Мятежный остров
Шрифт:
– Правильно, – тихо сказал Нукулпрадат.
– Громче! – вмешался начальник тюрьмы.
– Правильно, – повышая голос, повторил таиландец.
– И чтобы сейчас же об этом узнали все твои ублюдки. Другим пока это не сообщать, – продолжал Фернандес.
– Но только не убивать его, – предупредил мистер Грин.
Расчет американца был предельно ясен. Доведенный до отчаяния и совершенно беззащитный Карл Свенссон, он же российский резидент, сдаст наехавших на него заключенных охране. После чего жизнь «насильника и стукача»
– Вот здесь надо постараться, – скривился Нукулпрадат.
– А ты вспомни учения древневосточных палачей: чтобы хорошо убить, надо убивать долго. Вот и растяните это как можно дольше, – посоветовал сеньор Фернандес.
– Хорошо. – Нукулпрадат потупил взгляд.
– Уведи, – зевнул начальник тюрьмы. – Теперь этому шведу, или кто он там, лучше самому удавиться.
– А вот за этим будете следить вы, сеньор Фернандес, – растягивая каждое слово, проговорил мистер Грин, – и не дай бог, если он на себя руки наложит… Тогда рапорты, о которых я недавно припоминал, станут реальными.
– Сделаем… – подхватился начальник тюрьмы. – За это будет отвечать наш главный медик – Пеллегрино.
– Для дела лучше, если вы оба будете за этим следить, – сказал американец.
Когда в свете прожекторов последняя железобетонная балка была уложена в штабель, объявили конец рабочего дня. Все заключенные после построения понуро потащились в барак. Несколько филиппинцев тихо подкрались к Рождественскому, двое сзади заломили ему руки, а чтобы не кричал, в рот ему засунули обрывок робы. Быстро вывели в тень за барак и ткнули головой во влажную землю.
Над лежащим навзничь Виталием возникла фигура Нукулпрадата.
– Ты, урод, девушку из филиппинской деревни помнишь? – проговорил ему на ухо таиландец.
Рождественский замотал головой. За это он тут же получил от Нукулпрадата ногой в живот.
– Вспоминай, ублюдок! – Таиландец еще раз ударил стонущего Виталия носком ботинка точно в печень.
– Ты ее изнасиловал!
Теперь удар пришелся по ребрам.
– Диего, давай снимай с него штаны, – скомандовал Нукулпрадат. – Сейчас его причиндалы отобью… Чтобы ублюдка никогда больше не тянуло на девочек. Держите крепко, а то эта свинья завизжит! А потом, Диего, готовься. На сегодня это твоя Кончита.
Руки филиппинцев начали стаскивать с Рождественского штаны, чуть ли не разрывая их по швам.
– Стоп! А ну стоять! – из темноты вынырнула огромная фигура. – Разбежались, крысы!
– Ты, Хар-Ламп, не встревай… – К Дмитрию вышел Нукулпрадат. Таилиндец принял боевую позу. – Этот урод филиппинскую девушку изнасиловал.
– Кто тебе это сказал? «Хозяин»… Или тот американец, что прохлаждался на террасе? – ровным тоном проговорил Харлампиев.
– Нет, я сам это знаю.
– Знаешь… Интересно откуда?
– Мой хороший знакомый рассказал. Он тоже в тюрьме сейчас парится.
– А ты можешь
Нукулпрадат замялся. Филиппинцы, что держали Рождественского, ослабили хватку.
– Ну, расскажи нам, Нукул, кто тебе напомнил о Карле Свенссоне. Говори, – продолжал Дмитрий.
– Мне передали сообщение, – сказал Нукулпрадат.
– Где? Когда? И где ты сегодня был в то время, когда мы таскали чертовы балки? – резко спрсил Дмитрий.
– Я… В карцере… – растерялся филиппинец и сразу же весь напрягся.
– И тебя выпустили? Так скоро? Может быть, тебя там покормили, напоили? – с издевкой произнес Харлампиев. – А ты, случайно, не стучишь ли сам?
Нукулпрадат попытался ударить ногой в челюсть Дмитрию, тот успел поставить блок и на шаг отступил.
Рядом с Нукулпрадатом встали еще двое из филиппинской «семьи». А из-за спины Харлампиева вышли двое из «белого братства».
– Карл, или как тебя там! – по-русски закричал Дмитрий… – Я могу тебя спасти. Только отзовись. Ты живой?
– Живой… – на чистом русском ответил Рождественский.
Филиппинцы от неожиданности отпустили Виталия, тот вырвался, отполз за Харлампиева, натягивая при этом штаны.
– Ну что, шакалы, вы поняли, что это не тот, о котором говорит ваша макака! – грозно проговорил Дмитрий.
Филиппинцы отступили.
В это время со всех сторон глаза и «белых», и филиппинцев ослепили лучи фонариков. На заключенных посыпались удары резиновых дубинок. Зэки бросились врассыпную. Один мощный удар вырубил Рождественского.
Очнулся Виталий лежащим на полу карцера в луже крови. Над ним хлопотал начальник тюремной медслужбы Пеллегрино Родригес.
– Сеньор Фернандес, заключенный пришел в себя, – сообщил он.
– Карл… Вы ожили! Это хорошо и для вас, и для нас, – натянуто улыбаясь, произнес начальник тюрьмы. – Слушайте, это просто негодяи! Кто посмел вас так избить? Помогите мистеру Свенссону сесть!
Сеньор Фернандес указал на грубосколоченную табуретку, поставленную посреди маленькой камеры. Охранники затащили Рождественского на нее и стали придерживать руками, чтобы тот не упал на пол.
– Эти преступники усугубили свое и так незавидное положение… Вы мне расскажите, кто вас избил. Уверяю, они получат дополнительный срок. А если они покушались на вашу жизнь, срок у них может быть пожизненный. Итак… Все по порядку.
– Я вас не понимаю, – тихо сказал Виталий.
– Еще раз. Я спрашиваю, кто вас избил? – повторил вопрос начальник тюрьмы.
– Меня избили солдаты… Ваши люди, – ответил Рождественский.
– Мои люди… Ах, ну да. Вам досталось, когда мы вас спасали. Извините. Солдаты не разобрались, – деланым добродушным тоном проговорил сеньор Фернандес. – А до этого кто?