Мятежные ангелы
Шрифт:
— Нет, но письмо Мартино есть, точно как вы описали. Очень хорошо. И все остальные документы, которые, как вы говорите, были вместе с ним, тоже есть.
— Как вы думаете, куда могла деться эта папка?
— Не знаю. Я впервые услышал о ней от вас. Что это было?
— Я даже не знаю, могу ли вам об этом сказать.
— Ну, дорогой мой, если вы не скажете, как я должен ее искать? Может быть, он ее положил в какой-нибудь другой архив — если старые картонные ящики из винно-водочного магазина, в которых Корниш хранил рукописи, можно называть архивами. Он следовал какому-то очень приблизительному плану, но, если вы мне не скажете, что это за рукопись, я не буду знать, где смотреть. Почему она вас так интересует?
— Я пытался понять, что это на самом деле такое, когда заявился Маквариш и тоже захотел
— У вас тоже выпучились глаза?
— Надо думать.
— Ну же, Клем, оставьте свою академическую застенчивость и скажите мне, что это было.
— Да, наверное, ничего другого не остается. Это была одна из великих, подлинно великих потерянных рукописей. Я уверен, вы знаете немало таких.
— Да, в моей области их известно очень много. В девятнадцатом веке всплыли письма Понтия Пилата на французском языке, на бумаге девятнадцатого века, с описанием распятия Христа. Доверчивый богатый крестьянин заплатил за них кучу денег. И лишь когда тот же самый жулик попытался продать ему предсмертное письмо Христа к Богородице, написанное фиолетовыми чернилами, покупатель заподозрил неладное.
— Мне бы хотелось, чтобы вы серьезнее отнеслись к моим словам.
— Я вас уверяю, это чистая правда. Я знаю, о чем вы говорите: утраченный дневник Генри Гудзона, [45] дневник Джона Макферсона, в котором описывается создание «Оссиана», [46] и тому подобное. И ведь старые рукописи действительно всплывают время от времени. Вспомните огромную охапку бумаг Босуэлла, [47] найденную в сундуке на чердаке в Ирландии. Ваша рукопись тоже из этой оперы?
45
Генри Гудзон(1560/70–1611?) — английский мореплаватель, занимался поисками Северного морского пути в Азию.
46
…дневник Джона Макферсона, в котором описывается создание «Оссиана»… — Джеймс Макферсон (1736–1796) — шотландский поэт, прославившийся литературной мистификацией «Сочинения Оссиана, сына Фингала, переведенные с гэльского языка Джеймсом Макферсоном». Оссиан — легендарный кельтский бард III в.
47
Босуэлл,Джеймс (1740–1795) — шотландский писатель и мемуарист, слава которого основана на двухтомной «Жизни Сэмюэла Джонсона» (1791); эту книгу часто называют величайшей биографией на английском языке.
— Да. Это были «Стратагемы» Рабле.
— Никогда не слыхал.
— И никто не слыхал. Но Рабле служил историографом у своего покровителя Гийома дю Белле и в качестве такового написал «Стратагемы, или Военные доблести и хитрости благочестивого и преславнейшего кавалера де Лангэ в начале Третьей кесарийской войны». Он писал по-латыни, а затем перевел свой труд на французский, и считается, что книгу издал друг Рабле, печатник Себастьян Грифиус, но ни одного экземпляра не сохранилось. Так был этот труд опубликован или нет?
— И это был он?
— Да, это был он. Видимо, это была оригинальная рукопись, с которой Грифиус набирал книгу или собирался набрать, — на ней сохранилась разметка для наборщика, что само по себе чрезвычайно интересно.
— Но почему эту рукопись никто не заметил?
— Чтобы обратить на нее внимание, нужно знать кое-какие факты, известные лишь специалистам: титульного листа у нее нет, сразу начинается текст мелким почерком, не очень примечательным, так что, видимо, специалисты по каллиграфии особо не заинтересовались.
— Нет слов, это замечательная находка.
— Корниш, разумеется, не понял, что это такое, а я так и не успел ему сказать: я хотел сперва как следует разглядеть рукопись.
