Мю Цефея. Шторм и штиль (альманах)
Шрифт:
Сзади сопел оруженосец, совсем еще мальчишка, пылкий и наивный щенок, гордящийся своими обязанностями. Прошлый погиб в начале весны, во время первого дождя, когда ополоумевшие после зимнего голода и дремы твари валом перли на стены.
Легко, словно сбросив пару десятков лет, барон взбежал по лестнице, окинул взором приготовления; закипали котлы со смолистым, едким раствором, громоздились вязанки стрел и увесистые булыжники.
Он выглянул между зубцов, заранее зная, что увидит бескрайнюю розовую гладь, вскипающую от дождя, и блеклые силуэты тварей, подбирающихся к замку.
— Опять-тудать, — выругался стоящий рядом воин, — чтоб этим колдунам с юга, придумали же пакость!
— Не колдуны его создали, — заметил оруженосец, — а алхимики. Но творили они и впрямь темные дела, не зря император объявил им войну.
— Объявить-то объявил, — хмыкнул воин. — Только где сейчас все его легионы? И Капителла давно пала. Может, не трогали бы их, и они бы нас не тронули.
Над поверхностью тумана взвились стремительные крылуны, закружились в воздухе, выбирая жертв. Дождь понемногу расходился, и туман начал редеть, открывая взорам людей подступающих к стенами тварей. Барону хватило беглого взгляда, чтобы представить общее число нападающих, гораздо большее, чем могли выдержать укрепления.
Тем временем командир лучников дал отмашку своим людям, и те принялись отстреливать зарвавшихся крылунов, изредка перебрасываясь парой словечек. Вопли падающих тварей и звон тетив неприятно напомнили барону о прошлогоднем, самом первом приступе. Против воли перед глазами встали картины того боя.
…Взмах меча, крупный волк, покрытый толстой чешуей с острыми шипами, падает, но, даже хрипя, булькая, норовит вцепиться в колени. Удар закованной в сталь ноги отбрасывает его…
Приступ случился вскоре после того, как иссяк поток беженцев и розовая волна алхимического тумана затопила окрестности. Первое время над несуразными, еле ковыляющими тварями посмеивались, издевались, шутками отгоняя страх.
…Он пригнулся, клыки клацнули по наплечнику, оставляя вмятину. Ткнул мечом, не достал и тут же дернулся, уворачиваясь от рухнувшего рядом крылуна. Принял на щит удар твари, отдаленно похожей на медведя, пошатнулся, но сумел вонзить клинок ей в брюхо, попав точно между роговых пластин…
Ворота были пробиты менее чем за половину часа, решетка поддалась еще быстрей.
…Справа падает воин, мелкая тварь с длинными, выступающими зубами вцепляется ему в шею. Кровь бьет фонтаном, заливая изорванную кольчугу…
Их спасло лишь то, что дождь прекратился довольно быстро. Едва небо начало светлеть, как поток тварей иссяк, а оставшиеся резко ослабели.
…Ноги скользят в черной жиже, где кровь людей смешана с ядом тварей. Утробно рычат издыхающие существа, измененные до неузнаваемости алхимией проклятых южан. Двор завален трупами, и не только тварей, но и людей. Оторванные руки, перегрызенные горла, размозженные черепа…
Усилием воли барон прогнал непрошеные воспоминания и направился по переходу в Черную башню, отданную в распоряжение
Гиблой славы башня удостоилась еще в начале постройки. Тогда, во время пожара, погибли несколько работников, а камень стен приобрел черный цвет из-за глубоко въевшейся сажи. Предок барона распорядился ею сообразно людскому мнению, устроив тюрьму. Так появились истории о блуждающих по ней призраках, коими объявлялись или замученные узники, или погибшие при пожаре строители.
С появлением в замке алхимика недобрая слава башни упрочилась, а к слухам добавились байки о диких воплях и странных огнях, что горят по ночам наверху. Впрочем, истории потеряли прежнюю остроту с приходом тумана, хотя рассказывать их не перестали. Все же призраки были не так страшны и реальны, как безжалостные порождения зловещего тумана.
В лаборатории алхимика пахло чем-то кислым, воняло паленой шерстью, под потолком клубился дым. Висящие двумя рядами вдоль стен светлячки наполняли комнату мягким, желтоватым светом, напоминающим о сиянии золотых монет.
Услышав шаги, алхимик неохотно поднял взгляд, отодвигая толстую кипу пергаментов, испещренных мелкими значками и жутковатыми рисунками. Учтиво поздоровался с бароном и жестом отослал своего юного помощника. Оруженосец остался у дверей, с опаской рассматривая замысловатые установки, в которых цветные жидкости переливались из сосуда в сосуд, булькали, смешиваясь, а затем собирались в крошечных емкостях. Покосившись на мальчишку, алхимик подошел к барону.
— Пора опробовать твоих созданий в деле. На всякий случай приготовь всех.
— Всех? — поднял брови алхимик. — Я намеревался провести еще серию испытаний, чтобы иметь полную уверенность относительно всех аспектов созданных существ.
— Нет времени. Твари снова пошли на приступ, а дождь может идти хоть до завтрашнего утра. Воины же не продержатся и до полуночи. Так что приступай немедленно.
Недовольно причмокнув губами, алхимик задумчиво огляделся и заковылял шаркающей походкой к задвинутому под книжный шкаф ларчику. Вытащив его, он, не оглядываясь на барона, зашагал к лестнице, ведущей на верхнюю площадку, и попутно прихватил с полки тонкую бутылку из зеленоватого стекла.
Наверху бушевал ветер, злобно швыряя брызги в морды каменных скульптур, стоящих по краю площадки. С высоты башни возвышенность, на которой располагались замок и деревня, казалась островом посреди простирающегося до горизонта бурлящего розового моря. Виднеющиеся вдали редкие, еле заметные холмики лишь усиливали ощущение затерянности и обреченности.
Оказавшись под открытым небом, алхимик зябко запахнулся в свою мантию, синюю, богато украшенную золотым узором, бережно опустил ларец на каменный стол. Руки у него тряслись, то ли от холода, то ли от волнения, и он никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Наконец раздался щелчок, крышка поднялась, открывая взору барона два небольших рожка, на вид отличающихся лишь вязью надписей.