Мыс Марии
Шрифт:
Ты уверен, что это его?
–
Нет, там плохо видно. Но пиджак непростой у него, приметный. В Инстаграме куча фотографий. Пиджак он нам, кстати, так и не привез до сих пор. А обещал. Дозвониться ему смогли только во второй половине дня. Он спал. Для сравнения, твои друзья из Зоологического вскочили в семь утра.
–
Блин, неужели, Илья? В голове не укладывается.
–
Других подозреваемых ни у нас, ни у тебя, нет. – Съязвил Паша. А Кэт жалобно пролепетала:
–
Я все равно попытаюсь опровергнуть эту версию, ладно?
–
Твое право.
Глава третья
Мыс
На
Кэт сделала вид, что не может уйти с работы. Уже после, вечером, ей позвонил Зенкевич. Похоже, гибель подруги ударила по нему ничуть не слабее, чем по ней самой. Они договорились встретиться в пятницу после ее работы. Разговор с одноклассником был просто необходим: Кэт казалось, что она сходит с ума. Черный человек преследовал почти все время, густые призрачные тени то ныряли в подворотни, то растворялись в кружащей водоворотом толпе утреннего метро, то размытыми силуэтами отражались в витринах магазинов и полузеркальных окнах кафе. Она резко оборачивалась, прибавляла или замедляла шаг, избегала безлюдных улочек. Порой готова была поклясться, что кто-то неизвестный воровато крадется за ней, след в след, неотступно и неотвратимо, треплет нервы, загоняет, как хищник – испуганную жертву. Не приближается, пружинисто и мягко наступает на подушечки длинных львиных лап. Но и не выпускает из виду. Играет. Глумится. Изматывает. От жары и страха в глазах Кэт двоилось, она чувствовала, как ее снова и снова в свои безвольные рабыни превращает блокирующая все другие чувства, мысли и ощущения, бесконтрольная паника. Она всеми силами старалась взять себя в руки, забегала в высотное здание, пробегала мимо охраны и резко, смело разворачивалась. Никакого преследователя, конечно, за огромными стеклянными дверями не было. Кэт прекрасно понимала: это глупый безотчетный страх рисует шизофренические картины и заставляет пульс барабанить с такой силой, что сотрясается все тело.
Вся ее воля была нужна, чтобы проделать несколько шагов в полночь до шумного бара на Краснопресненской. Когда Кэт приехала, не особенно выпивающий Зенкевич был уже изрядно пьян.
–
Зин, ты же не пьешь. – Удивилась Кэт, жестом показывая бармену, что ей принести.
–
Мой друг погиб.
–
Это был и мой друг тоже.
–
Почему не была на похоронах?
–
Принципиально не хожу. Не знал?
–
Никогда?
–
Никогда.
–
Правильно. А я пошел, дурак. Никогда больше. Я знаешь, что? Я все думал о том, насколько все непрочно. Зыбко. Минута, Кэт. И все. Сколько всего было и сколько не повторится, понимаешь? Это же Олька Парамонова была. Наш Парамон, ты осознаешь?
–
Для того, чтобы это осознать, мне не нужно оказываться у могилы.
–
У меня период какой-то странный… Не знаю, что происходит. Кошмары мучают. Как-то херово себя чувствую. Еще минус один из класса. И двое из нашей четверки. Осознаешь? Двоих уже нет. – Он посмотрел на собственные руки. – Ты помнишь Гриню?
–
Конечно.
–
Я в последнее время почему-то все время о нем думаю, думаю. Показалось на днях, что видел его брата Сергея. С тех пор что-то все о Петьке не могу забыть. Вспоминаю, вспоминаю… Так все глупо. И думаю, на что я трачу жизнь…
–
Э, ты чего, Зин? Что за пьяный бред?
–
Гриня тратил бы жизнь правильнее.
–
О, это, брат, меня тоже убивает. Оля была гениальной, важной и нужной. Сколько могла сделать, но не успела. А я? Тавтологию в предложениях исправляю. И вы серьезно оставили меня?
–
Несправедливо. – Согласился, кивая, Зенкевич.
–
Конечно. Ты знаешь, кто такая Анна Ярославовна? Нет? Дочка Мудрого, отданная замуж за Генриха
I
. Французская королева и предок всех французских королей, даже если они были из разных династий. Корни все равно вели к ней. У Парамоши дома огромная схема была. Все генеалогическое древо от Мудрого до Людовика
XIV
. Знал?
Зенкевич покачал головой, но рассеянно, будто и не слушал, потом так же рассеянно продолжил:
–
У него была мечта. А у меня не было.
–
Не верю, Зенкевич. Есть у тебя мечта, сын есть. Прекрати, пожалуйста, ты меня пугаешь.
–
У меня мечта заработать побольше денег и квартиру попросторнее купить. Летом на Гоа съездить, зад на солнце погреть.
–
Ну и у него такие же мечты были бы. Или он, думаешь, кем бы вырос?
–
Не знаю, но кем-то другим. У него никогда не было приземленных желаний. У него все мечты были масштабные, помнишь? Экспедиция на Северный полюс, к Земле Франца-Иосифа.
–
Он прекрасно понимал, что это не самые рациональные мечты. Не думаю, что из него второй Федор Конюхов
вышел бы.
–
На архипелаг какой-то хотел попасть. И особенно это… Главная мечта всей жизни. Мыс Марии.
–
Главная мечта?
–
Да, конечно. Это мыс такой в Северном Ледовитом океане, или в Баренцевом море… Не помню. На Северном полюсе где-то, очень далеко. Он так всегда о нем говорил… Когда рассказывал о снеге, пронизывающих ветрах, которые продувают мыс круглый год, скользких крутых склонах, глубоких гротах, по коже катились мурашки. Этот мыс на далеком острове оживал. Там всегда пустынно и безлюдно, и на склоне, на самом краю, стоит одинокий маяк, стройный, белый, с ржаво-коричневой купольной крышей. Заброшенный, заколоченный, нежилой, построенный в 30-е, кажется, годы. До цивилизации – больше часа езды. Я ведь тоже вслед за ним начал мечтать побывать когда-нибудь на мысе Марии… Его когда-то открыл Крузенштерн
39
Федор Конюхов – российский путешественник, в одиночку совершил 5 кругосветных плаваний.
… Ты знала?
–
Маяк открыл?
–
Да нет же, мыс. Точнее, его открыли раньше, а Крузенштерн – повторно. Но это не важно все, Кэт.
Что-то шевельнулось внутри. Конечно, их школьный друг Петька Гринев, скорее всего, говорил о мысе Марии и ей. Кэт знала, совершенно точно уже слышала это название.
–
Была же мечта у человека, да? – Продолжал тем временем Зенкевич. – Он не только всех вокруг ею заразил, он загипнотизировал нас Севером. Я потом сколько раз мечтал попасть туда, на Землю Франца-Иосифа… Всегда мечтал… И что теперь?
40
Иван Крузенштерн, настоящее имя – Адам Иоганн фон Крузенштерн (1770-1846) – мореплаватель, возглавивший в 1803 году первое русское кругосветное плавание.