Мысли перед сном
Шрифт:
Приехав на следующий год, Артём увидел уже полностью достроенный дом. Пристроенные новые сени покрасили в голубой цвет. Входная дверь вела в прихожую. Справа находилась маленькая комната с большими окнами. В ней находились шкаф, кровать и стол. Здесь мальчик проводил довольно много времени, если хотелось уединиться и позаниматься своими делами. В жаркую погоду там ночевал Александр Павлович, так как ночью в этой комнате становилось прохладнее. Слева от входа располагалась комната-кладовая, где стояли шкафы, лежали инструменты и хранились разные вещи. Прямо напротив входа осталась всё та же старая массивная дверь, обитая чёрным кожзаменителем, ведущая на кухню. Слева от неё на подставке стояли два больших металлических ведра с колодезной водой, которая из-за отсутствия водопровода использовалась для всех домашних нужд и быстро расходовалась. Горячую воду получали кипячением на газовой плите в кастрюле. Потом её заливали в стоящий над раковиной рукомойник с металлической заглушкой в виде сосульки снизу, которую приходилось поднимать ладонью вверх, чтобы полилась вода. Со временем появился рукомойник с большим объёмом, обычным краном и нагревательным элементом внутри, который работал от электричества. Кухня осталась в том же виде, но, вместо окна на улицу, теперь имелась дверь, ведущая в новую комнату, которая примерно тех же размеров, что и старая, но более светлая благодаря трём большим окнам. Там слева у входа располагался холодильник, а за ним сервант с посудой. Далее раньше в стене находилась дверь, через которую заходили в пристройку с улицы, но теперь дверь заложили кирпичом, а выемку в стене приспособили под книжный шкаф, который частично закрывался раскладным диваном, стоящим вдоль стены. В дальнем левом углу находился ещё один сервант с посудой. Справа от входа в углу был шкаф с вещами, между двумя окнами около
Прямо напротив входа в дом, слева от дорожки, находился погреб. Он выглядел так, как будто избушка провалилась под землю и осталась торчать только треугольная крыша, покрытая шифером. Его бетонное основание немного возвышалось над землёй, поэтому к дверце, в которую, чтобы протиснуться, приходилось пригибаться даже ребёнку, вели две ступеньки. Внутри в полу находился люк, под которым лестница вела на пару метров вниз, где хранились запасы овощей и законсервированные банки. За погребом вдоль дорожки параллельно с домом находился большой сарай с сеновалом на чердаке и пристройкой-курятником сзади. В хозяйстве имелось много кур и несколько раз в день Артём с энтузиазмом заходил в вольер и проверял на специальных полках наличие свежих яиц. Иногда там ещё сидела курица, поэтому мальчику приходилось немного подождать, чтобы забрать свежую ещё тёплую добычу. Он боялся петуха, поэтому всегда брал с собой палку. Иногда куриц забирали для готовки еды – Александр Павлович клал птицу на пенёк и отрубал голову. Затем Елизавета Варсанофьевна ощипывала тушку и готовила блюда. Ребёнок жалел убитых питомцев, но и жареную курицу очень любил. Однажды деды завели поросёнка, которому сделали загон внутри сарая. Артём кормил его и развлекал, от чего тот забавно хрюкал. Но и его постигла участь куриц, благо, что мальчик в тот момент в деревне уже отсутствовал, но его семья по почте получила посылку с внушительным куском засоленного сала.
