Мю Цефея. Шторм и штиль (альманах)
Шрифт:
— Ну, я хотя бы чаю принесу. У нас есть действительно хороший чай. Сейчас только разожгу камин, вам будет уютнее и теплее.
Саша вновь отвернулась к чемодану, и горничная ее больше не беспокоила. Девушка раскладывала вещи, еще вчера выбранные с особой тщательностью. Только то, что радует. Махровый халат с заячьими ушками на капюшоне, старенький, потому что поднимал ей настроение задолго до того, как ее назначили Заступницей, любимое мыло, детская зубная паста с малиновым вкусом. Она еще будет бороться с кариесом горькими мятными пастами, когда Катаклизм отступит, а сегодня и завтра — только приятное. Постельное белье, на которое бабушка укладывала
— Я смотрю, тут все твое детство, а что ты взяла хорошего из взрослой жизни? — спросил ее мужской голос за спиной. Горничная тем временем тактично удалилась.
— Тебя, — улыбнулась Саша, не оборачиваясь. — Женя, ты сам знаешь, что ты единственное, что повышает мне настроение моментально и на максимум.
Мужчина обнял ее, и они вместе повернулись на щелчок свечи на столе. Индикатор светился глубоким изумрудным цветом. Потрескивал огонь в камине, за окном завывал ветер, и было так тепло…
Дверь вдруг распахнулась, стукнувшись ручкой о стену. Саша и Женя отпрянули друг от друга. Двое мужчин внесли на руках несколько скрепленных между собой мониторов и поставили их на комод, смахнув статуэтки. Саша обрадовалась, что не успела поставить туда те, что привезла из дома. Следом за мужчинами бежали еще, с микрофоном, динамиками, из коридора послышался расстроенный голос тети Светы, сразу после этого вошел отец Андрей в полном облачении, в руках он держал бутылочку с елеем. Саша, как всегда, смутилась от того, что, несмотря на ее сан, не могла выучить все церковные понятия, оставаясь, наверное, самой необразованной из Заступников. Как вот, например, называется эта бутылочка? И зачем отец Андрей сегодня пришел?
— Церемония вроде бы должна состояться только завтра?
— Катаклизм достиг пределов «Королевской скалы», — отрывисто сказал батюшка. — Вам придется работать здесь с тем, что нам удастся принести. На подготовку нет времени.
Он принялся напевать что-то церковное, только быстро, скороговоркой, и, когда Саша рванулась к окну, успел-таки ей мазнуть елеем висок. Саша выглянула наружу. Стояла гробовая тишина. Даже ветер стих. Море превратилось в кусок черного льда. Замерзла и шипящая пена, и дельфины.
— Но ведь «Королевскую скалу» не должно было задеть Катаклизмом, для этого меня сюда и привезли, даже по самым пессимистичным прогнозам Заступников — не должно же, — повторяла упрямо Саша, пока ее оттаскивали от окна, накидывали на нее, прямо поверх дорожных брюк и свитера, домашний халат, мазали елеем. Люди в комнате суетились, кто-то задергивал шторы, кто-то складывал у камина уголь, кто-то налаживал мониторы.
— Соберись. — Женя, не стесняясь никого в комнате, прижался на секунду к девушке, лоб в лоб, взял ее лицо в свои руки.
В это
— Катаклизм изменил наступление. Раньше он шел медленно, но верно от крупных городов к мелким, а теперь идет волнами, как морской прибой, закрывая сразу весь мир, но ненадолго, на время. Нетронуты пока только точки Заступников. Но каждая волна сильнее предыдущей, и точки тоже будут атакованы уже сегодня.
— Только работай, дитя, только работай, — бормотал отец Андрей, торопливо крестя девушку, на его большом лбу выступила испарина. — Теперь все от тебя зависит. Богородице дево, радуйся, благодатная, Мария, Господь с тобою, благословенна ты в женах…
Бормоча, он попятился к двери. За ним, не поворачиваясь к Саше спиной, все остальные. Женя суетливо расставлял по столу безделушки из дома. Девушке достаточно было одного взгляда на захламленный стол, чтобы понять — они бесполезны. Вещи не способны радовать.
Индикатор на браслете упал до оранжевого. Женя схватил его и надел на Сашу, задержав ее руку в своих.
— Это ничего, ты просто испугалась, это естественно. Слишком все быстро. Сейчас ты все исправишь. Садись за стол, посмотри на свои вещи. Сосредоточься. Все нормально, все, как обычно, ничего нового. Хорошие мысли, приятные воспоминания, отличное настроение. Все знают, что ты справишься, для этого мы все здесь.
— Конечно. — Саша почувствовала, как с ее плеч словно сняли мокрый и холодный плащ. — Просто очень как-то внезапно. Еще полчаса назад я знала, что делаю, и вдруг… Прости, я растерялась.
— Запаниковала, — кивнул Женя, выпуская ее руки. — Я займусь связью с другими Заступниками. Я буду рядом. Просто ты и я, вместе, в красивой комнате, с твоими любимыми вещами и фотографиями, здесь тепло. Самое лучшее место в мире.
— Самое лучшее место в мире, — эхом повторила Саша и села за стол. Положила перед собой руки. Рукава любимого халата. Браслет, блестящий и гладкий. Полоска на индикаторе быстро ползла от оранжевого к желтому, потом к зеленому. Итак. Стеклянный шар. Папин стол, папины большие теплые руки, да, сосредоточиться на них. Свеча горит ярко и ровно. Взгляд сам собой перебегает с одной вещи на другую, она, наверное, все еще немного обеспокоена, но индикатор уже зеленый.
От камина шли волны тепла и аромат вишни. Должно быть, к углю подбросили вишневые поленья. В коридоре тишина, кто-то пробежал на цыпочках. Далеко звенит ложечка в фарфоровой чашке, тетя Света готовит обещанный чай. Шоколадка слева. Синяя обертка. Женя стучит клавишами позади. Его спина широкая, теплая, надежная. Голос глубокий и спокойный:
— Заступница Ирина, как ваши дела? Заступник Александр, вы меня слышите? Заступник Артем, у вас все хорошо? Я рад. Заступница Елизавета? Ау? Але?
Саша старается не прислушиваться, чтобы не поддаваться беспокойству за остальных, всех, кто сидит сейчас так же, за столом, или в кресле, или даже под столом, как маленькая заступница Елизавета, ей уютнее, когда она прячется под бахромой скатерти. Почему она молчит? Смотреть на вещи. Сосредоточиться. «Фотографии, рамочки в ракушках, мы их собирали вместе с бабушкой и братиком. Мама улыбается на фотографии, молодая, но не слишком, примерно когда я в детский сад ходила. Что они делают сейчас дома? Катаклизм идет волнами, они сказали, значит, как минимум одна волна уже была, не задеты только Заступники. Холоду не одолеть наши горячие мысли. Точки Заступников не тронуты. А дома? А семьи? Что, если…»