Мятежное сердце

Фетцер Эми

– Да будет тебе известно, что твой дядя послал Макбейна и отряд солдат прочесывать улицы и окрестности Лондона. И командует ими Уинтерс.

Она даже бровью не повела, хотя внутри у нее пронесся опустошительный вихрь чувств. Мысль о том, что ублюдок найдет ее после длительного отсутствия, привела Микаэлу в ужас. Дядя заставит ее выйти замуж за этого отвратительного человека, иначе его ждут большие неприятности, если в обществе узнают, что пострадала репутация его племянницы. А выйдя замуж за майора, она уже не

сможет противоречить ему. Значит, нужно скрываться. Но до каких пор? До победы мятежников или пока не убьют ее или кого-нибудь из друзей?

– А вдруг твое описание покажут Жан-Пьеру? – Правда, Рейн пригрозил негодяю, что если тот проболтается о женщине шейха Абдуллы, его покарает Аллах. – Теперь двойной агент не представляет для тебя большой опасности, но если священника убил он, ты станешь подозреваемой. А если нет, он или она продолжат разрушать вашу драгоценную агентурную сеть. Одному Богу известно, что сделает с тобой дядя. Или Уинтерс.

Он заметил в ее глазах ужас, однако не стал усугублять положение, допытываясь, чего хочет от нее этот негодяй.

– Кстати, – небрежно добавил он, – леди Бакленд тоже агент Николаса. Ее могли убить за шпионаж.

– Если раскрыли ее тайну, – ответила Микаэла. – Но возможно, причина в другом. – Она принялась ходить взад-вперед, пеньюар обтягивал бедра, босые ноги ступали неслышно. Рейн пытался сосредоточиться на ее словах. – Она была неосторожна. Я уверена, что найдется много женатых мужчин, которые желали ее исчезновения и могли найти людей, кто бы это устроил.

– Брак со мной для тебя единственный выход, Микаэла.

– Знаю!

– Почему же ты споришь?

– Я обсуждаю, а не спорю.

– Боже правый, ты невозможная женщина!

– Тем не менее вы рисковали своей жизнью и жизнью ваших людей, чтобы вырвать меня из рук Жан-Пьера, дали мне приют и защиту. А когда я мучилась от боли, лечили меня. – Она умолкла, ожидая его реакции, но Рейн не ответил. – Я совершенно растеряна. Мне казалось, что в ваших жилах не кровь, а лед, но потом вы столько поставили на карту, чтобы выполнить обещание, данное предателю. Вы без труда могли вынудить меня выйти за вас замуж, но вы этого не сделали. И клянусь, я никогда не видела и не слышала, чтобы кто-то мог проделывать такое руками. Иногда мне кажется, что вы не существуете, Рейн.

Он двумя шагами преодолел разделявшее их расстояние и заключил ее в объятия. Микаэла прильнула к нему, и реакция его тела не оставляла никаких сомнений по поводу его чувств.

– Я существую, – хрипло произнес он. – В моих жилах течет кровь, мне бывает больно и…

Рейн поцеловал ее, сначала нежно, потом крепче, и она ответила ему. От ее податливого тела исходила волна жара. Не отрываясь от сладких как мед, пахнущих первоклассным бренди губ, он понес ее к дивану и посадил к себе на колени.

Микаэла не позволяла даже

тени страха проникнуть в ее мысли, она жаждала броситься в это немыслимое пламя. Рейн положил ее на спину и склонился над ней.

Она сжала руками его лицо, будто он собирался покинуть ее. Никогда, подумал Рейн. Она у него в руках. Желанная пища для голодного дракона. Сколько ночей он просыпался от возбуждения? Сколько раз снова и снова переживал тот поцелуй под дождем?

Он гладил ее тело, скрытое пеньюаром, изнемогая от желания прикоснуться к нему губами. Микаэла непроизвольно согнула ногу, отчего пеньюар распахнулся, обнажив ее колени; грудь у нее бурно вздымалась. Но Рейн видел ее нерешительность, страх и растерянность. Он не возьмет ничего против ее воли.

– Что вы со мной делаете? Почему вы…

– Судьба?

– Хотелось бы верить…

Нежно поцеловав девушку, он поставил ее на пол и встал. Микаэла разочарованно заморгала.

– Независимо от того, что мы чувствовали на этом диване, ты мне не веришь. Поэтому ничего большего не произойдет без официальной церемонии. Я сам продукт такой беспечности и никогда не позволю, чтобы это коснулось моей семьи.

– Вы не представляете, о чем просите, Рейн.

– Думаю, представляю.

– Если вы женитесь на мне, то должны пообещать, что никогда не придете ко мне… в нашу постель… насильно. И не ударите меня.

Рейн нахмурился, снова почувствовав гнев. Значит, Микаэлу слишком часто обижали?

– Разве я давал повод думать, что смогу когда-нибудь обидеть тебя?

– Посмотрите на свои руки. – Она кивнула на его сжатые кулаки. – Что они могут сделать со мной?

– Обнимать тебя, утешать, защищать. И если ты не захочешь, они никогда к тебе не прикоснутся.

– Правда?

– Наш поцелуй доказал, что тебе не так уж ненавистны мои прикосновения.

– А я и не жаловалась.

– Если ты хочешь большего, то должна прийти ко мне сама.

Она жаждала его поцелуев, того желанного забвения, которое приходило с ними, заставляя сходить с ума от страсти. Раньше она даже представить не могла, что поцелуи способны так волновать. Но лечь с ним, принадлежать ему – это совсем другое. Она не будет заставлять его из чувства долга сохранять их брак, ведь они не любят друг друга.

– Вы разведетесь со мной, когда все закончится? – Микаэла сомневалась, что именно так он и поступит.

– Я уже сказал, что выбор за тобой, – ответил Рейн и вышел из комнаты.

Перед рассветом он услышал рыдания и, на ходу натягивая халат, бросился через ванную в комнату Микаэлы. Она лежала, свернувшись калачиком и закрыв голову руками, словно защищалась от удара. Ей снился кошмар.

Рейн наклонился и положил ей руки на плечи, и она тут же яростно попыталась вырваться, рот приоткрылся в беззвучном крике.