Мышеловка для кота
Шрифт:
— Ты точно хочешь об этом знать? Мать твою, Витя! Даже я тебе намекаю, что лучше закончить этот фарс и валить, валить отсюда, как можно быстрее!
— Я имею право, вообще-то…
— Да никакого права вы не имеете! Ни ты, ни Кир, ни Андерс! Хотите поговорить — без меня, пожалуйста. А я ушла. Всем всего доброго.
И, пока никто не задержал, быстренько потопала к выходу.
Весь недолгий путь к двери я проделала в нервном ожидании, что сейчас кто-нибудь кинется догонять. Это было бы худшим моментом в жизни решительного. Потому что сама плохо представляла, как отреагирую. Пощечина была бы самым мягким выходом.
Как
Мне просто несколько раз хотелось орать или плакать, потому что дедушка заблудился в узких переулках, в которые свернул, чтобы объехать ремонт дороги и пробку. А может быть, он плохо меня расслышал в грохоте игравшей магнитолы. Я же, глубоко погруженная в свои мысли, не сразу заметила, что движемся куда-то не туда. И телефон, как назло, вырубился, даже карту не посмотреть… Мы долго искали обратный путь, а когда нашли, снова оказались в пробке.
Итог: я добралась до родного подъезда через полтора часа вместо положенной половины. Пешком быстрее бы дошла. Один плюс: хоть немного отвлеклась от событий сумбурного дня и вечера. Даже успела расслабиться и взглянуть на мир с другой стороны: всегда же, любой девочке, мечтается, чтобы из-за неё поссорились два парня, а лучше — три. А она бы выбирала, на чью сторону встать. Или убегала бы к прекрасному принцу. Или к хулигану, но очень любящему. Потому девочки так любят женские романы. Только вот, к сожалению, убегать мне не к кому. А из этих двух упырей ничью сторону принимать я не хочу.
Буду одинокая и оттого — счастливая. Вот.
Приближаясь к дому, я уже мечтала, как приду, наберу ванну, налью себе бокал чего-нибудь вкусного и постараюсь забыть обо всем и расслабиться. И будет мне счастье от того, что никто не досаждает…
Белые сумерки начали накрывать город долгожданной прохладой, куст запоздало цветущей сирени благоухал от первой, почти незаметной росы… Двор был пустым и уютным, только на дальней качели ворковала парочка… Не хотелось портить этот покой даже цоканьем каблуков, а они, как назло, стучали, и этот звук отдавался эхом от каменных стен. Подумала немного, оглянулась в надежде, что никто не заметит, скинула туфли, подхватила их рукой и радостно затопала босыми ногами по асфальту. Боже мой… А ведь для кайфа и нужно совсем немного — чтобы асфальт был теплым..
Ну, и, конечно же, по всем законам всех жанров, кайф не может длиться вечно. Мой продолжался ровно две минуты: проверено, столько нужно времени, чтобы пройти от въезда во двор до моего подъезда.
Так хорошо и радостно шлепали уставшие от каблуков ноги, я рассматривала свой педикюр, обдумывая, какой цвет будет следующим… Все равно, никто не увидит, поэтому будет фиолетовым. В желтую крапинку и со стразами. И пусть мой мастер умрет от вопиющей безвкусицы, а мне вот приперло… Я уже представила её возмущенное лицо, как уткнулась лбом в
Я бы, наверное, нашла еще много тем, чтобы их тщательно обдумывать и молчать. Вступать в беседу с этим ботиночным модником совершенно не хотелось. Так было без него хорошо… Но он, естественно, мои стремления помыслить о высоком и вечном не оценил. А мог бы…
— И где ты шлялась столько времени? Почему телефон отключен? И почему босиком?
Пришлось задрать голову, чтобы ответить. Высоко, между прочим, и неудобно: слишком близко находится, а я без шпилек. А стоять, уткнувшись носом в его грудь, тем более не хочется. Еще решит, что мне стыдно и в глаза боюсь смотреть.
— И вам добрый вечер, Кирилл Владимирович. И спокойной ночи. — Аккуратно обошла и двинулась к двери, не оборачиваясь. Странная традиция сложилась: все время я ухожу. Он остается. А когда, наконец-то, он сам свалит?
— Это все, что ты хочешь мне сказать, Лиза?
— Я тебе ничего говорить не хочу. До свидания. А лучше — прощай. — Видимо, нервы мои решили сдаться. Накатила дикая усталость от того, что Кирилл тупо отказывался понимать, что меня общение с ним нисколько не радует.
— А придется. — Я лишь успела мотнуть головой, не соглашаясь, как он ухватил меня за плечи, дернул, прижал к себе.
— Отпусти, иначе в бок шпильку получишь. Или две. — Представила, как он скорчится. Стало противно. Не люблю, когда людям больно, даже таким упрямым ослам.
— Ну, давай, ударь, если тебе станет легче. — В его тоне проскользнули какие-то непривычные нотки. Обреченность? Или тоже — обыкновенная усталость? Неважно. Я к нему не лезла, это он прицепился ко мне.
— Ага, конечно. Ты уже осведомлен, поэтому готов морально. Я потом тебе двину, без предупреждения.
— Лиза, ты же немного совсем выпила. Почему так себя ведешь странно?
— Нормально я себя веду. В сложившихся обстоятельствах. — Я зябко поежилась. Прохлада становилась все ощутимее.
— Пойдем лучше к тебе, там и пообщаемся. Здесь замерзнешь.
— Нет.
— Почему?
— Я уже сказала — мне с тобой не о чем говорить. А к себе в дом посторонних не приглашаю.
— Поэтому твой жених до сих пор не знает номер квартиры, в которой ты живешь? — Откровенная издевка в этих словах взбесила.
— В отличие от некоторых, мой жених, — это слово выделила, как могла, — уважает мое мнение и желания.
— Ну-ну, я сегодня заметил…
— Иди ты к черту, Янкевич! Что ты прилип ко мне, как банный лист к причинному месту?
— Каждый раз, когда тебе не нравятся мои вопросы, ты просто меня посылаешь. Отличный способ, только вот, несколько слабостью отдает, и трусоватостью…
Ой, это он меня на понт, что ли, берет? Вот наивный, да мне по барабану, чем это пахнет!
— А я девочка. И имею право трусить и быть слабой. Вот. Хочу — и посылаю.
— Не надоело еще?
— Я жду, когда тебе надоест. А во всех битвах выигрывают не сильные и смелые, а самые терпеливые.