— И не хотели,
— Он специалист по Ренессансу. Надо думать, у него не меньше прав на рукопись Грифиуса, чем у любого другого человека.
— Да, но вы не хотели, чтобы он узнал о своем праве. Я вполне понимаю. Не начинайте сразу от меня защищаться.
— Я бы предпочел сделать открытие, известить Корниша, — в конце концов, он владелец этой чертовой штуки, и пускай уже он распоряжается ее научной судьбой.
— А вдруг он отдал бы ее Эрки? Ведь Эрки считает себя большим специалистом по Рабле.
— Даркур, ради бога, не глупите! Предок Маквариша — если сэр Томас Эркхарт действительно сто предок, а я слыхал, как знающие люди в этом сомневаются, — перевел одну книгу или часть книги Рабле на английский, и многие специалисты по Рабле считают, что этот перевод никуда не годится: он полон отсебятины, фантазий и не относящейся к делу болтовни, в точности как сам Маквариш! В этом университете есть люди, которые действительно кое-что знают о Рабле, и они смеются над Макваришем.
— Да, но он специалист по эпохе Возрождения, а эта рукопись — явно очень важный кусок истории Возрождения. Если честно, она относится к области Маквариша, а не к вашей. Простите, но так это выглядит со стороны.
— Как я ненавижу эти разговоры об «областях». Словно мы какие-нибудь золотоискатели, готовые пристрелить любого, кто зайдет на застолбленную нами заявку.
— А что, скажете, это не так?
— Видно, придется рассказать все.
— Да уж пора бы. Что вы от меня скрыли?
— Там была рукопись «Стратагем», как я уже сказал. Страниц сорок мелким почерком. Не очень хороший почерк, и нет подписи, если не считать, что по всей рукописи было как будто большими буквами написано: «Пропавшая книга Рабле!» Но еще в одной небольшой связке бумаг, в заднем отделении кожаной папки, в чем-то вроде кармана, лежали три письма.
— От Рабле?
— Да, от Рабле. Это были черновики трех его писем к Парацельсу. Написанные грубо, начерно. Но не настолько начерно, чтобы Рабле отказался их подписать. Может быть, ему просто нравилось писать свое имя: такое часто бывает. Его подпись словно прыгнула на меня со страницы — большая, с росчерками. Он писал не почерком Апостольской канцелярии, [48] но своим собственным, с маньеризмами…
48
Он писал не почерком Апостольской канцелярии… — Апостольская канцелярия (лат. Cancellaria Apostolica) — один из древних институтов Римской курии, главного административного органа папского престола и Ватикана; в XIII в. в Апостольской канцелярии разработали собственный особый почерк для деловой переписки.
— Да, Эрки вечно настаивает, что Рабле был маньеристом.
— Эрки пускай заткнется; он это от меня услышал. Он не различит маньеризма ни в каком виде искусства; он просто слеп. Но Рабле — поэт-маньерист, который лишь по случайности пишет прозой; и в прозе он добивается того же, чего Джузеппе Арчимбольдо — в живописи: передает плодово-ягодность, ореховость, лиственность, навозность и самые дикие гротескные изобретения. [49] Но передо мной были эти письма и грандиозная подпись, которую невозможно ни с чем спутать! Мне пришлось собрать все силы, чтобы не пасть на колени. Подумайте! Нет, вы только подумайте!
49
…добивается того же, чего Джузеппе Арчимбольдо — в живописи: передает плодово-ягодность, ореховость, лиственность, навозность и самые дикие гротескные изобретения. — Джузеппе Арчимбольдо (1527–1593) — итальянский живописец, декоратор, представитель маньеризма. Писал портреты, составленные из фруктов, овощей, цветов, ракообразных, рыб, жемчужин, музыкальных и иных инструментов, книг и т. д. Лица на картинах Арчимбольдо стилизованы; эффект формы и светотени в пространстве создается весьма искусной компоновкой элементов — эту манеру и пытается передать словами Холлиер.