Мятежный дом

Чигиринская Ольга Александровна

«Руки» фонтана тянулись вверх на пять метров, до половины второго этажа. Еще четыре Дик выиграл в прыжке. Энергии силовых полей, формирующих фонтан, хватило, чтобы юноша упал, не убившись и даже не сломав костей, но девять метров — это девять метров. Дик чувствовал себя как после того бичевания — кожа горела, легкие не слушались. Вестибулярный аппарат объявил, что он не готов к такому издевательству и будет бастовать. Дик перевалился через борт фонтана, с трудом соображая, куда бежать дальше, и тут в фонтан сверзился

морлок.

«Аяксы» все-таки не очень умны. Морлок тоже решил срезать путь с четвертого этажа, но не рассчитал, что Дик легче как минимум вдвое. «Геркулес» бы так не попался. Кажется, морлок переломал ноги. Дик не стал выяснять подробности — он уже сориентировался в пространстве и, хромая, побежал в сторону пульмонологии. Именно там были службы, где находился указанный Шаной вход в канализацию.

Сворачивая за угол, он услышал, как в фонтан шлепнулся второй морлок — но в пульмонологию вела дверь, и ее можно было запереть. Коридор здесь раздваивался, хотя что в этом проку, если погоню не обманешь: за Диком оставались мокрые следы. Запирая за собой следующую дверь, он как раз успел увидеть, как падает под ударом морлока первая.

Коридор служб. Вот прачечная, где они с Шаной поцеловались и подрались. Вот вход в каморку, где мусоропровод и канализация. Дик шатнулся в эту дверь, закрыл ее за собой — и, найдя ломик, подцепил люк…

Заползая в ливневую канализацию, он услышал раздосадованный рык морлока. Тот сумел-таки втиснуться в люк, но не никак мог запихнуться в лаз, предназначенный для тэка, и сейчас его желтые глаза с бессильной яростью провожали уходящую добычу. Ему не хватало даже места, чтобы достать пуккху.

— Кто послал тебя? — спросил Дик на чиби.

Морлок снова зарычал, его губы искривились, показывая клыки.

— Брось изображать обезьяну, ты же человек, — Дик вздохнул. — Мне очень жаль, что твои братья погибли. Не надо было ходить за мной. Скажи тому, кто тебя послал — не надо за мной ходить, понял?

И, не дожидаясь ответа, юноша скользнул в боковой проход к общей канализации.

С полчаса спустя он выбрался на поверхность в районе западных доков. Босой, в больничной пижаме, пропахшей канализацией, с флордом за пазухой. Без каких-либо документов, без единой сэны денег и в очередной раз преследуемый властями.

В случае непредвиденных обстоятельств, наставлял его Ройе, нужно двигаться в восточный район города, к резиденции Сога. Дик знал, где эта резиденция, он хорошо изучил план города, пока лежал в больнице, и было еще одно место, названное Шаной — небольшая квартирка, снятая синоби для своих надобностей. Но и резиденция, и конспиративная квартира синоби находись довольно далеко от западных доков. Двенадцать или шестнадцать километров. Нечего было и думать пройти их босиком, мокрым, в больничной пижаме — когда вдобавок вот-вот начнется облава.

Кстати,

насчет облавы, подумал он — где сейчас Шана? И что с ней? И Пауль Ройе — в резиденции Сога ему ничего бы не грозило, но до нее все-таки далеко, и доктор часто ночевал в гостинице при больнице, а то и оставался на ночное дежурство.

Дик обхватил себя руками, растирая плечи, чтобы не замерзнуть. Может, лучше всего было бы позволить морлокам себя схватить? Это разом решило бы все проблемы — и его, и Бет. Перетерпел бы что они там удумали для него, да и умер как положено. А Бет вышла бы себе замуж за этого… Может, это был знак, может, Бог хотел именно этого?

Дик ткнулся лбом в стену какого-то склада, под которой спасался от ветра. Доктора Ройе жалко, вот что. Месяц человек уродовался, оперировал не разгибаясь, чтобы Дика разрешили положить в этот центр. А тут все труды — морлоку под хвост. Хотя — «аяксы» ведь бесхвостые…

Он поднял голову к небу и зло сказал сквозь зубы:

— Обойдешься. Я еще поживу, цхао ни ма.

У него все-таки язык не повернулся сказать настоящее богохульство, и тона он выговорил так, что получилось «лошадка травяной грязи».

Послышались шаги, и Дик забился в тень. Мимо, громко разговаривая и жестикулируя, прошли два мужика, явно навеселе. Ветер донес музыку и смех, запах спирта и жарящихся бустерных чипсов… Где-то там был бар, а если бар — то и пьяные, а пьяные — легкая добыча.

Бар располагался на набережной — заведение в полуподвале, откуда слышались голоса, музыка и смех. Дик продрожал за углом почти целый час, когда наконец дождался подходящего пьяного — одиночку, пересекшего набережную и начавшего самозабвенно блевать через парапет. Мужик был, что называется, в хламину.

Дик бегом пересек освещенную набережную и перегнулся через парапет рядом с пьяным. До песка внизу было не больше полутора метров, и сам песок не обещал жесткой посадки.

— П…ривер… привет, — сказал пьяный, длинноволосый парень на вид не старше двадцати. — Ты кто?

Дик не был расположен отвечать. Он подхватил пьяного под колени, толкнул через парапет и сам прыгнул следом.

— Ты что-о?! — возмутился пьяный, и у юноши отлегло от сердца: шею он несчастному не свернул. Выхватив флорд, он выдвинул клинок на длину танто и коснулся горла лежащей на песке жертвы.

— Разувайся.

Пьяный поморгал, потом очень серьезно спросил:

— А чего ты в пижаме?

— Н-не твое дело! Разувайся.

— Ладно, — пьяный миролюбиво пожал плечами, сел и нога об ногу стряхнул ботинки.

— Носки тоже, — безжалостно сказал Дик.

— Ты что, я же замерзну, — заспорил пьяный. Дику захотелось его треснуть.

— Нет, ты не замерзнешь! Ты вернешься в свою тошниловку, там согреешься и свистнешь в полицию! Снимай носки!