Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – начала XIII века

Фроянов Игорь Яковлевич

Возвращаясь к Ярославу, отказавшемуся посылать дань в Киев, надо сказать, что в его поведении отразились интересы Новгорода, с одной стороны, и усиление последнего — с другой. Однако вскоре отношения новгородцев с князем омрачились. Ярослав, «бояся отца своего», привел в Новгород «из-за моря» варягов. И те от сытой жизни и безделья «насилье творяху новгородцем и женам их. Вставше новгородци избиша варягы во дворе Поромони. И разгневася Ярослав, и шед на Роком, седе во дворе. Послав к новгородцем, рече: „Уже мне сих не крести”. И позва к собе нарочитые мужи, иже бяху иссекли варягы, и обльстив я исече».: #c4_19

В исторической литературе избиение новгородцами варягов нередко именуют «восстанием»,: #c4_20 а порой — «большим восстанием».: #c4_21 М. Н. Тихомиров, принадлежащий к числу ученых, развивающих идею о восстании, следующим образом доказывает ее правомерность: «Насилия варяжских дружинников Ярослава вызвали восстание новгородцев, перебивших варягов на „Поромоне дворе”. Слова „вставше новгородци”, т. е. „восстали новгородцы”, прямо указывают, что в Новгороде произошло

именно восстание».: #c4_22 Но эти слова могут означать также и несколько иное: «выступили новгородцы», «поднялись новгородцы».: #c4_23 Видимо, восстание нашим историкам понадобилось для того, чтобы придать произошедшему кровопролитию характер классового конфликта. Поэтому Л. В. Черепнин среди причин восстания называет «увеличение повинностей с населения», вызванное необходимостью содержания варягов,: #c4_24 а В. И. Буганов утверждает, что движение новгородцев было направлено «против гнета и насилий части дружины местного князя, и это обстоятельство придает ему несомненные черты классового выступления новгородских людей, которые „вставше”, по словам летописца, т. е. „восстали”, против насильников». Расправа же Ярослава с новгородцами в Ракоме — это, считает В. И. Буганов, «классовая месть главы местной власти по отношению к новгородцам».: #c4_25

Начнем с того, что в древних источниках нет сведении, говорящих об «увеличении повинностей с населения» или о «гнете», которому оно подвергалось.: #c4_26 Непонятно, почему наемники-варяги являются «частью дружины местного князя», а не войска. Столь аморфные представления о дружине, составлявшей, заметим попутно, ближайшее окружение князя,: #c4_27 способны только затемнить картину, но не прояснить ее. Самое же главное заключается в том, что столкновение новгородцев с варягами и ответная кровавая акция Ярослава возникли отнюдь не на классовой почве. Участники событий в Новгороде — свободные люди: с одной стороны, новгородцы, простые и знатные, а с другой — варяги и Ярослав с дружиной. Где же тут классы? Их нет. Они существуют лишь в воображении историков, готовых в любой общественной коллизии найти классовую подоплеку. И последнее замечание: термин «восстание» едва ли равнозначен избиению варягов на «Поромоне дворе». Применение его заранее предполагает наличие острых социальных противоречий в новгородском обществе, чреватых взрывами и потрясениями. Надо помнить об условности этого термина, а еще лучше — отказаться от него.

Столкновение новгородцев с варягами произошло на бытовой почве из-за разнузданного поведения сластолюбивых варягов, покушавшихся на целомудрие замужних женщин Новгорода.: #c4_28 Но затем оно переросло в политический конфликт между князем и новгородской общиной.