За сараем стоял деревенский уличный туалет, покрашенный, как и дом, в жёлтый цвет, что придавало ему дополнительной колоритности. В паре метров от него находилась собачья конура, в которой в то время жил лохматый беспородный чёрный пёс по кличке Черныш. Артём всегда с опаской относился к большим собакам и побаивался их. Хотя маленьких очень любил, несмотря на то, что преимущественно являлся кошатником. Пёс являлся ответственным охранником и, сидя на цепи, гавкал на каждого постороннего, проходящего мимо участка, а если заходили на территорию, то начинал остервенело брехать и пытаться сорваться с привязи, чтобы наброситься на нарушителя. Так же он гавкал и на Артёма, когда тот приезжал в гости после долгого отсутствия, сначала не признавая его своим, но через пару дней привыкал. Хотя мальчик всё равно старался всегда обходить его стороной и держаться на расстоянии длины его поводка. Поэтому каждый поход в туалет казался балансированием на краю обрыва – между стеной сарая и радиусом действия собачей цепи имелась безопасная тропинка шириной всего в полметра.
Помимо собаки в доме всегда жили один-два кота, которые гуляли сами по себе с полной свободой действий. С собакой они не враждовали и спокойно прохаживались мимо друг друга. Справа от входной двери дома около земли имелось вырезанное отверстие, через которое питомцы могли свободно попадать в помещение и выходить из него гулять. Часто они уходили куда-то на весь день, а потом возвращались только чтобы поесть и поспать. К сожалению, многие из них не проживали долгую жизнь. В условиях полной свободы они попадали в разные неприятности, но чаще всего погибали под колесами автомобилей, перебегая дорогу. Главной долгожительницей и полноценным членом семьи являлась кошка Маркиза – преимущественно белого окраса с рыжими и чёрными пятнами, очень ласковая и умная. Артём помнит её всё своё детство. Она жила в этом доме ещё при прабабушке и каждый год приносила потомство. Однажды кошка рожала летом, когда мальчик находился в деревне. Во время родов она лежала на подстилке под кроватью в старой комнате и тихо мяукала. Писк маленьких котят слышался во всём доме. Слепые они ползали по полу в поисках своей мамы, а та лежала, подставив живот, чтобы новорождённые могли кормиться. Когда какой-нибудь котёнок уползал в сторону, Артём перекладывал его обратно к кошке. На следующий день малыши уже пропали. Елизавета Варсанофьевна их куда-то уносила после каждых родов. Ребёнок очень переживал по этому поводу, жалея животных, но понимал, что содержать их всех невозможно. Ещё больше переживала Маркиза, которая бегала по дому в поисках своих детей и не переставая звала их. Через несколько дней она успокаивалась и возвращалась к обычной жизни. Кошка прожила около двух десятков лет, пережив множество своих детей, которых периодически оставляли после очередных родов, взамен погибших предыдущих. Под конец от старости она начала много болеть и в последние месяцы жизни почти не ходила, мучаясь от болей. Чтобы избавить от страданий, её усыпили, о чём было невероятно грустно узнать уже повзрослевшему к тому времени Артёму.
Дорожка шла всё дальше по участку вдоль грядок по обеим её сторонам и заканчивалась у заднего забора, где с левой стороны стояли сложенная из брёвен баня и металлический сарай. Слева от входа в баню находилась поленница с ровными рядами сложенных берёзовых и сосновых поленьев. Вход вёл в предбанник с печью в дальнем правом углу и дверью, ведущей в парилку. Банный день проходил по субботам. Обычно, каждые выходные приезжали родственники, чтобы отдохнуть на природе и попариться. С утра Александр Павлович начинал таскать вёдра с водой из колодца и заполнять ей котёл для горячей воды и бидоны, стоящие на полу в парилке, для холодной. Артём просил, чтобы днём, когда наступало время затапливать