Мятежница
Шрифт:
Глава пятая
Я жила размеренно и просто, что невероятно, если находишься в компании вампиров. Каждое утро мне приходилось идти в лабораторию к Дженобу, где помимо него работало только трое человек. Они знали, кто я, и пытались быть со мной подобрее, а один из них, Кайл, постоянно вручал мне кусочек шоколада. И хотя я не раз объясняла, что обо мне заботятся и в этом нет необходимости, иностранец продолжал после каждой сдач крови давать мне молочный шоколад, поскольку черного я терпеть не
Я видела Мойру каждый день, и если сначала она не обращала на меня внимания и даже пыталась грубить, то со временем мы привыкли друг к другу. А еще я нашла в ее лице то, чего так жалела все это время – утешение.
Ее слова всегда были так точны, будто направлялись прямо к сердцу, и через месяц я запросто могла прийти в ее комнату и лечь ей на колени.
«Что случилось с моей любимой подругой?» - спрашивала Мойра, гладя мои волосы. – Расскажи мне, и я смогу помочь».
И я открывала ей свое сердце, ничего не укрывая и не пытаясь прятать. Наши разговоры бывали странными - Мойра оказалась довольно критичной и всегда говорила только правду, хотя иногда могла ее немного скрасить – она рассказывала о жизни в других странах, о семье и очень часто – о брате, которым восхищалась.
– Однажды он чуть не женился, - призналась она однажды. – Да, это было около сорока лет назад, но я уверена, что он и сейчас ее помнит.
– А что случилось?
– спрошу как бы между прочим, хотя сердце замрет.
– Предала, - коротко ответит вампирша, тактично не слыша моего стучащего сердца. – Я думаю, со временем она об этом пожалела, но Кристоф так и не простил.
Я убираю остатки завтрака на тележку, стараясь не смотреть ей в глаза.
– Может это и не так плохо. Ты уж извини, но не будет твой брат любить и защищать, не в эго это характере.
– А разве ты знаешь эго характер? – спрашивает Мойра, вздыхая.
– Не знаю и знать не хочу, - отвечаю быстро, волоча за собой тележку.
Привыкая к простой жизни, я научусь не слышать стука дождя, убивающего крышу, не бояться холодной зимы, во время которой моя комната станет неприспособленной для жизни; я привыкла к доброте Кайла, к отсутствию Кристофа и дружбе Мойры. Я смирилась с одиночеством и за два месяцы ни разу не пожелала увидеть родных. Кира говорила, что это пройдет, со временем соскучусь, но я хорошо понимала, что больше никогда не увижу родителей.
Как правило, большинство слуг по субботам опрашивались домой, нас оставалось около десятка, что очень мало для дома, подобного дому вампиров. Чтоб не натыкаться на лишние вопросы, сразу после сдачи крови я вернулась в комнату. В тот день я спросила у Кайла, где хозяева берут еду, и он шепотом ответил, что для этого есть несколько специальных людей, которые как-либо провинились во время службы. Обдумывая полеченную информацию, я не заметила, как наступили сумерки. Одиноко прислонившись к необжитой стене, я закрыла глаза и попыталась успокоиться. Я спрашивала себя, неужели и Мойра пьет человеческую кровь, неужели это делает даже Кристоф, у которого много друзей среди простых смертных. И Дженоб…
Я услышала музыку, такую манящую и яркую, что стало не по себе. Эти звуки манили
Мне казалось, что я ступаю тихо и незаметно, что музыка все заглушит, поэтому почти без страха остановилась около кустов, наблюдая за людьми, находящимися около бассейна. Не знаю, как мне это удалось, но я сразу различила среди людей четверку вампиров, ведь они выделялись так, как могут волки выделяться среди овечек. А еще я увидела Кристофа.
Он целовал девушку, и она явно была человеком. Маленькой девочкой, ничего не понимающей и влюбленными глазами глядящей на такого красивого и манящего Кристофа. Я вижу его улыбку, и мне становиться гадко от одной мысли о том, что эта улыбка означает.
Они все красиво одеты, у всех дорогие молодежные украшения, такие же, какие были у меня… когда-то… Интересно, все это так и лежит в моей шкатулке, или мать уже подарила украшения Наташе?
Я скучаю по легкости мира, по поздним завтракам и красивым ухаживаниям. Только сейчас я понимаю, что мне очень хочется вновь почувствовать себя человеком, таким, каким была раньше.
Отступая все дальше от шумной компании, я наступаю на один из камушков, красиво разбросанных вокруг куста. Это было очень тихо, но камушек отлетел, и я понимаю – меня услышали. Он оборачивается, и девушка, будто одурманенная, пытается дотянуться до его лица. Я, испуганная, встречаюсь с ним глазами и вижу ту же хищную улыбку, которая меня так пугает. Оборачиваюсь, бегу, буквально заскакиваю на свой чердак и кладу на дверь одно из кресел.
Я еще не знаю, что плохого сделала, но понимаю, что платить придется. Весь вечер провожу в страхе, боясь сомкнуть глаза. Наверное, всю свою короткую жизнь буду ненавидеть подобный вид страха, хотя страх – это благородное чувство, - любит повторять Мойра.
Я усну поздно, успевая услышать первые признаки дождя. Сон мой крепок, но, проснувшись, я закричу… кресло аккуратно поставлено около моей постели, и покрывало на нем примято, как будто на нем долго сидели.
** ** **
Мойра замечает, что я напугана. Она молчит, выжидая, пока я захочу поговорит об этом. И это случилось – эмоции хлынули через край, и я, почти падая, громко прокричу:
– Почему он так меня ненавидит?!
Бедная бледная Мойра, какой же идеальной она станет, если выздоровеет, - думаю я, глядя в эти глаза.
– Мойра, а почему тебя так боятся в этом доме? – спрошу через некоторое время, сидя у ее ног.
– Понимаешь, Диана, ты особенный человек, и не только потому, что можешь меня спасти. Ты, в отличие от других, далеко не глупа, а я не переношу глупости, поэтому могу быть резка. – Она смотрит ласково и стирает с моих глаз слезы, а потом добавляет:
– И ты почему-то даже не попыталась меня боятся, в твоих глазах было только сожаление, и это меня покорило. Но… несмотря ни на что, временем ты бываешь очень наивна.