.

Генераторы, рассчитанные на гигатонны массы покоя, рванули на себя складки пространства с такой резвостью, будто задачей было разом преодолеть сверхсветовой барьер, ну, если бы такое было физически возможно. Гюйгенс послушно покачнулся в недрах гемисферы и начал с видимой скоростью надвигаться, вновь заполняя собой всё пространство.

Юмор ситуации, если в ней вообще можно было отыскать какой-то юмор, состоял ещё в и том, что тральщики, чьи эффекторы в основном состояли из генераторов внешних полей, хоть и были чисто пространственными крафтами, на деле идеально подходили для погружения в атмосферу, сколь угодно плотную, горячую, или, как в данном случае, промёрзшую насквозь.

Так что когда вокруг крафта замерцало плазменное гало гиперзвуковых скачков уплотнения, Цзинь Цзиюнь даже не стал уводить тральщик на касательную. Так и продолжил ломиться лоб в лоб с песочным гигантом. И вот уже то, что с орбиты казалось подёрнутым рябью перламутровым зеркалом, на глазах приняло трёхмерные очертания гигантских стокилометровой высоты аэрозольных столбов из кристаллизованных углеводородов, скорость же по мере роста плотности атмосферы снизилась сначала до звуковой, а потом крафт и вовсе начал буквально тонуть в плотной азотно-метановой каше, погружаясь в неё как в болото, в ворохе углеводородного конденсата, к которому чуть позже добавились каскады статических разрядов.

Впрочем, это всё, как и ледяные клещи температуры не выше сотни кельвинов, внешние поля даже не замечали. Последние километры практически вертикального спуска проходили в полной тишине и молчании — гемисферу заливало оранжевое метановое гало, атмосфера Гюйгенса здесь была почти недвижима, и лишь чернело вокруг бесконечное зеркало этанового океана.

Тральщик покачнулся и замер. Приехали.

Цзинь Цзиюнь последним скупым движением запустил гравигенную «вопилку», а сам с кряхтением полез из ложемента.

Кого ты тут пытаешься позвать на помощь, а ещё и под самым носом у эпицентра негодной астробури: оставшиеся шесть часов в космических масштабах — величина ничтожная. Всем, кому хватило везения оказаться именно здесь (почему, зачем?!), уж точно достанет ума сейчас со всех ног улепётывать из этой системы куда подальше.

Так что сиди тихо и жди, когда всё стихнет. Если можешь — молись, чтобы пронесло.

На поверхности чужой суперземли, чья кора практически полностью состоит из твёрдой углекислоты пополам со льдом и чью поверхность покрывает жидкий компот из углеводородов.

Занятно, но это было так похоже на его родной мир.

Янсин, с которой Цзинь Цзиюнь был родом, как и следовало из названия, являлся довольно

редкой в этих широтах Галактики водной суперземлёй, вольготно раскинувшей свою орбиту в самом центре местного пояса обитаемости.

Мягкий климат, богатая кислородом азотно-аргоновая атмосфера, местная примитивная жизнь, навеки застрявшая на уровне колониальных прокариот [70] . Для неё тут не нашлось дна, пускай и сколь угодно глубокого — вокруг чёрных курильщиков [71] на иных планетоидах развивались невероятно сложные биоты. Янсин же хоть и была суперземлёй, но она вовсе не была «землёй», поскольку у неё банально не было каменного ядра. Она целиком состояла из воды разной плотности и степени насыщенности металлами, самые глубины её представляли собой спрессованную кашу жидкой углекислоты с кристаллами впаянной в неё алмазной дроби и взвеси азотных полимеров. Если бы не бедность химического состава да полное отсутствие градиентов температур, пожалуй, там могла бы сформироваться своя собственная экзотическая жизнь, но увы.

70

Прокариоты — примитивные безъядерные одноклеточные (бактерии, археи), в отличие от существ с клеточным ядром (к которым относятся животные, растения, грибы, протисты).

71

Чёрные курильщики — гидротермальные (до 400 градусов Цельсия) источники вулканического происхождения на границах глубоководных разломов. Отличаются специфической биотой, в качестве источника энергии использующей хемосинтез.

В результате такого строения при диаметре в три террианских гравитация на поверхности составляла здесь лишь семь десятых от стандартной, и в результате даже малейший ветерок вздымал в небо фонтаны брызг. А уж хороший шторм легко разгонял волны в полусотню метров до вершины гребня. Увы, разбиваться обо что-либо волнам тоже было несподручно ввиду отсутствия банальной суши, так что бесконечные маты местных цианобактерий размером с ноготь мизинца каждая просто вольно покачивались на этих волнах, а люди, что их однажды заселили, вообще не обращали на это волнение никакого внимания, соревнуясь в сооружении всё более гибких в своей хитрой инженерной реализации плавучих конструкций.

Планета-океан. Только небо, там, конечно, было серо-голубое, а не серо-жёлтое, как здесь, на Гюйгенсе.

Да и оно сейчас стремительно темнело. Может быть, это твой последний закат. Смешно. Он же — первый за пятнадцать лет.

Цзинь Цзиюнь никогда ни о чём таком не мечтал, хотя ему, как человеку далёкому от касты Юньсюйцзу, с его-то скромным шестнадцатым рангом, никто не стал бы мешать покинуть Янсин в любое время, но традиционалистское общество, развивавшееся в этом мире под неусыпным патронатом «Янгуан Цзитуань», было далеко от идей экспансии, да какой там экспансии, сородичи Цзинь Цзиюня всегда смотрели не выше пола, а планировали не дальше завтра, за них думали Дозволенные. Для большинства же сама мысль покинуть пределы плоского мира Янсин была чужда.

Да и лично Цзинь Цзиюнь вряд ли мог бы вспомнить себя молодого безбашенным революционером, стремящимся к свободе, желающим вырваться из тесного ему мирка на просторы Галактики, чтобы встретить там…

Что встретить, так твою, одиночество и смерть?

Становиться покорителем дальних космических просторов он никогда не планировал.

Цзинь Цзиюнь с кряхтением брёл по палубе, подволакивая ногу. Здесь, на поверхности, было хороших два «же», но врубать компенсаторы не хотелось, формально — по соображениям экономии, хотя какая тут экономия. Просто Цзинь Цзиюнь был не прочь напоследок почувствовать себя, что называется, «на грунте».

Каюта его представляла собой традиционно жалкое зрелище — куча тряпья и никому не нужных безделушек, сваленных под стойку засохших пищевых пакетов и невесть к чему тут валяющихся запчастей. Неудивительно, что сюда Цзинь Цзиюнь заглядывал куда реже, чем в рубку. Спал он в основном там же, отчего его ложемент тоже изрядно провонял. Да и без разницы.

Направлялся сюда Цзинь Цзиюнь не ради уюта, и уж тем более не собирался тратить свои, возможно, последние часы на дурацкий сон. Целью его был вполне конкретный предмет.