Мысли вслух
Шрифт:
Нет, мы - не китайцы, хотя ещё существуем в соответствии с собственными традициями и нравами и у нас есть привычка защищать своё неумение жить с поразительной стойкостью.
Нет, мы - не греки, хотя у нас общая религия, и по-своему уникальная православная церковь, которая в часы испытаний подвергалась жесточайшим гонениям, чем-то сравнимыми с гонениями первых христиан.
Мы не японцы, и это странно, поскольку только мы и они таранили вражеские эшелоны и самолёты, не считаясь с собственной жизнью. Наши достоинства вполне сродни нашим недостаткам. Но разве было что-либо достойней мученического стояния жителей блокадного Ленинграда, когда не единицы мужественных, не десятки и сотни одержимых, а сотни тысяч простых граждан явили миру такую силу духа и такое высокую человеческую стойкость,
Конечно, мы и не англичане. Когда у нас отменяли крепостное право в Лондоне начинали строить первую линию метро. Над их империей никогда не заходило солнце, а у нас, частенько, и не рассветало вовсе. И всё равно, от Бреста и до Порт-Артура все называли Россию - матушкой, а царя батюшкой, и так было достаточно долго, до самого времени потрясения устоев.
Согласен, что разговорами о нашей особой судьбе и богоизбранности, часто стараются прикрыть неумение нормально жить и работать. Да, мы любим пустую болтовню, вспыхиваем в спорах и гаснем, как плохие спички, когда доходит до дела.
Вместо настойчивости у нас - упрямство, вместо уступчивости - неоправданная гордыня. Мы крайне себялюбивы, невоздержанны, страдаем чинопочитанием и частыми запорами от некачественной пищи, которую сами и производим. И мы убиваем сами себя тяжелыми джипами на улицах, и даже на остановках, а ещё - убиваем за квадратные метры, за неправильную парковку, за нечаянно вырвавшееся обидное слово. Да, мы - такие!
Но мы и впускаем в дом незнакомца, когда ему плохо, отдаём свою кровь человеку, который в ней нуждается, останавливаем машину и переводим стариков через улицу, делимся последним с тем, кому сегодня хуже, чем нам, умеем постоять за своих и своё достоинство, и не умеем хорошо жить вдали от того места, которое мы зовём своей Родиной.
К тому же, мы сметливы, изворотливы, чудесно приспособлены к любым неожиданностям, у нас полным - полно гениев и не меньше узурпаторов. Так вышло, что мы отважились второй раз призвать варягов на царство в начале девяностых годов прошлого столетия, в аккурат через тысячу лет после первого варяжского призыва. "Где два, там и три", - думает кто-то и ждёт, что мы сделаем это и в третий раз. Возможно, но только надо будет чуточку подождать, всего какую - то тысячу лет - не больше.
О ДВУХ ИЛЛЮЗИЯХ.
Телевидение не отражает реалии сегодняшнего мира. Ящик тиражирует иллюзии, по сути, похожие на те, которыми морочил голову сказочному люду Великий и Ужасный Гудвин. Но наш, так называемый, реальный мир, на самом деле, не менее иллюзорен. Самое простое, что может нас в это убедить это то, что мы не такие, как о нас думают другие люди и не совсем такие, как мы сами думаем о себе.
А куда исчезает наше прошлое, в котором были такие осязаемые персонажи и такие конкретные события, куда, в конце-концов, исчезает вся наша жизнь? Порой, от человека не остаётся ничего, кроме поношенных брюк, потёртого свитера и пары разношенных ботинок. Разве это не доказательство иллюзорности нашего существования?! Вобщем, две иллюзии смотрят друг на друга с лёгкой гримасой отвращения, хотя, ни одна, ни другая, уже не могут и не желают существовать в одиночку.
О СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ.