Убийство варягов на «Поромоне дворе» обернулось для части новгородцев трагическими последствиями. Ярослав, разгневанный таким «самоуправством», заманил новгородских «мужей» к себе в ракомскую резиденцию и там их всех перерезал. Повесть временных лет называет пострадавших мужей «нарочитыми»,: #c4_29 а Новгородская Первая летопись младшего извода говорит о них описательно: «вои славны тысяща».: #c4_30 Поздние сводчики, соединив сообщения киевской и новгородской летописей, изображали дело так, будто Ярослав истребил в Ракоме 1000 «нарочитых мужей».: #c4_31 Им следовал В. Н. Татищев: «Пришли к нему (Ярославу. — И.Ф.) знатных новгородцов. до 1000, междо оными и те, которые наиболее в побитии варяг повинны были. Он же… велел варягом всех побить».: #c4_32 Осторожнее поступил Н. М. Карамзин, который, опустив свидетельство летописи о количестве убитых в Ракоме новгородцев, писал: «Ярослав утаил гнев свой, выехал в загородный дворец, на Ракому, и велел, с притворною ласкою, звать к себе именитых Новгородцев, виновников сего убийства. Они явились без оружия, думая оправдаться пред своим Князем; но Князь не устыдился быть вероломным, и предал их смерти».: #c4_33 С. М. Соловьев говорит о «главных из убийц», добавляя при этом: «По некоторым известиям, было убито 1000 человек, а другие убежали».: #c4_34 Согласно Н. И. Костомарову, Ярослав позвал «к себе зачинщиков, вероятно, на мировую. Обольщенные его словами, они явились и были изрублены».: #c4_35

Свою лепту в расшифровку этого темного места летописи внесли и советские историки. «Нет никакого сомнения в том, — замечал В. В. Мавродин, — что „вои славны тысящу” — это совсем не тысяча славных воинов, а „нарочитые мужи”, входившие в состав особой военной организации — тысячи…».: #c4_36 Д. С. Лихачев высказал догадку, по которой «нарочитые мужи» Повести временных лет есть своеобразный перевод выражения «вои славны тысяща» Новгородской Первой летописи.: #c4_37 Того же мнения держится Л. В. Черепнин.: #c4_38 К «нарочитым мужам» относит «посеченных» в Ракоме новгородцев и М. Н. Тихомиров.: #c4_39 Способом механического соединения известий Повести временных лет и Новгородской Первой летописи выходит из положения М. Б. Свердлов: «Разгневанный Ярослав обманом зазвал на княжеский двор „нарочитых” новгородских мужей и „исече” „вои славны, тысящю”…»: #c4_40 Если упомянутые исследователи остерегаются оперировать числом убитых, то Б. А. Рыбаков, поверив полностью поздним летописцам, говорит, что Ярослав заманил «1000 славных воинов (возможно, бояр и воевод новгородской тысячи) и изрубил их в отместку за варягов».: #c4_41 Наконец, согласно В. Ф. Андрееву, Ярослав «собрал самых знатных новгородцев на пир, во время которого приказал своим слугам их убить».: #c4_42

Следует прежде всего отбросить летописную «тысящу» как количественное обозначение умерщвленных в Ракоме Новгородцев. Слишком неправдоподобно

такое число убитых. Эта цифровая «тысяща» появилась, наверное, тогда, когда отошла в прошлое и была основательно забыта военная организация восточных славян, называвшаяся тысячей. Летописцы поздних времен, либо ничего не знавшие, либо имевшие весьма смутное представление о ней, перевели невразумительную «тысящу» на доступный себе и своим современникам язык. Прав В. В. Мавродин, усматривающий в «тысяче» Новгородской Первой летописи местную военную организацию.: #c4_43 Но автор, на наш взгляд, поспешил, когда «вои славны тысящу» истолковал как синонимическое наименование «нарочитых мужей». Думается, что «вои славны тысяща» — это наиболее видные, прославленные воины из «тысячи», т. е. новгородского ополчения.: #c4_44 И совсем не обязательно всех их причислять к знатным людям, ибо воинская доблесть в ту пору определялась не родовитостью, а храбростью, мужеством, ловкостью и силой. Вспомним предание о простом кожемяке, которого Владимир за победу в поединке с «печенежином» «створи великим мужем».: #c4_45 И это не плод фантазии сказителей, а живая историческая действительность.: #c4_46