печь, звали его, чтобы он сам разжёг огонь. В печь складывалось несколько поленьев, промеж них засовывался обрывок местной деревенской газеты и поджигался. Сухая древесина мгновенно загоралась, а из трубы на крыше начинал валить белый дым. Периодически мальчик прибегал, чтобы проверить огонь и подбросить ещё топлива. Через несколько часов баня прогревалась и, открывая дверь в парилку, всё тело мгновенно обдавало жаром. Артём никогда не любил жару и париться в духоте. Но в детстве его всегда отправляли мыться с дедушкой одним из первых при максимальной температуре. Большую часть времени он проводил на полу в более прохладном воздухе. Внутри парилки слева от входа находился большой металлический котёл, сверху которого торчала труба, идущая к потолку и обложенная крупными гладкими камнями. Снизу располагался кран, чтобы набирать кипяток. Справа стояли несколько бидонов с ледяной колодезной водой, чтобы разбавлять огненную воду из котла до приемлемой температуры. Впереди в ширину всей задней стены располагалась лавочка и возвышающаяся позади неё полка для отпаривания. Во время мытья вода просто лилась на пол и утекала в щели между досками, уложенными на полу. Иногда Александр Павлович загонял внука на верхнюю полку и даже слегка прикладывался веником, мотивируя это тем, что нужно сбить всю грязь, которую ребёнок собирает на улице. Мальчику это очень не нравилось. Процедура мытья происходила непросто. Сначала требовалось навести в тазу воду нужной температуры, налив несколько ковшей холодной воды, а затем разбавляя её кипятком. Ещё маленький Артём целиком помещался в стоящей на полу металлической ёмкости. Дедушка намыливал его и обливал сверху водой из ковша. Когда мальчик подрос, то стал мыться самостоятельно. Александр Павлович всегда заставлял мылить голову по три раза, чтобы волосы блестели и скрипели между пальцами. Дальше губкой старательно тёрлось остальное тело, после чего ребёнок вставал на пол, а дедушка сзади окатывал его остатками воды из таза с головы до ног. Помывшись, Артём выбегал из парилки, чтобы наконец-то вдохнуть свежего воздуха и остыть. Хоть он и мылся со своим дедушкой и понимал, что это нормально, но всё равно стеснялся и всегда чувствовал неловкость, находясь голым в присутствии других людей, кем бы они ни были. Поэтому со временем он стал ходить в баню один и самым последним, когда уже все помылись и в парилке становилось не так жарко. После купания весь распаренный и кристально чистый мальчик выходил на улицу и ветер мгновенно обдавал свежестью, даря приятное ощущение прохлады. Тело успевало остыть за время преодоления пути от бани до дома, где каждого вернувшегося встречали возгласами «С лёгким паром!» и приглашали присоединиться к семейным посиделкам. Банный день являлся важной частью жизни в деревне и приносил много радостных моментов в кругу семьи.
Большую часть правой стороны участка занимало поле для картофеля. Так как Артём приезжал в деревню только летом, то на нём уже ровными рядами возвышалась над землёй ботва. Периодически выдавали
Через задние ворота, у которых заканчивалась дорожка, идущая через всю протяжённость участка, выходили на так называемые «зада», где в пяти метрах находился пруд, за которым возвышались деревья начинающегося леса. В небольшом водоёме купались и ловили рыбу. Прямо напротив ворот над водой располагался мостик, с которого полоскали постиранное бельё и спускались в воду, сквозь которую проглядывалось песчаное дно. Ещё в отсутствии водопровода пруд использовали для полива огорода. Александр Павлович устанавливал рядом с мостиком водяной насос и по проложенным вдоль всего участка шлангам вода наполняла бочки. Рыба ловилась не очень активно, видимо, из-за жаркой летней погоды, поэтому, чтобы самому не стоять часами в ожидании поклёвки, Артём забрасывал несколько удочек, сделанных