Разрывы духовных связей между братскими народами сказались на огромном количестве людей, фактически, потерявших Родину. Всё-таки, советское пространство не суть пространство российское и той духовной общности, которая была у всех народов, населявших советскую империю, именно и не хватает больше всего рождённым в СССР. Все мы мечемся между некогда братскими республиками, между нашим прошлым и таким отличным от него - настоящим. Конечно, это не первая великая империя, которая приказала долго жить, но это была первая и единственная империя с официально провозглашённым равенством возможностей, со своей сложившейся моралью и духовностью, со своими уникальными ограничениями в области материального обогащения, что, как известно, всегда работало на обогащение души.
***
Мы - в нашей части земли -
***
Миллионы мальчишек и девчонок, рождённых на улицах без рекламы, со скудным освещением, и разбитыми дорогами, с классиками, догонялками, футболом на земле и на камне, жмурками, полным отсутствием денег, стираной и штопанной одеждой, со своей уличной справедливостью, влюблённостью, для которой взгляды, записки, и надписи на стенах - были самыми увлекательными способами выражения чувств. Всё самое главное происходило не дома, а на улице, и мамы не могли нас дозваться и загнать на ужин, или засадить за стол делать уроки. Мы были свободны той свободой, которая не достигается деньгами и общественными усилиями, а вырастает из свойства детской души в условиях узаконенного социального равенства и полного пренебрежения к материальной стороне жизни. Если хотите, это была свобода деревьев и ветра, залетающего в наши улицы и переулки, свобода реализовать себя через бесконечные игры, горячие признания, и высокие устремления.
***
Когда Союз развалился мне было тридцать девять лет - вполне уже зрелый мальчик. Теперь уже поздно ахать и искать виноватых. Сомневаюсь, что без встряски мы смогли бы сами очиститься, подняться на должную высоту и попробовать что-то изменить к лучшему. Тем не менее, мы прожили в уникальной эпохе и уникальном государстве, значение которого и роль в мировой истории ещё будет оценена потомками.
***
Для любого советского человека столицей всегда была и останется Москва. Но Понятие родины охватывало все республики, все города и веси, входящие в СССР. Конечно, так ощущали это русские, либо русскоязычные и русскомыслящие люди. А как иначе? Если я родился в одной из республик, вырос там, дожил до вполне зрелого возраста - мог ли я не ощущать, что моя республика, и мой город - тоже часть моей большой Родины. С распадом Союза миллионы людей, мыслющих так же, как я, остались за пределами "русского мира", потеряли ощущение общности, ощутили вдруг, что почва ушла у них из под ног и они в одночасье стали чужими. Сколько людей спилось, покончило с собой, умерло от инфарктов! Сколько потеряло смысл жизни, вынуждено было уехать в совершенно незнакомое место, продав, либо просто бросив, своё жильё! Сколько погибло в межэтнических стычках и конфликтах! Эту трагедию предстоит ещё описать, поскольку она была чем-то сродни великому исходу в годы революции. Да, люди переезжали жить в Россию, но эта была для них уже чужая страна, где хоть и говорили на русском языке, но, где их никто не ждал, никто не собирался им помогать, входить в их положение. Государство перестраивало отношения, идеологию, даже те, кто жил в России - с трудом сводили концы с концами. Волею обстоятельств, я долгое время жил за границей. Ко мне приехал мой хороший знакомый, спросил у меня, как я себя ощущаю вдали от родной земли. Помню, я ответил, что тяжело жить среди чужих. В ответ знакомый сказал мне следующее:
– Послушай, ты хотя бы чужой - в чужой стране, а я теперь чужой - в своей...
***
Конечно, мы долго будем жить "по советским понятиям", поскольку каждый из нас - взрослых и вполне сформировавшихся людей - прожил в Советском Союзе довольно долгое время, и не мог не напитаться его духом. К тому же, общинное и социально-справедливое всегда жило в нашем массовом сознании и было сильней частного, и индивидуального. Но, ломать - не строить, поскольку ломать получается хорошо, а строить - не всегда. И бежать по лестнице вниз приятно только поначалу, а потом ноги начинают подкашиваться, голова кружиться, а остановиться практически невозможно...