Н 4

Ильин Владимир Алексеевич

В общем, к башне-резиденции княжеского рода Панкратовых я прибыл не в самом лучшем расположении духа. Что, впрочем, никак не сказалось ни на манерах, ни на вежливом прослушивании инструктажа от референта князя.

– Михаил Викентьевич не любит, когда говорят первыми, – мягко инструктировал меня импозантный старичок прямо в холле первого этажа, намекая на обычную практику высокородных. – Правильно будет ответить на вопросы: четко, сжато, емко. И не волнуйтесь, мы читали ваше письмо, нужные вопросы обязательно будут заданы. – Положил он ладонь на мою спину и подтолкнул к лифту.

Первый

этаж башни Панкратовых напоминал средний деловой центр – в общем-то, потому что и являлся его частью. В башне клана располагались офисы крупнейших подчиненных предприятий – если не целиком, то верхушка правления. Попросту, все ключевые вопросы решались исключительно здесь, княжеским словом, и собрать слуг рода для доведения приказа было очень удобно.

– Я вас понял. – Кивнул я, входя в хромированную кабину лифта с огромным зеркалом на одной из граней.

– Вот и хорошо, – по-отечески похлопал меня референт. – Сейчас мы отправимся в гардеробную, где вам подберут подобающий для аудиенции костюм и аксессуары.

– Мои чем плохи? – Осторожно поинтересовался я.

Стандартный и недешевый черный костюм – где тут можно ошибиться со стилем? Специально же брал в ателье, по мерке.

– У нас действует дресс-код, – улыбнулся старик. – Прошу, – указал он рукой в коридор за открывшимися створками.

Не скажу, что предложенная мне альтернатива была особенно хороша – дама, заведующая помещением с практически бесконечными наборами костюмов, брюк и сорочек, навязала темно-синий костюм в еле заметную полоску, черные полуботинки, синеватую рубашку с коричневым галстуком и такого же цвета платок для нагрудного кармана пиджака. В зеркале смотрелось неплохо.

Дополнением к этому шли часы с платиновым браслетом и швейцарским механизмом, платиновые же запонки, а еще крикливый и неопрятный перстень со слишком большим камнем.

– Спасибо, у меня свой, – спохватившись, переложил я из своего костюма мешочек с перстнями, который прибыл на днях из дома.

Для сватовства готовили, но и тут, для солидности, пойдут. Выудил из него самый первый, с клеймом Самойловых и показал сопровождающему.

Своего герба им не полагалось, но несколько завитков на черненном металле были хорошо известны в узких кругах.

– Вы им родственник? – внимательно рассмотрев клеймо и вроде даже озадачившись, уточнил референт.

– Приемный сын.

– Пожалуй, так будет даже лучше, – кивнул референт. – А на остальных?

– Остальные для украшения, – пожал я плечами. – Показать?

– Не имеет значения, пойдет и так, – отмахнулся старик. – За старую одежду и ваш телефон не беспокойтесь, мы отправим их курьером к вам домой. Все что на вас – это подарок клана, – улыбнулся он обаятельно.

– Спасибо, – кивнул я, довольно равнодушно относясь к местным порядкам. – Только папку с документами мою оставьте. Там важные распечатки.

– Безусловно, очень важные, – показалось, или он ухмыльнулся? – Теперь возьмите меня за левую ладонь… Вот так… Посильнее, не бойтесь.

Рука референта была сухой и горячеватой, а множество перстней с прозрачными крупными камнями укололи кожу острыми гранями.

– Поклянитесь, что не таите против князя Панкратова Михаила Викентьевича

зла явного или не явного, прямого или затаенного, не несете беду ему опосредованную али сокрытую с собой, внутри себя или на коже своей. – Произнес он и внимательно посмотрел на мою руку поверх своей.

– Клянусь, – легко ответил я.

– Поклянитесь, что не желаете смерти, мора, глада али разрушения великому роду Панкратовых.

Я подтвердил, внимательно прислушиваясь к собственной руке. Вроде, никаких изменений – но и зла я клану вовсе не желал.

С другой стороны, кидаться на князя – действующего виртуоза – надо быть сумасшедшим, не желающим жить. Либо иметь очень вескую причину и основательную подготовку. Никто, в общем-то, не бессмертен.

– Идемте, я провожу вас в приемную, – удовлетворился моими ответами референт и вновь указал по коридору в сторону лифта. – В назначенное время вас примут.

– Документы проверять не будете? – Указал я на папку, которую никакими сканнерами не просветили.

Зачем-то они же меняют одежду? Значит, боятся отравляющих веществ или контактного яда – а тут целая папка не просмотренная.

– Ах, оставьте. – Махнул он рукой. – Вы прошли через шесть или семь охранных рамок, давно бы выявили. Нет причин для беспокойства. К тому же, если эти распечатки так важны и только для взгляда Михаила Викентьевича…

– Именно так.

– Вот видите. Тем более. – иронично глянул референт и зашагал впереди. – Давайте поторопимся. У нас еще есть время, но вдруг сложится так, что князь освободится раньше? – Разумно отметил он.

Княжеская приемная больше напоминала огромный зал, в дальнем уголке которого приткнулся стол секретаря и чуть поодаль – единственный мягкий диван на две, максимум три персоны. К тому же – уже занятый человеком. Словом, чтобы просто дойти до секретаря, пришлось совершить около трех сотен шагов по мрамору, собиравшемуся под ногами в какое-то громадное батальное полотно, непонятное с роста человека. Над головами ярко сияли золоченые люстры, каскадами спускающиеся с высокого потолка – и это при огромном, во всю стену, панорамном окне напротив входа с видом на центр Москвы и Кремль. Очень грандиозно и немного подавляюще, с точки зрения обычного человека. Я же довольно быстро прикинул, сколько на все это нужно динамита и успокоился.

– Григорий Андреевич, ну когда уже меня примут? – Стоило подойти ближе, поинтересовался с диванчика ожидавший там господин.

По внешности – характерно утомленной и чуть помятой – давно уже ожидавший.

Господин был одет в коричневую жилетку, белую рубашку в клетку с узким лезвием галстука и обычные, чуть широковатые и коротковатые черные брюки, из под которых выглядывали лакированные туфли и белые носки. Сам господин был сильно в возрасте, с небольшим брюшком и слегка лысоват, с зачесом седых волос набок. Смотрел он на нас через массивные очки с простыми стеклами – которые, в общем-то, вряд ли ему были нужны и точно не украшали лицо. Но к которым он наверняка привык. К груди, обеими руками, господин прижимал портфель из коричневой кожи, явно плотно наполненный документами – даже ремешки, обхватывающие сверху, были с трудом застегнуты на последнее деление.