из длинных веток орешника, в разных местах и уходил. На крючок в качестве наживки насаживался земляной червь, которых в изобилии имелась возможность накопать в огороде. Периодически мальчик приходил, чтобы проверить состояние снастей и, если везло, то доставал из воды попавшуюся рыбу, но чаще всего обнаруживал пустой крючок. Однажды, как обычно придя проверить поплавки над водой, он не обнаружил один из них у самой маленькой удочки в дальней стороне пруда среди зарослей камыша. Пробравшись сквозь кусты, рыбак поднял удилище и потянул на себя. Тонкая ветка орешника изогнулась как натянутый лук. Почувствовалось что-то тяжёлое на другом конце лески. От осознания, что это большая рыба, нахлынуло волнение и от адреналина сердце забилось быстрее. Руки с трудом удерживали удочку и никак не получалось вытащить добычу, так как от тяжести древесина изгибалась так сильно, что вот-вот могла сломаться. Перебирая руками вдоль удилища, Артём смог дотянуться до его конца и схватиться за леску. Стоя на самом краю около воды, он начал тащить её на себя, несмотря на то, что от прилагаемых усилий натянутая как струна тонкая нить больно врезалась в кожу ладоней. Добыча упиралась и виляла в разные стороны, пытаясь сбежать. Мальчик изо всех сил старался победить и достать трофей из воды, но роста и длины рук не хватало, чтобы тянуть вверх. Приходилось тащить вдоль поверхности воды до самого берега, попутно собирая прибрежные водоросли. Леска была не очень длинная, но по ощущениям казалось, что в ней метров десять, и тянулась она бесконечно. В конце схватки мальчик увидел в воде прямо перед собой огромного карпа, серебряная чешуя которого переливалась от движений тела, и, подняв руки вверх, с трудом вытащил его из воды. Под тяжестью веса добычи удилище гнулось, не позволяя поднять её над землёй. Сжимая в одной руке леску с висящей на ней рыбиной, а в другой держа удочку, ребёнок находился в таком возбужденном состоянии, что не ощущал ни тяжести, ни боли в натёртых красных полосах на коже. Артём не решался взять рыбу руками, так как боялся её из-за больших размеров. С уловом он сломя голову побежал домой, а стоявший в это время неподалёку сосед восторженно восклицал, глядя на блестящего в лучах солнца карпа. Елизавета Варсанофьевна пребывала в шокированном состоянии от вида висящей в воздухе огромной рыбы, которая закрывала собой солидную часть её внука. После раздумий, что делать с этой добычей, решили сварить уху в выходные, чтобы накормить гостей и заодно похвастаться перед ними уловом. Всего из одного карпа приготовили большую кастрюлю ухи, которой хватило на всех. Помимо кусков мяса в воде плавало огромное количество икры, которая оказалась в брюхе. Мелкие бледно-оранжевые шарики закрывали дно каждой тарелки. Довольные угощением все хвалили Артёма, а он испытывал большую гордость и счастье от такого невероятного успеха.
От задних ворот участка направо мимо пруда вела дорожка к колодцу. На бетонном кольце высотой примерно в полметра располагалась крышка из досок, половина которой открывалась, чтобы набирать воду. Подъёмного механизма не имелось, поэтому, если уровень воды опускался достаточно низко, то приходилось привязывать в ручке ведра верёвку, чтобы наполнить его. Воду из колодца носил в основном только Александр Павлович, но потом со временем подрастающего Артёма тоже стали просить принести пару небольших вёдер. Дотянуться руками он не мог даже при высоком уровне воды, поэтому приходилось бросать привязанное к верёвке ведро в колодец и притапливать палкой, чтобы оно не плавало на поверхности. Наполненный сосуд с трудом вытаскивался наверх и с остановками для передышки тащился в дом. Со временем длины рук стало хватать, чтобы набирать воду без помощи верёвки, а сил, чтобы принести в дом два больших металлических ведра колодезной воды.
