Мыльная сказка Шахерезады
Шрифт:
Тощий парень с волосами, стянутыми резинкой в хвост, молча приблизился к постели и стал накладывать кисточкой темный тон на лицо больного.
— Не делай из меня панду, — возмутился Кирилл.
— Будешь капризничать, больше не приглашу, — пригрозила Лизавета, — тоже мне, нашелся Бред Питт!
И только сейчас до меня дошло!
— Он не болен!
Марат заржал, а Лиза фыркнула:
— Кто?
— Мальчик в кровати, — прошептала я.
Лизавета махнула рукой.
— Не до глупостей сейчас. Даша, где вивики?
— В пакете, — чуть
— Надо их достать и отдать Лике, — приказала Елизавета, — все помнят свои роли?
— Да, — прозвучал нестройный хор.
Я в полнейшей растерянности пошла за игрушками, взяла пластиковую сумку и налетела на Марата, который вышел в коридор.
— Ну ты даешь! — ухмыльнулся стилист. — «Он не болен»! Разве Лизка свою Буратину к настоящему холерику-дизентерику подпустит? И с реальным инвалидом некрасивая картинка получится. У нас акция, ее снять надо гламурно.
— Проходите, люди добрые, — заголосил из холла чей-то дискант, — не шумите, пожалуйста, бахилки бесплатные нацепите, у нас в лечебнице стерильность соблюдается. Главврач из глубочайшего уважения и любви к великому артисту Вадиму Полканову разрешил вам снимать, но в клинике больные, им не нужен грохот.
Марат развернулся и исчез, я осталась одна и наблюдала, как орда людей с камерами втекает в гостевую. Можно по-разному относиться к Лизе, мне она с каждым днем нравится все меньше, но нельзя не признать — она гениальный организатор. Лизавета предусмотрела все, не забыла про охранника на входе, поставила в коридоре двух парней, которые преградят доступ любому, кому взбредет в голову проникнуть тайком в другие палаты «клиники».
Я вздохнула и, смешавшись с толпой корреспондентов, поспешила к «несчастному ребенку».
После того как пресса выстроилась полукругом, появился Вадим, одетый с подкупающей простотой. Я еще раз мысленно зааплодировала Лизавете. Браво, дорогая, участнику милосердной акции как-то неприлично облачаться в дорогие, эксклюзивные шмотки. Сейчас на Полканове были самые простые джинсы и светло-серая рубашка безо всяких опознавательных знаков.
Артист подошел к кровати, храбро взял Кирилла за руку и толкнул речь, смысл которой был крайне прост: Вадим полон сострадания к мальчику и хочет подарить ему любимые игрушки.
Когда прозвучали последние слова, произошла небольшая заминка, Полканов растерянно посмотрел на Лизу, та шагнула в сторону, но тут дверь распахнулась и появилась Лика. Домработница торжественно шагала под прицелом объективов, неся на вытянутых руках поднос, на котором стояли фигурки купленных мною мимиков. Игрушечной машинки и пистолета не было.
Щеки Лики рдели бордово-свекольным цветом, губы были интенсивно-фиолетовыми, а глаза щетинились частоколом черных ресниц, которые от количества наваленной на них туши напоминали лапы навозной мухи. В ушах горничной покачивались золотые серьги, на груди, поверх белого халата, сверкали цепочки с кулонами, на запястьях звенели браслеты. Слава богу, халат медсестры скрывал платье, зато ноги от середины колена оказались на всеобщем
По толпе журналюг пробежал смешок, но Лика, которой хотелось покрасоваться на фото, лишь замедлила шаг. Она отлично понимала: судьба не часто предоставляет шанс прославиться, надо им воспользоваться по полной программе. Пройдя половину «палаты», Лика резво развернулась и стала двигаться спиной к Вадиму. Все правильно, если идти нормально, фотографы запечатлеют исключительно зад, и кто тогда тебя узнает?
В конце концов она добралась-таки до Полканова, тот схватил поднос и сказал Кириллу:
— Вот тебе замечательные вивики!
— Мимики, — звонко поправил «больной», — это герои не мультика «Лес», а персонажи кино «Чаща», оно идет по каналу «Квартира».
Лицо Елизаветы заметно вытянулось.
— Вадим, вы можете еще раз передать мальчику поднос? — закричали из толпы.
— И окликните ребенка громко по имени и фамилии, — попросил мужчина, который держал над толпой длинную конструкцию с микрофоном в чехле из искусственного меха.
— Как его зовут? — свистящим шепотом осведомился Полканов, повторяя манипуляции с подносом.
На секунду повисло молчание, и я поняла: Елизавета учла все нюансы, тщательно выстроила мизансцену, но забыла незначительную деталь, не поинтересовалась именем настоящего больного ребенка, которому Вадик сейчас от всего щедрого сердца вручает презент. И тут Кирилл решил, что настал его звездный час.
«Инвалид» бодро сел в постели, уставился в камеры и зафонтанировал:
— Меня зовут Кирилл Лагутин. Я мечтаю сняться в главной роли в небольшом фильме, серий на пятьсот. Я очень талантлив! Пригласите меня, пожалуйста!
Вадим остолбенел, журналисты быстро защелкали фотоаппаратами. Лиза выскочила на середину комнаты:
— Господа, прошу вас проследовать во двор, под навес, там накрыт фуршет.
— У нас вопросы к мальчику! — крикнула девушка в ярко-зеленом платье.
— Вы же видите, ребенок болен, находится под воздействием лекарств, он несет чушь, проявите понимание и сострадание, — нашлась Елизавета.
— Мы хотим мимиков подснять, — загудел парень с камерой и, не дожидаясь разрешения, велел: — Вадим, возьмите игрушки в руки.
— Нет, — заорала Лиза, — никогда!
Но Полканов уже успел взять фигурки.
— Люди, вас ждет угощенье, — надрывалась Елизавета, — селедочка-водочка.
Пресса гурьбой повалила на выход, а я пошла в кухню и снова налетела на рыжего Ваню с ноутбуком, теперь рядом с ним стоял Марат и говорил:
— Заканчивай с этой ерундой. Узнает Нинка, пошлет тебя далеко-далеко.
— И как она поймет? — произнес парень. — Это безопасный маневр. А я зато теперь в курсе. Во врунья! Мне набрехала, что к матери подалась, мол, та заболела, а сама с подружками в СПА намылилась. Приеду туда и посмотрю на ее хитрую рожу.