Н - 7

Ильин Владимир Алексеевич

— Ваше высочество, я же обещал вам ужин в хорошем ресторане. — Заметил я, что принцесса так и не притронулась к своему салату, а бокал ее пуст, и самолично поухаживал, налив вино.

Наверное, вино и в самом деле любимое — закинула она в его себя в одно мгновение.

— Смею заверить, это — лучший в городе. — Немедленно вставил слово Филипп Брандин.

Из тех, что не сожгли, надо бы добавить, но люди и так вели себя нервно. Последний

Золотой пояс Ганзы то и дело косился на Борецкого. А тот поглядывал в ответ, как бульдог на цыпленка — всего одно движение, чтобы свернуть шею — но как очень мудрое существо, понимал, что от цыпленка будет больше пользы, если дать ему набрать вес. Ее Величество же будто пыталась осознать, как жизненный путь привел ее в это место — и мудрость явно собиралась черпать в вине, кое тут же обновил ей расторопный служка.

— Нам все нравится, — улыбнулся я Филиппу, работая ножом и вилкой над стейком.

— Надеюсь, вы оценили мой жест? Я подменил Агатовую шкатулку. Это было нелегко сделать.

— Очень мудрое решение. Ведь кто придет, если меня не будет? — Жестом показал я слуге, что принцессе больше не наливать. — Оценят ли эти люди вас, как ценю я? Оставят ли вам руководство над Ганзой? — Посмотрел я на Филиппа.

— Вы не представляете, как я рад своему решению. — Явно сдержал он волнение и радость от услышанного. — Многие посчитали бы правильным уничтожить Ганзу. Но если снести дом, то что можно построить из его обломков?

— Ганзу мы сохраним. — Постановил я. — Более того, ради высшей цели, герцог ДеЛара отбросит личную месть. Теперь ваши враги — его враги.

— Это было бы весьма кстати. Нас обворовали. Государи рвут на части сеть филиалов! — Не сдержал он эмоций.

— Мы отомстим. — Успокаивал его я.

— К сожалению, времена нынче не те, чтобы обещать монархам черные паруса на горизонте. — Искренне посетовал Брандин. — Вряд ли нам все вернут, но имя ваших родственников, безусловно, остудит горячие головы.

— Никаких имен не хватит, чтобы победить жадность, что подменяет им честь. — Покачал я головой.

— Жадность иногда подменяет и сам разум, — добавил Филипп, склонившись над своей тарелкой.

— Такие погибнут. Остальные поймут, что придется пойти на уступки. — Отложил я приборы. — Но брать мы будем не золотом, а властью.

— С этим они расстаются еще хуже… — Вопросительно поднял брови Брандин.

— Поэтому власть забирают силой, — сцепил я пальцы в замок перед собой.

— Боюсь, тогда нас просто

объявят вне закона…

— Забирать будем не мы. В империях достаточно недовольных и среди простого народа, и среди дворянства. Нашей задачей будет скоординировать лидеров, выстроить структуру, профинансировать, снабдить оружием и дать единую идею.

— Это… — лихорадочно подсчитывал Филипп. — Даже более опасно, чем прямая конфронтация. Если о нашей роли узнают…

— Сделайте так, чтобы не узнали. — Давил я взглядом. — Ячейки по три-пять человек, подчиненные знают только непосредственного руководителя, а тот — своего звеньевого. В конце концов, Ганза владеет разработками защищенных протоколов связи, а люди в разведках едят с ваших рук. Пусть отрабатывают и не смотрят в нашу сторону.

— А они, что, не поймут, что происходит? — Уже паниковал Филипп.

— До определенного момента они будут видеть народные волнения, во главе которых будет стоять молодежь из приличных аристократических семей. Вы даже знаете их имена, — улыбнулся я. — Вы же видели списки, кого ваши коллеги зазвали в Любек? Сейчас эти благородные господа набираются ненависти к беззаконию в границах города. Когда вернутся домой, увидят там то же самое, а останавливаться творить добро — тяжелое дело, по себе знаю. Ваша задача — поддержать их благородный порыв, помочь с наставниками, техникой, прикрытием и заинтересовать неравнодушное общество. Сочиняйте песни, печатайте листовки, работайте с прессой. Нам нужно показать обществу героев, а общество само подскажет им главного врага.

— Даже самых благородных засунут в тюрьму, если они перейдут определенную границу. — Притихнув, покосился он на сидевшую рядом со мной принцессу, словно пытаясь найти в ее лице реакцию на то кощунство, что она слышит.

Но та грустно смотрела на пустой бокал.

— Ее высочество будет заходить в тюрьмы и выводить их оттуда. Особы императорской крови неприкосновенны.

— Если Ее высочество согласится…

— Будет. — Ответил я за нее.

А та покорно промолчала.

Это принесло определенный перелом в беседе — Филипп задумчиво смотрел уже не на Ее высочество, а на гору, что возвышалась в небе за моей спиной.

— Какой показатель эффективности наших действий вас устроит?

Вздохнув, я все же налил принцессе еще.

— Мировая революция.

Бокал хрустнул стеклом в девичьих руках, и алое пролилось на скатерть.