Еще не остыла пролитая в Ракоме кровь, как из Киева от сестры Ярослава Предславы пришла весть о смерти отца, великого князя Владимира, и о каиновых делах брата Святополка, вокняжившегося на киевском столе. Ярослав созвал «новгородцов избыток» на вече. «Любимая моя и честная дружина, юже вы исекох вчера в безумии моем, не топерво ми их златом окупите», — жалобно взывал князь. «И тако рче им: „Братье, отец мои Володимир умерл есть, а Святополк княжить в Киеве; хощю на него поити; потягнете по мне”. И реша ему новгородци: „А мы, княже, по тобе идем”. И собра вои 4000: Варяг бешеть тысяща, а новгородцев 3000; и поиде на нь».: #c4_47 Так повествует о вечевой сходке местный летописец. «Но, вероятно, — пишет Л. В. Черепнин, — в действительности все было сложнее. Видимо, велись переговоры, в которых Ярослав обещал новгородцам и денежное вознаграждение, и грамоту с какими-то политическими гарантиями».: #c4_48 Возможно, так оно и было. Но присмотримся к новгородцам, пришедшим на вече. В. Т. Пашуто видит в них «собрание части „нарочитых мужей”, санкционирующее войну и сбор ополчения для князя».: #c4_49 Чтобы убедить читателя в своей правоте, он отсылает его к Повести временных лет и Новгородской Первой летописи, но сам воспроизводит события только по Повести временных лет, поскольку в новгородском источнике нет ни единого упоминания о «нарочитых мужах», а речь идет о «новгородцах» и «гражанах», причем в синонимическом значении терминов. Называет он и «вои славну тысящу», с которыми мы уже разбирались. Следовательно, «нарочитых мужей» В. Т. Пашуто извлекает из Повести временных лет. Однако и материал Повести позволяет сделать иное, чем у В. Т. Пашуто, заключение. Варягов, как явствует из этой летописи, перебили новгородцы, в том числе и «нарочитые мужи». Последнее вытекает из слов: «И позва (Ярослав. — И.Ф.) к собе нарочитые мужи, иже бяху иссекли варягы…»: #c4_50 Выделяя знатных людей из общей массы новгородцев, летописец предостерегает тем от отождествления понятий «новгородцы» и «нарочитые мужи». Новгородцы — это широкий круг людей, куда входят и «нарочитые».: #c4_51 Вот почему сводить вече, созванное Ярославом, к совещанию князя с «нарочитыми мужами» нельзя. Вече здесь — народное собрание (с участием, разумеется, знати), вотирующее чрезвычайно существенный вопрос о военном походе.

Почему новгородцы так быстро помирились с Ярославом и решили воевать со Святополком? «Причину такого решения новгородцев, — говорил С. М. Соловьев, — объяснить легко. Предприятие Ярослава против Владимира было к выгоде новгородцев, освобождавшихся от платежа дани в Киев: отказаться помочь Ярославу, принудить его к бегству — значит возобновить прежние отношения к Киеву, принять опять посадника киевского князя, простого мужа, чего очень не любили города…».: #c4_52 Сходным образом размышлял А. Н. Насонов, предполагавший, что новгородцы «боялись наместников Святополка в Новгороде и рассчитывали, что Ярослав пойдет навстречу их интересам».: #c4_53 Следовательно, поддержав Ярослава, новгородцы думали больше о себе, чем о князе. С победой Ярослава они связывали надежды на дальнейшее укрепление своей независимости от Киева.: #c4_54

Борьба оказалась трудной, поскольку в нее вмешался польский король Болеслав, призванный Святополком на помощь. Однажды на волховских берегах разыгралась сцена, представляющая для изучения нашей темы существенное значение. Разбитый в бою Ярослав «прибегшю Новугороду, и хотяше бежати за море, и посадник Коснятин, сын Добрынь, с новгородьци расекоша лодье Ярославле, рекуще: „Хочем ся и еще бити с Болеславом и с Святополкомь”. Начаша скот събирати от мужа по 4 куны, и от старост по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен. И приведоша варягы, и вдаша им скот, и совокупи Ярослав воя многы».: #c4_55

В плане изучения народных волнений в Новгороде начала XI в. эта летописная заметка заслуживает не меньшего внимания, чем известия о возмущении новгородцев бесчинствами варягов. За лапидарной записью скрывается крупное столкновение новгородской общины с князем, который намеревался бросить Новгород на произвол судьбы перед лицом угрозы киевской. Выступление новгородцев было направлено не столько против самого Ярослава, сколько против его решения оставить Новгород, неприемлемого для жителей Новгородской земли. Полагаем, что Б. А. Рыбаков искажает в данном случае суть конфликта между Ярославом и новгородцами, сводя ее к борьбе «Новгорода против князя (Ярослава. — И.Ф.) за независимость».: #c4_56 Новгородцы боролись не с Ярославом, а со Святополком, стремясь утвердить свою независимость не от первого, а от второго.