Н 5
Шрифт:
– А… – сказала Нанна.
– Три здоровых чужака с острыми ножами – Джоранн наклонила голову, провела ладошкой по жвалам дернувшегося от неожиданности Хвана – А у одного из них ножи вместо рук, а может и вместо члена настоящий гребаный тесак. И ты не боишься?
– О-о-о… – тихо-тихо прохрипел Рэк, глядя на рыжую с настоящим нескрываемым уважением.
– А если этот колючий призм из-за тебя и меня жестоко оттрахает на том же самом муравейнике и перед моим искаженным от кайфа лицом будут твои изрезанные вонючие кишки, а в ушах станет звучать твой затихающий визг?
– О… – порывшись в кармане, Рэк протянул рыжухе таблетку
– Я… – сказала Нанна – Я…
Она не сводила остекленевшего потрясенного взора с рыжей подруги. Ей бы на сцену – с ее данными принцесс не играть, а вот сереньких простушек с глубоким душевным надрывом – запросто.
Дерьмо… снова во мне говорит гребаный мемвас.
Эффект «живого памятника» быстро исчезал – Нанна стояла, а мы шагали по щебневой дорожке, уходя все дальше. Между нами десять шагов, двенадцать… я считал по привычке – заразился от Баска, что раньше вечно бубнил себе под нос всякую математическую хрень.
Пятнадцать…
Побежит за нами?
Осядет на жопу и погрузится в долгие бесполезные рыдания?
Круто развернется и почти побежит обратно в Плес?
– Вы сломали мне жизнь, суки! Сломали мне мою жизнь! – выкрик Нанны был похож на крик птицы обнаружившей разоренное гнездо – Вы убили меня!
Все же зарыдает…
Вот дрогнули губы. Оплыло плаксиво лицо, сморщился как у готовящегося устроить истерику капризного ребенка, с ненавистью сверкнули глаза, нога ударила пяткой в землю и… темные осклизлые пальцы пережали ей глотку, резко дернули назад, одновременно вспарывая натянувшуюся кожу черными изогнутыми ногтями, что больше походили на когте. Беззвучно распахнув рот, Нанна подалась спиной назад и на ее глотке сомкнулись оскаленные зубы. Укус. Рывок. Ошметок плоти смятым и липким носовым платком отлетел прочь. Хотя скорее как пробка из бутылки игристого вина – кровь ударила фонтаном и к красному потоку с утробным рывком припал обнаженный зелено-бурый… человек?
Мужчина так точно – судя по тому органу, в который умирающая Нанна с удивительной быстротой и яростью вонзила нож. Эта ярость и быстрота говорили о том, что удар ножом в пах она репетировала до этого. Может даже воображала воочию как вонзает нож в яйца уродливого призма Хвана или же в ненавистное ей достоинство гоблина Оди…
А почему ненавистное то? Чем ей мое достоинство поперек глотки встало?
Это не я заторможенно думал. Как раз наоборот – все вокруг казалось заторможенным, равно как и мое тело, а вот мой разум понесся вскачь. Мне почудилось, что телесно я обратился в черепаху и все пытаюсь прорваться сквозь слой ваты, но не могу – физические возможности не позволяют.
Но без дела я не стоял.
Ствол игстрела пошел вверх и еще не поднявшись, выплюнул одна за другой пару игл. Первая вошла в шею кусачего бурого ублюдка, что покрасил свою харю чужой краской. Вторая игла влетела в глаз подбегающего второго извращенца, чья обросшая каким-то пакостным дерьмом грудь была исполосована белыми бороздами – будто он по камням грудаком волочился. Подкрадывался, сука лишайная?
Хотя это не лишай, не почесуха. Это не скаббы. Это гребаные зомби.
Я отмер.
Мир наполнился звуком, движения перестали казаться тягуче медленными. Мозг замедлился. И это едва не сыграло со мной злую шутку – едва увернулся от мужика
Да и по мне что-то стекало.
Шагнув к затихающей на пропитанной кровью земле подруге, рыжая Нанна нагнулась, заглянула ей в уже начавшие закатываться глаза и смешливо прыснула:
– Боже… ты так смешно булькаешь…
– Су… – выдавила Нанна – Су-к… а… я… лю… ила… те… я…
И с облегчением затихла.
Покатав во рту, Рэк сплюнул тягучим красным, утер окровавленную харю грязным локтем и задумчиво пробурчал:
– Ну и на кой хрен мы бабло на новую одежду тратили?
– Что ты! – оскорбился я – Мы же будущие млять герои! А может даже волшебницы! Должны выглядеть опрятро…
– Хы – осклабился орк и снова посерьезнел – У меня мозг болеть начинает, когда я задумываюсь об этом дерьме. Командир… ты ведь слышишь то же что и я? Волшебницы, герои, чудовища. Так скоро до сучьих драконов и истраханных принцесс в башнях дело дойдет. Чем дальше мы от дома – тем сказочней бред! Будто мы внутри галлюцинации пускающего слюни сумасшедшего фавна закинувшегося наркотой и запившего все радужным молоком из пухлых сисек феи… Тебе херово от этого не становится?
– Не – ощерился я – Не становится. Помни главное. И это расставит все по своим местам.
– И что это главное?
– Точка зрения – ответил я, глядя на умершую Нанну – Гребаная точка зрения…
– Я не понял.
– И я – признался Хван.
– Все просто. Невероятные россказни сумасшедшего кажутся абсолютным бредом всем кроме самого сумасшедшего. С его точки зрения он рассказывает банальную, логичную и даже охереть насколько скучную правду. И не понимает чего это слушатели крутятся юлой от ужаса и на глазах седеют. Ну или просто ржут, задыхаясь от смеха.
– Банальной и скучной правдой? Вот это безумное дерьмо – Хван крутнулся юлой, со свистом разрезав воздух шипастыми лезвиями – Хоть кому-то может показаться нормальным?
– Ага – кивнул я – С его точки зрения – все нормально. Добавь к его точке зрения его же точку обзора и получишь закономерный результат.
– Это откуда же надо смотреть, что все казалось нормальным?
И в этот раз я не промедлил с ответом:
– С вершины. Или из центра. С места куда стекается все ментальное дерьмо мира. Что-то вроде небесного Дренажтауна. Этакий сучий Центровилль надежно закрытый от поганых гоблинов и прочих уродов. Догадываетесь куда я клоню?
– Гребаные эльфы? – предположил Хван.