Мышеловка капитана Виноградова
Шрифт:
— Вон, за черным камнем.
Присмотревшись, Виноградов разглядел метрах в двадцати, у самого поворота, безжизненное тело: густые волосы под сползшей почти фетровой шляпой, армейский бушлат, рука на прикладе.
Ни воронок, ни пулевых отметин — только запах стрельбища да покойник, единственный зримый след только что прерванного боя.
— Товарищ капитан! Вас Медведев к себе вызывает.
— Иду. — Сейчас было не до тонкостей строевого этикета, поэтому Владимир Александрович сделал вид, что не заметил оплошности
— Да! Пойдемте.
Взводный сидел под убогим навесом, метрах в пяти от трассы. Мощная каменная кладка заброшенного колодца, высохшего, согласно преданию, в юные годы Тамерлана, была надежной защитой не только от стрелкового оружия.
— Как Лexa там?
Виноградов понял, что младший лейтенант имеет в виду раненого.
— Нормально.
Действительно, пуля прошла навылет, не задев ничего серьезного, так что кровь уже не сочилась через наложенную бывалыми милиционерами повязку.
— Лукьянова жалко. Что скажешь?
Капитан пожал плечами:
— В строю нас восемь. Патронов на остатке — меньше чем по магазину. Плюс пистолеты.
— Ни шагу назад? До последнего?
От тона Медведева Владимир Александрович смутился и полез зачем-то в карман.
— Не знаю…
С неба вновь обрушился свист, и рвануло где-то рядом с пустым командным пунктом.
Взводный посмотрел вверх.
— Если они заберутся в «скворечник» — нам абзац.
Он высказался грубее; но без ненормативной лексики тут было не обойтись, поэтому Виноградов кивнул:
— Это возможно?
— Вроде нет, но…
— Слушай, Медведев, я ведь тоже в герои не лезу, тем более посмертно. Так что…
— Хорошо, Саныч. Это уже хорошо. А то я подумал, что ты вроде Долгоносика — энтузиаст!
— Заткнись!
— Извини. — Взводный посмотрел на часы. — Обед у них, что ли? За двадцать минут — четыре мины. Непохоже это на прорыв, хоть убей… тьфу-тьфу-тьфу!
Виноградов уважал чужой опыт, тем более афганский, отмеченный «Звездочкой» и «Боевыми заслугами».
— Думаешь, что?
— Конь в пальто! Может, разведка боем?
Капитану стало почему-то не по себе:
— А если послать кого-нибудь наверх? Тихо, только глянуть?
— Может. Ладно! Двоих отправим в «скворечник», а то сидим, как дураки. Они-то в нас хоть минами кидаются, а мы вообще хуже котят слепых: «ждем-с!» Доложат — сориентируемся.
Взводный помедлил, потом прикрыл глаза:
— Наверное, будем отходить. Компактной группой, оставляя прикрытие.
— Тебе виднее. Если что, я как старший по званию…
— Послушай, Вова! Я тебя уважаю, но сейчас не сорок первый. И немцы не на Пулковских высотах. Помирать зазря никому не хочется, мы это уже проходили…
— Слышь! Это что такое?
Офицеры одновременно повернулись назад: воздух со стороны станицы запел, зазвенел, сначала тихо, а затем стремительно наполняясь басовыми
— Спаси, Господи, люди Твоя!
Два скуластых, остромордых вертолета осторожно подползли к кордону и зависли чуть сзади, метрах в ста над трассой.
— «Долина», «Долина»! Я — «Борт-двадцать»! Слышите меня?
— Слышу вас, «Борт-двадцать»! — Виноградов взял из рук взводного радиостанцию. — Здесь мы, под вами.
— Держитесь, земляки! Броня на подходе!
— Спасибо, «двадцатый». С нас стакан!
— Сочтемся! Давай-ка обозначьтесь, «Долина»!
Виноградов недоуменно посмотрел на Медведева — чем это обозначаться? Как? Костром? Дым-шашками, которых нет?
— Айн момент!
Младший лейтенант вскочил, в два прыжка очутился у бруствера и достал что-то из-под бронежилета. Темный рифленый комок вылетел из его руки, описал дугу и с хлопком разорвался на некотором удалении от милицейских позиций. Видно было, как воздушная волна слегка пихнула равнодушный ко всему вражеский труп, облако пыли осело на трассу.
— Спасибо, «Долина»! Поняли…
Слегка завалившись на бок, боевые машины рванулись вперед, за скалу.
— Есть мнение, что изъятое оружие положено учитывать. И сдавать.
Особого осуждения в голосе Виноградова не было, и вернувшийся взводный это понял безошибочно:
— Бакшиш, капитан. Сувенир! Видишь, пригодился.
— Чего уж теперь.
Оба настороженно прислушались, но вместо ожидаемых разрывов реактивных снарядов и пушечного грохота на кордон накатилась новая волна монотонного рокота: вертолеты возвращались.
— «Долина», слышите нас?
— Слышим, «двадцатый»!
— Цели не вижу, «Долина»! Не вижу цели!
— Не понял?
— Нету никого, «Долина»! Не видно.
— Дай, капитан! — Медведев вернул себе переговорное устройство. — Мужики! Зачистите тут для порядка, а потом проверьте туда дальше, по дороге, — может, они к себе сматываются. Больше некуда!
— Добро, «Долина»!
Боевые машины выполнили маневр, потом зависли напротив «скворечника» — одна чуть выше, другая пониже. «Двадцатый» выкинул из-под брюха две жирные яркие стрелы, затем развернул вдогонку ракетам трассирующий веер.
— Все, «Долина»! Концерт по заявкам пехоты окончен. Пока, до встречи!
— Спасибо, мужики!
Вертолеты скрылись, унося с собой рев моторов и затухающее эхо огневой зачистки.
— Пойдем?
— Пошли, сходим…
В комментариях личный состав не нуждался: радиостанции были не только у офицеров.
— Поздравляю! Геройская оборона Анарской крепости завершена, — балаганно возгласил Медведев, но осекся, вспомнив, видимо, о лежащем в двух шагах Лукьянове. — Словом… Товарищ капитан обещает все это красочно расписать, чтобы награды там всякие, медальки…