Мимо колодца дорожка уходила дальше за пруд, где с одной стороны находился забор вокруг территории электроподстанции, а справа проходила просёлочная дорога, покрытая песком, которая шла от основной асфальтированной дороги. Сразу за дорогой находился высокий бетонный забор, скрывающий большой участок, на котором стоял чей-то дом, но никто точно не мог сказать, чей он. Дети боялись залезать на эту заброшенную территорию, поэтому, то, что находилось за этим забором оставалось загадкой. Грунтовая дорога шла вдоль этого огороженного участка и мимо электроподстанции уходила дальше, разделяя лес на две части. Справа возвышался большой лесной массив. На опушке, даже не заходя далеко, жители округи собирали малину, чернику и землянику в банки и корзинки. Посыпанные сахарным песком свежесобранные ягоды являлись невероятным лакомством. За опушкой практически сразу начиналась чаща смешанного леса. В основном здесь росли сосны, но присутствовало и множество других видов деревьев. Туда люди ходили за грибами, а деды Артёма являлись знатоками по их сбору. Для похода в лес надевалась плотная одежда, чтобы не кусали комары и клещи, и высокие резиновые сапоги, чтобы не промокали ноги. На голову надевалась шапка или бейсболка с козырьком, чтобы защитить глаза от веток и падающих сверху иголок, а лицо от развешанной между деревьями паутины. В руки бралась плетёная корзина и нож. Обычно, на тихую охоту уходили с утра. Заблудиться там было можно, но не на долго, так как со всех сторон лес разрезался дорогами, и рано или поздно человек выходил к одной из них. Но Александр Павлович и Елизавета Варсанофьевна отлично ориентировались на местности и знали, как добраться до грибных мест, а затем вернуться обратно. Грибы особо и не требовалось искать, потому что появляться они начинали сразу и в довольно больших количествах. Разница заключалась только в их качестве, если на окраине леса росли в основном сыроежки, то дальше появлялось множество более благородных видов, а когда начинался сезон опят, то встречались деревья, ствол которых на два метра вверх обрастал их маленькими шляпками. При таких находках корзина ставилась на землю под дерево, а ножом проводили вдоль ствола снизу-вверх, и срезанные грибочки падали прямо в лукошко. Иногда даже приходилось сажать мальчика на плечи дедушки, чтобы достать до всей добычи. Артём достаточно хорошо разбирался в грибах, но если возникали сомнения, то спрашивал у дедов или просто проходил мимо неизвестного экземпляра. Дойдя до нужного места в лесу, все разбредались по сторонам, чтобы охватить большую площадь сбора. При этом мальчик всегда старался держаться в поле зрения, боясь потеряться. Его постоянно окрикивали сквозь лесные заросли, чтобы голосом показать своё местонахождение. В охоте за грибами проводилось несколько часов, но время в те моменты абсолютно не замечалось, так как это занятие полностью погружало в себя. Свежий воздух, запах леса, приятная сырость, красота пейзажей в лучах пробивающегося сквозь кроны деревьев солнечного света, звуки ветра, шелеста листьев, потрескивания качающихся деревьев и пения птиц – всё это дарило умиротворение и позволяло расслабиться, абстрагировавшись от всего остального. Практически каждый поход заканчивался полными корзинами. Всё собранное проверялось, сортировалось, промывалось и готовилось в зависимости от вида – жарилось с картошкой и луком, варился грибной суп, закатывалось в банки или высушивалось. Артём с огромным удовольствием ходил в лес за грибами и с не меньшим любил их есть, о чём с радостью вспоминает.
Дальше дорога выходила в поле. По правой стороне оно быстро переходило в лесные заросли, а в самом начале этого участка зарождалось новое кладбище, где в то время находились всего пара-тройка могил. Слева поле тянулось к горизонту и в дали виднелись деревья, растущие вдоль русла маленькой речки. Здесь ничего не сажали – дикая трава использовалась как корм для домашнего скота. В то время в деревне имелось большое количество животных. Многие держали коров, коз, кур, свиней, гусей, кроликов. Каждый день пастух по несколько раз вёл стадо коров через всю деревню на эти поля пастись. Они неспешно шли вдоль асфальтированной дороги, подгоняемые свистом, окриками и щелчками кнута. Самые непослушные отклонялись от курса и искали траву повкуснее прямо около заборов участков жителей деревни, за что получали нагоняй. Дети боялись их, поэтому, завидев стадо, прятались и наблюдали за ними с безопасного расстояния.