Мятежный дом
Шрифт:
Остаюсь навсегда твоим другом,
Лорд Августин Мак-Интайр».
— Это его почерк, — подтвердила Бет. — Но… Дик, подделать можно что угодно.
Юноша помотал головой.
— Информацию подтвердили несколько независимых источников. Конечно… все может быть, но я сам видел запись с твоей мамой, и ее сделали после моей казни, это точно. Письмо передал Рэй, зачем бы он меня обманывал?
— Он жив тоже?
— Они почти все живы, Бет! Рэй, Том, Остин, Актеон… даже Динго. Бат погиб, — Дик как-то прерывисто
Бет скрипнула зубами. Ай да бабушка. Ай да дядюшка!
— Они врали тебе. Все время врали, — Дик словно прочел ее мысли. — Я их выручить не могу, — продолжал юноша, потеряв переход между нынешними родственниками Бет и теми, кого она привыкла считать в родных. — Тут слишком все… закрутилось. Но ты можешь. Подними шум. По закону леди Констанс — государева пленница. Удерживая ее у себя, Моро нарушает закон. Если дело выплывет наружу, Шнайдеру придется забрать ее. Это не свобода, но так ее с Джеком хотя бы Брюсам не продадут.
Бет сглотнула.
— Хорошо. Дик, ты… как ты там?
Он как-то странно, почти беззвучно закашлялся. Бет покосилась на Роланда и нарочно громко хлопнула веером, но телохранитель, кажется, ничего не услышал.
Бет поняла вдруг, что это не кашель, а смех.
— Там — это где?
— Ну… вообще. Здесь. На Картаго.
— По-разному, Бет. Тут все очень по-разному. Есть хорошие люди, есть плохие, есть вообще дерьмо. Хороших больше.
— А здесь?
— Здесь мокро и тесно, — прошептал Дик. — Но я хоть год пролежать готов, если ты не уйдешь…
— Я имела в виду — в клинике. Я слышала, у тебя больное сердце.
— Нет, уже нет. Залатано, заметано, смазано. Забудь об этом. По-моему, меня сейчас тут держат… ну, знаешь — придерживают. Чтоб не отсвечивал.
— У меня… — нельзя ведь тянуть до бесконечности, — у меня тоже есть важная новость для тебя.
— Погоди, — он попытался просунуть пальцы через решетку. — Симатта, тут все просветы узкие такие… Я хочу дотронуться до тебя — и не могу… Бет, у тебя пальчики тонкие, они пролезут… Коснись меня. Коснись меня, пожалуйста, Бет!
Приподнявшись на локтях, он прижался лицом к решетке.
— Прошу тебя…
— Нет, Дик, я… — она стиснула пальцы. — Я не могу.
Она не могла не то что коснуться — а даже намекнуть, что ей этого хочется, и как сильно хочется. Как пульсирует кровь в кончиках пальцев и в губах и… везде, когда она представляет, что между ними нет этого дурацкого металла.
— Бет!
— Послушай. Послушай внимательно. Я невеста Тейярре, и скоро мы поженимся. То, что между нами было… я ни о чем не жалею. Но больше этого не будет. Мы с тобой делаем одно дело, и чтобы делать его лучше, я должна стать императрицей.
Его лицо исказилось.
— Да. Я об этом думал, Бет. Согласен. В смысле — согласен, что это выглядит логичным. Но есть то, что больше логики. Ты моя
— Дик, это… это как раз очень спорный вопрос.
— Ты поклялась при свидетеле. Ты поклялась!
— Не шуми, ради Бога. У нас есть дело, которое значит больше, чем наше счастье, даже больше, чем наша жизнь.
— Но не больше, чем наши души!
— Наши души… — Бет запрокинула голову. Она знала, что будет трудно. С ним всегда трудно.
— Скажи, ты убивал ради этого дела?
— Убивал, и чтоб я пропал, если мне это нравилось. Скажи, тебе так же противно быть невестой этого… королёнка?
— Если тебе так хочется это услышать — нет. Он, конечно, не мужчина моих снов, но ничего противного в нем нет. Керет вполне нормальный, добрый, чувствительный и умный парень.
— Добрый? Мы говорим об одном и том же человеке? О том, кто чохом обрек на смерть… ладно меня, но морлоки-то в чем виноваты?
— У Рива идиотские представления о том, что такое достойные похороны, но это не значит, что Керет негодяй. Дик, ты убил одну из самых дорогих ему женщин у него на глазах. И после этого он согласился со Шнайдером и попытался сохранить тебе жизнь.
— Я помню, как он пытался. Пусть наши, когда придут сюда, попробуют сохранить ему жизнь тем же способом. Единственным, кому я скажу спасибо за свою жизнь — это Рэй. Он действительно пытался.
— Дик, моя… биологическая мать была ему ближе его родной матери. Он любил ее. Почему ты не хочешь этого понять?
— Даже собака любит того, кто к ней ласков. А знаешь, скольких людей ваша дорогая мама пустила в расход? Ты хоть раз говорила с кем-то, кого она попросту разменяла на свои политические шахер-махеры?
— Если ты об Огате и его сыне — то да, я с ними говорила. Лорел была иногда сущей ведьмой — и что? Почему Керет не имеет права любить ее?
— Как это не имеет? Имеет, он же такой чувствительный и добрый. А что до тех, кого попросту разменяли — так он о них даже не задумывался, правда?
— Дик, чего ты хочешь?
— Чтоб ты сложила цену его доброте!
— Я общаюсь с ним больше полугода. Думаешь, я слепа? Или глупа? Керет, конечно, не герой, Дик, — у Бет вырвался смешок. — И вряд ли дядя назвал бы его праведником. Но он хороший парень, и этого достаточно.
Дик помолчал. Потом медленно проговорил:
— То есть, в самый раз для тебя. Совсем не то, что помешанный на религии убийца, правда?
— Идиот. Я не считаю тебя помешанным на религии убийцей, но ты, извини, стопроцентный и полный дурак! Если бы я могла выйти замуж по любви, я бы… — нет, нельзя говорить, что любишь его! — …я бы не связалась с Керетом. У меня просто нет выбора.
— И потому ты хвалишь его тут, передо мной? У тебя нет выбора, потому что он такой милый парень — ну просто невозможно сопротивляться. Да?