Мятежный Като

Эббот Элисса

Я чувствую, как по моему позвоночнику пробегает холод, серьезность его угроз начинает беспокоить меня.

– Вам нужно личное одобрение адмирала, чтобы меня сняли с должности.

Если он меня уволит, это означает воздушный шлюз. Для людей, которые не работают на корабле, нет ни продовольствия, ни оборудования. Я думаю о моей сестре, одинокой в темной комнате, загнанной в угол Римером, пока я мертва, и не могу помочь ей. Мой подбородок слегка наклоняется в сторону сам по себе — знак, который обычно означает, что мои смертельно

опасные в данной ситуации вспышки гнева уже на подходе.

– Да, мне нужно его одобрение, - говорит Ример.
– И я получу его, если захочу. Даже если мне придется фальсифицировать документы или подкупать чиновников... Я своего добьюсь. И знаешь, что еще? Я прослежу, чтобы твоя сестра тоже пошла с тобой, если ты снова перейдешь мне дорогу. Так что будь умницей и начинай учиться понимать приказы.
– Он обежал своими маленькими черными глазками по мне, по всему моему телу, и он не торопился с этим. — Мы поняли друг друга?

– Да, Ример, - говорю я, почти запинаясь на этих словах.

– Хорошая девочка. Беги сейчас же. Пока-пока.

Я сжала кулаки, но ничего не сказала.

Ример наглый, поганый, и совершенно такой же как все мужчины на нашем корабле. Заберите его значок, и он будет просто червем без позвоночника. Если бы не видео с Земли, я бы тоже подумала, что это нормально. Но я знаю, что было время, когда у мужчин были яйца. Они отстаивали то, во что верили, и боролись, чтобы защитить это. Они решали, чего хотят, и добивались этого. Но всего этого больше нет.

О, хорошо. Скорее всего, ничего из этого не будет иметь значения через два дня. Мы собираемся перейти на орбиту планеты Z9-Омега с нашими последними унциями топлива. Мы называли планеты: Гайя, Судьба, Новый Эдем, Новая Земля. Потом мы становились более циничными, и именами планет стали чьи-то бывшие бойфренды или персонажи из известных фильмов и телешоу на Земле. Потом мы просто перестали давать им имена. Где-то там есть длинный след мертвых планет и потерянной надежды. И если этот Z9-что-то-там не будет отличаться от нескольких тысяч предыдущих, то путь закончится заброшенным кораблем и несколькими тысячами скелетов расы, которая называла себя человечеством. Большая проблема. Кому они нужны?

2

Като

Женщина кричит.

Она окружена семью мужчинами. Их синяя кожа выдает в них Кобальтов, членов клана южных джунглей. Моя кожа золотая, редкость среди моего вида, говорящая о королевской крови. Когда мужчины поворачиваются ко мне, то замирают. Уважение смешивается с ужасом на их лицах.

Я стою почти на фут выше любого из них. Я шире в плечах и толще в мышцах. Женщина Колари, которая до сих пор кричит, забыта, когда они смотрят на меня с широко открытыми глазами, как добыча перед хищником.

Пантера внутри меня бушует, умоляя

освободить ее для этих слабаков, но я отталкиваю ее назад. Перейти к такой битве ниже моего достоинства. Вместо этого я поднимаю копье и бегу к людям, мои длинные ноги быстро сокращают дистанцию. Один воин пытается рвануться вперед и напасть на меня.

Я легко ударил его копьем и пробежал мимо, кончик моего копья выходит из его спины. Но я не замедляюсь. Я продолжаю двигаться. Я использую проткнутого человека как таран, сбивая другого воина с края деревянной платформы, на которой мы сражаемся. Четыре мили открытого воздуха глотают его крики в одно мгновение. Я стряхиваю мертвого воина с копья и оборачиваюсь к оставшимся. Они делают шаг назад.

Трусы.

Я бросаю копье и отрываю бронированный нагрудник.

– А теперь вы будете драться со мной?

Они колеблются, но воодушевленные тем, что считают слабостью. Пятеро нападают на меня одного. Я уже устал от этого представления, поэтому позволяю трем, которые стремятся к моему животу, нанести свои удары. Острые молнии боли простреливают мое тело, но я их игнорирую. Я уклоняюсь от двух других толчков, направленных на мою голову и шею, хватая двух мужчин за горло. Я сжимаю их горло, пока не слышу треск.

Прежде чем воины смогут вытащить свои копья, чтобы снова нанести удар, я напрягаю живот. Когда они тянут, мышцы живота слишком плотно сжимают оружие, чтобы сдвинуть его с места. Мужчины не выпускают оружие из рук, поэтому я мчусь вперед. Все ближе и ближе приближаясь к краю платформы. Один воин отпускает свое копье, и я поднимаю его за шею, бросая головой вниз. Остальные двое все еще держатся, когда я провожу их по краю деревянной платформы, на которой мы стоим, их ноги болтаются в милях над открытым небом и скрученными ветвями.

Они осознают свою ошибку. Я расслабляю мышцы и чувствую, как копья выходят из моей плоти. Их смерть отмечена влажным стуком на несколько сотен футов ниже, где они, должно быть, приземлились на ветку, прежде чем достичь Мертвого моря.

Воин, которого я ударил, ползет обратно к женщине. Я позволил пантере внутри, которая просит крови, захватить мою ногу. Мои мышцы напрягаются и сгибаются, пока нога не становится похожа на лапу зверя. Я бью его с силой и ощущаю как лапа проходит через его кости и мышцы, как через воздух. Он больше не двигается.

Женщина становится на колени, тело сотрясается от рыданий. Она носит изодранную одежду из некогда тонкой ткани. Она разорвана людьми, которые напали на нее. Она ползет ко мне, глаза мокрые от слез.

Она Колари, порода, которую большинство из моего рода считают желанной, предпочитая из всех других пород. Розовая кожа, мягкая как у ребенка. Их фигуры полные и их пропорции преувеличены. Но я вижу только ее слабость. Ее зареванные глаза и жалкое хрипение. Она схватилась за мои ноги, и я ударил ее по рукам.