Мятежник
Шрифт:
Центр этого дома был сделан из натурального камня, а внешние крылья были деревянными, окна с черными ставнями и железными балконами затеняли высокие деревья, под которыми стояли белые скамейки и широкие столы, а с ветвей свисали качели.
Деревья меньшего размера покрылись красными и белыми цветами, что падали, окрашивая аккуратно постриженную лужайку. Дом и сад обещали теплый домашний уют и непритязательный комфорт.
Старбак, которого в передней поприветствовал чернокожий слуга, сначала избавился от завернутых в бумагу пачек с новыми мундирами Вашингтона
Он подождал. Напольные часы с маятником и нарисованными на циферблате луной, звездами и кометами громко тикали в углу покрытого плитками коридора. На стенах были обои с цветочным рисунком и висели портреты Джорджа Вашингтона, Томаса Джефферсона, Джеймса Мэдисона и Вашингтона Фалконера.
Портрет Фалконера изображал его верхом на великолепном вороном коне, Саратоге, и указывающим в ту сторону, где, как предположил Старбак, находилось окружающее Семь Источников поместье. В камине остался пепел, и это означало, что ночи на этой возвышенности еще были холодными.
В хрустальной вазе на столе стояли свежие цветы, лежали две сложенные газеты, заголовки радовались официальному присоединению Северной Каролины к Конфедерации.
Дом пах крахмалом, щелочным мылом и яблоками. Промедление угнетало Старбака. Он не знал, что его ожидает.
Полковник Фалконер настоял, чтобы Старбак привез три новеньких мундира прямо в город Фалконер, но будет ли он гостем в доме или ему придется искать постой в лагере Легиона, Старбак до сих пор не знал, и эта неопреденность его нервировала.
Торопливые шаги на лестнице заставили его обернуться. Белокурая девушка в белом возбужденно сбежала по последнему пролету, но на нижней ступеньке остановилась, положив руку на белые перила. Она торжественно изучала Старбака.
– Вы Нат Старбак?
– наконец спросила она.
– Да, мэм, - он неловко и быстро поклонился.
– Не называйте меня "мэм", я Анна, - она сделал еще один шаг вниз, в коридор. Она была маленького роста, не больше пяти футов, с бледным лицом беспризорного ребенка, такого болезненного вида, что если бы Старбак не знал, что она является одной из самых богатых наследниц Виргинии, то принял бы ее за сироту.
Лицо Анны было знакомо Старбаку по портрету, что висел в ричмондском доме, но хотя художник довольно точно написал ее узкое лицо и робкую улыбку, он упустил нечто существенное, самую суть этой девушки, и эта суть, решил Старбак с удивлением, вызывала жалость.
Несмотря на свою красоту, Анна выглядела по-детски беспокойной, почти испуганной, будто ожидала, что весь мир будет насмехаться над ней, раздавать оплеухи и игнорировать ее как совершенно бесполезное существо.
Этот чрезвычайно робкий вид не улучшало и легкое косоглазие в ее левом глазу, хотя оно и было едва заметным.
– Я так рада, что вы приехали, - сказала она, - потому что искала предлог не ходить в церковь, а теперь могу поговорить
– Вы получили нижние юбки?
– спросил Старбак.
– Нижние юбки?
– Анна замолчала, нахмурившись, как будто ей не было знакомо это слово.
– Я привез нижние юбки, которые вы заказывали, - объяснил Старбак, чувствуя себя так, будто разговаривает с каким-то глупым ребенком.
Анна покачала головой.
– Они для отца, мистер Старбак, а не для меня, хотя зачем они ему, я не знаю. Может, он думает, что во время войны поставки будут затруднены? Мама говорит, что мы должны сделать запасы медикаментов на случай войны. Она заказала сто фунтов камфоры и Бог знает сколько пропитанной селитрой бумаги, а еще нюхательную соль. Солнце сильно палит?
– Нет.
– Видите ли, я не могу выходить на солнце, чтобы не загореть. Но вы говорите, оно не очень жаркое?
– спросила она с надеждой.
– Не очень.
– Тогда не пойти ли нам на прогулку? Вы не возражаете?
– она пересекла холл, взяла Старбака под руку и потащила в сторону широкой входной двери.
Этот порывистый жест был удивительно интимным для такой робкой девушки, но Старбак подозревал, что это была неловкая попытка обрести друга.
– Я так хотела с вами встретиться, - сказала Анна.
– Разве вы не должны были приехать вчера?
– Униформу задержали на день, - солгал Старбак. По правде говоря, он обедал с Таддеусом Бёрдом и соблазнителем Бельведером Дилейни, и этот обед превратился в поздний ужин, так что нижние юбки были куплены лишь ближе к полудню в воскресенье, но едва ли было разумно признаваться в этом праздном времяпрепровождении.
– Что ж, теперь вы здесь, - произнесла Анна, вытащив Старбака на солнечный свет, - и я так этому рада. Адам так много о вас рассказывал.
– Он и о вас часто говорил, - галантно ответил Старбак, хотя это была неправда, на самом деле Адам редко рассказывал о сестре, и без особой любви.
– Вы меня удивили. Адам обычно тратит много времени на исследование собственного "я" и едва ли замечает существование других людей, - Анна, обнаружив более логический склад ума, чем ожидал Старбак, тем не менее покраснела, как будто извиняясь за свое явно резкое суждение.
– Мой брат по сути настоящий Фалконер, - объяснила она.
– Он не очень практичен.
– Но ведь ваш отец практичен, уверен в этом.
– Он мечтатель, - заявила Анна, - романтик. Верит, что всё сбудется, если не терять надежды.
– Но, конечно, этот дом был построен не одними надеждами?
– Старбак помахал в сторону роскошного фасада Семи Источников.
– Вам нравится дом?
– похоже, Анна удивилась.
– Мы с мамой пытаемся убедить отца снести его и построить что-нибудь побольше. Может, в итальянском стиле, с колоннами и куполом? Мне бы хотелось, чтобы у нас был храм на холме посреди сада. Что-нибудь, окруженное цветами и очень большое.
– Мне кажется, дом и так прекрасен, - сказал Старбак.
Анна выразила свое несогласие со Старбаком гримасой.