Мятежное сердце
Шрифт:
Вскоре за первым взрывом следует второй. Намного сильнее. Намного. Ночь раскололась пополам. Всколыхнулась вода в озере. Передние лодки останавливаются. Мы все смотрим назад.
Верхний левый угол Возрождения разнесло вдребезги. Там бушует пожар. У нас на глазах вся стена здания рушится в воду.
— В том углу был склад боеприпасов, да? — спрашивает Крид. — Как ты думаешь…
Мне тут надо кое-что сделать, так Джек сказал.
— Крид, увези меня отсюда, — прошу я.
Эш и Молли причаливают первыми.
— Снег будет, — замечает Крид, глядя в небо.
— Рановато для снега, — откликаюсь я.
— Угу, — соглашается он.
Вдруг Крид останавливается. Перед нами на тропинке Лу. Отступает в сторону, пропускает Крида.
— Она умерла, — говорит Лу.
Я киваю. Туже запахиваю одеяло. Меня бьет дрожь.
— Она меня спасла, — говорю я.
— Вроде я должен радоваться, — отвечает Лу. — Только что-то не ощущаю я сильной радости.
У меня слезы выступают на глазах.
— Пожалуйста, не надо, — шепчу я. — Мы с Мейв дружили.
— У меня круче, — отрезает Лу. — Я ее любил.
— Она знала. — Я подхожу, хочу коснуться его локтя, но Лу шарахается от меня.
— Надо отдать Джеку должное, — говорит Лу. — Без него нам бы Эмми отсюда не вытащить. Правда, она бы сюда и не попала, если б не это его послание… Всех нас втянул в свои делишки. Такой же эгоист, как и ты. Вы с ним во всем виноваты. Четверо поселенцев, Брэм, Мейв… Их смерти на вас. И ради чего? В чем выигрыш?
— Нет никакого выигрыша, — отвечаю я.
— Саба, ты мне врала, — говорит Лу. — Обманывала всю дорогу.
— Лу, — шепчу я.
— Мне больше не о чем с тобой говорить, — заявляет он.
С короткой стрижкой и в тонтонской одежде он совсем чужой. Любимое лицо замкнулось. А какой взгляд… Я слишком много от него хотела. Слишком много у него отняла. Совсем не думала, каково ему.
— Прости меня, Лу, — говорю я. — Сказать тебе не могу, как обо всем жалею. Пожалуйста, прости. Я не могу без тебя. Я люблю тебя.
Он выставляет перед собой руки и качает головой. Пятится от меня. Потом поворачивается и неровными шагами уходит к пещере.
Что-то между нами заканчивается. Это ужасно больно, глубоко внутри. Там, где давнее, надежное, счастливое. Пережидаю, пока удается совладать со слезами, и только тогда иду за ним.
В пещере просторно. Даже Гермес и Прю уместились. Горит небольшой костерчик. Эш, Томмо и Крид греются у огня. Лу садится чуть в стороне. Смотрит в пламя невидящим взглядом.
Следопыт пихает меня головой. Здоровается. Молли укутывает меня сухим одеялом, растирает. Заглядывает в лицо, в ее глазах вопрос. Подходит Эмми. Обхватывает меня за талию, крепко прижимается.
— Джек живой, — шепчет она.
— Да, — отвечаю я. — Конечно.
— Я бы почувствовала, если бы он погиб, — говорит Эмми.
— Я прихватила
Эмми все еще обнимает меня. Все вокруг рушится, а она сильная, не сдвинешь.
— Слим сказал, некоторые люди мечтают умереть… красиво, чтобы полыхнуло, — говорит Эм. — Как солнце. Я думаю, Мейв тоже так хотела.
Я целую ее в макушку.
— Плохая я сестра, — говорю.
— Тебе тяжело пришлось, — отвечает Эмми.
— Угу, — киваю я.
— Главное, что мы вместе, — говорит Эмми. — Ты, я, Лу и Томмо. Саба, ты ведь выдержишь?
— Не знаю, — отвечаю шепотом. — Вот правда не знаю, получится ли на этот раз.
Эмми держит мне одеяло, а я скрючилась за ним и быстренько переодеваюсь. Потом отправляю ее к костру. Штанишки, которые мне дал Демало, сминаю в комок и зашвыриваю в самый темный угол пещеры. Башмаков у меня других нет, приходится оставить эти, а как хочется никогда больше их не видеть. К тому же я наврала, будто они от Кэсси. Подхожу к нашим. Ставлю ботинки сушиться у огня. Молча смотрю в костер, как и все.
Внутри пусто. Меня будто выпотрошили. Вроде хожу, дышу, сердце бьется, а на самом деле меня нет. Словно я по дороге теряла куски себя. Часть осталась в пустошах, с призраком Эпоны. Часть — с Ауриэль. Часть — с Демало. Дошел ли пожар до его комнаты? Неужели он так и сгорел во сне? И последние куски я оставила здесь. С Мейв. И с Джеком. Пусть бы я никогда его больше не увидела, лишь бы знать, что он живой. Что его не зацепило взрывом, что он не сгинул в пожаре. Всего только знать наверняка, мне бы и того довольно. Хотя я, как и Эмми, думаю — если бы Джек погиб, я бы почувствовала.
Молли пускает по кругу бурдюк с полынным виски. Лу мрачный сидит в стороне, где не достает свет от костра. На меня не смотрит. Ни на кого не смотрит. И ни слова не вымолвит. Рядом с ним устроился Томмо, такой же угрюмый.
— Эх, хорошо забыться, — произносит Крид и делает долгий глоток.
— Не выйдет, — откликается Молли. — Я знаю, я пробовала.
Когда приходит моя очередь, передаю бурдюк дальше. Я и без выпивки словно оцепенела. Нерон сидит у меня на коленях. Я глажу его перышки. Дойдя до Лу и Томмо, бурдюк у них и остается. Они передают его друг другу и пьют без остановки. Огонь шипит и пыхает искрами. Все уставились в пламя и думают о своем. Чувствуют каждый свое. И молчат.
Первой заговаривает Эш. Обращается ко мне:
— Утром вы, наверное, уедете.
— К молочным рекам и кисельным берегам, — подхватывает Крид.
Я встаю. Не выпускаю из рук Нерона.
— Пойду погуляю, — говорю я.
С Нероном на руках я бреду меж деревьями к озеру. Прошлогодняя хвоя мягко покалывает босые ноги. Останавливаюсь у кромки воды. В темноте блестит лунная дорожка. Холодная и четкая. Кажется, по ней и впрямь пройти можно. На луну набегает облачко, и дорожка исчезает. Облачко уходит, и дорожка опять тут как тут.