Мысли и высказывания великих жителей Рима
Шрифт:
Антонин Пий (138–161 гг.)
Позвольте ему быть человеком; ведь ни философия, ни императорская власть не лишают человека способности чувствовать.
Самое недостойное, самое возмутительное это – если кто-нибудь объедает государство, сам не принося ему никакой пользы своим трудом.
Баллиста (260 г.)
Римский
Веди государственные дела так, чтобы римский мир радовался тому, что ты стал государем.
Валентиниан Первый (364–275 гг.)
Долг наш – всеми силами ратовать за согласие, благодаря которому получает силу и самое слабое дело.
Как учат мудрецы, не только в делах управления, где опасности столь велики и столь часты, но и в нашей частной обыденной жизни, каждый должен делать другом чужого человека лишь после суждения о нем, а не судить его тогда, когда он им стал.
Веспасиан (69–79 гг.)
В то время как враги губят себя своими собственными руками и терзаются самым страшным злом – междоусобной войной, – нам лучше всего оставаться спокойными зрителями этих ужасов, а не завязывать битвы с людьми, ищущими смерти, беснующимися так неистово друг против друга.
Если кто скажет, что блеск победы без борьбы слишком бледен, то пусть знает, что достигнуть цели в тишине полезнее, чем испытать изменчивое счастье оружия. Ибо столько же славы, сколько боевые подвиги, приносят самообладание и обдуманность, когда последними достигаются результаты первых.
Легче увлечь за собою целую толпу, чем избежать коварства одного человека.
На побежденных рассчитывать нельзя – они охотнее жалуются, чем дерутся.
Общие несчастья нужно перенести стойко и не забывать, что, по природе войны, никакая победа не дается без кровопролития.
Подобно тому, как недостойно зазнаваться в счастье, точно так же малодушно совершенно опускать руки в несчастии, ибо быстра перемена судьбы, а потому здравомыслящий человек должен сохранять присутствие духа в неудачах и бодро стремиться к возвращению
Гальба (68–69 гг.)
Если бы огромное тело государства могло устоять и сохранить равновесие без направляющей его руки единого правителя, я хотел бы быть достойным положить начало республиканскому правлению.
Мы с тобой разговариваем сейчас откровенно и прямо, но другие обращаются скорее не к нам, а к положению, которое мы занимаем. Ведь давать государю правильные советы – вещь трудная, а соглашаться с каждым, кто стал принцепсом, можно, ничего не переживая и ничего не думая.
Удачи подвергают наш дух еще более суровым испытаниям, ибо в несчастьях мы закаляемся, а счастье нас расслабляет.
Клавдий (41–54 гг.)
Бесполезно запрещать простонародью делать что-либо, если при этом не переустроить его повседневную жизнь.
Всё, отцы сенаторы, что теперь почитается очень старым, было когда-то новым; магистраты-плебеи появились после магистратов-патрициев, магистраты-латиняне – после магистратов-плебеев, магистраты из всех прочих народов Италии – после магистратов-латинян. Устареет и это, и то, что мы сегодня подкрепляем примерами, также когда-нибудь станет примером.
Насколько необходимо быть непреклонным в борьбе с неприятелем, настолько же подобает дарить благосклонность молящим о ней – ведь триумфы добываются только в случае покорения исполненных силы народов и государств.
Не дело с блохой бороться тем же способом, как с диким зверем.
Не должен быть римским гражданином тот, кто не знает языка римлян.
Я поддерживаю тех, кто говорил правду.
Максимин Фракиец (235–238 гг.)
Если кто объявит вам мнение Сената, то не дивитесь, что наша умеренность кажется им жестокостью. В роскошной своей жизни они уважают только нравы, подобные своим; мужество и строгость в делах называют свирепостью; слабые же и пьянственные, как кроткие, доставляют им удовольствие; оттого они не любят моего правления, мудрого и справедливого.