Мятный поросенок

Бодэн Нина

Тетя Гарриет сказала:

– Мы ведь не надолго, Гетти. Давай, пока у нас еще есть время, по­толкуем со старым приятелем. Как он тут?

Гетти ответила не сразу. Полл видела, чтo ее круглое лицо сделалось серьезным и как-то потускнело под огненными волосами, будто тучка на­бежала на солнце.

– Плох, совсем плох, - сказала она.
– Одной ногой в могиле.

Тетя Гарриет протянула ей руку через стол, Гетти пожала ее. Они под­нялись и, прихватив чай и чашки, направились

в дом. Полл хотела им по­мочь, но тетя Гарриет сказала, чтобы она лучше тут поиграла со щенками. Полл решила, что «старый приятель», кто бы он ни был, детей, очевидно, не жалует. Дверь оставалась открытой, и Полл слышала, как тетя Гарри­ет обращалась к кому-то, а этот кто-то жаловался ей в ответ, голос низкий и ворчливый. Полл вытянула шею, как могла, но разглядела только конец кровати под лоскутным одеялом.

Она принялась теребить щенков, и шерстистый решил, что ее рука са­мая подходящая для него игрушка, поэтому он атаковал ее короткими ре­шительными наскоками, а зубки у него оказались острые, как иголки. Она хохотала и дразнила его, а он вцепился ей в палец и уперся ногами, урча, как маленький мотор.

– Хочешь взять его себе?
– спросила тетя Гарриет.

Сердце Полл остановилось на мгновение. Может, она ослышалась. Но когда она подняла глаза, тетя Гарриет улыбалась ей во весь рот, скулы натянулись и блестели, как яблочки.

– Подарок на именины, - добавила она.

Но день рождения у Полл уже миновал две недели назад. Мама пода­рила ей новый ранец, Тео и Лили голубую фарфоровую утку, набитую шоколадками, а Джордж сделал для нее духовое ружье из прутика оль­хи: сердцевина выдолблена, а стрелять можно маленькими желудями или жеваной бумагой. А тетки подарили ей пару длинных перчаток на зиму. Может, тетя Гарриет забыла?

Полл ей напомнила через силу:

– Ты уже подарила мне те перчатки.

Тетя Гарриет засмеялась:

– Ты хочешь этого щенка или ты его не хочешь?

От счастья ей чуть дурно не сделалось. Но она все не могла поверить, ведь тетя Гарриет всегда действовала по настроению. «Сперва отрежет, потом отмерит», - говорила про нее тетя Сара. Тем более нехорошо испы­тывать ее доброту, но Полл знала, что должна задать еще вопрос:

– А что мама скажет?

Спросила и сама ужаснулась, потому что ответ-то известен: мама не раз повторяла, что хватит с нее зверья, что они не могут позволить себе лишнего едока, а остатки со стола все для Джонни.

– Тут все в порядке, - отвечала тетя Гарриет.
– С мамой я догово­рилась.

Полл схватила щенка. От полноты чувств она не могла и слова мол­вить. Гетти с ней попрощалась, а Полл только слабо улыбнулась ей немы­ми губами. И лишь когда

они отъехали, Полл, устыдясь своего поведения, заставила себя произнести:

– Я забыла сказать спасибо.

– Твои глаза все за тебя сказали, смею тебя уверить.

Тетя Гарриет как бы прекратила этот разговор; Полл подумала, что она чем-то расстроена, и спросила:

– Муж твоей приятельницы болеет?

Тетя Гарриет кивнула:

– Умирает. И мстит за это бедняге Гетти - ненавидит ее за то, что она живет и дышит, а ему уже недолго осталось. Я бы на ее месте сказала ему словечко-другое, но она добросердечная чересчур. В этом мире добрые больше всех переживают, а мы тоже переживаем, глядя на них.
– Она гля­нула на Полл.
– Ты уже придумала имя для своего щенка? (Полл головой мотнула.) Видишь ли, Гетти родом из Шотландии. Гетти Макгрегор. По­чему бы не назвать его Maк?

Пол л попробовала:

– Maл!..

Волнистый щенок сразу завозился, возбудился и сунулся холодным носом ей в шею.

Мама сказала:

– Смотри, все под твою ответственност! Напачкает, намочит - сама подтирать будешь.

Полл ответила:

– Я такая счастливая, я умереть могу от счастья. Тео всегда хочет умереть, когда он несчастный, а я наоборот.

– У тебя все шиворот-навыворот, - заметил Тео.
– Можно мне его по­держать?

– Он может тебя описать. Меня - уже два раза! И вообще он г о ­л о д н ы й. Можно ему еще немножко молока, мама?

Мама поставила блюдечко молока возле плиты, Мак принялся лакать, но тут Джонни явился - знакомиться. Огромный подсвинок до ужаса на­пугал Мака, он с писком бросился к Полл, пытаясь залезть к ней на ко­лени.

– Джонни, уйди, ты его напугал!
– прикрикнула Полл.

– Бедный старина Джонни!
– сказал Джордж.
– А ведь он здесь первый поселился. Иди сюда, старик, ты ей больше не нужен.

Он присел и почесал Джонни хребет, подул ему в ухо, пока тот не за­хрюкал от удовольствия.

– Я не гоню Джонни, - сказала Полл.
– Но ведь Мак еще совсем ре­бенок, я должна о нем заботиться.

– Да, разумеется, - откликнулся Джордж.
– Старая любовь прошла, началась новая!

– Не дразни ее, Джордж, - одернула его мама.

Джордж глянул на нее, потом они глянули друг на друга, затем оба - на Полл. Будто обменялись каким-то несказанным словом. Джордж промолвил:

– Прости меня, Полл.

– Вот именно!
– сказала мама и ушла в кухню.

Джордж еще почесал Джонни за ухом, а глядел при этом на сестру. Он было рот раскрыл, чтобы сказать ей что-то, но передумал, закрыл. Полл сказала: