Н - 7
Шрифт:
И ночь вернулась — вместе с холодом и равнодушным светом тысячи звезд, вместе с редкими огнями над городом и засветом над горизонтом, где должны были замереть войска. Вместе с яркими огнями над палатками бывшего штаба, прямо на которые смотрел князь Давыдов.
— Князь, стойте! — Увидел то же самое Шуйский, попытался вскочить, но его в последний миг удержали слуги.
И тысячи копыт призрачного войска, грянувшие с рокотом горной лавины из ничего прямо над головами, пронеслись в какой-то ладони от его лица. Словно сотканные из дыма костров и отсветов серебра луны на воде, сотни
— Он убил людей Императора. — Шокированно произнес князь Шуйский.
Там, где стоял бывший штаб, по широкому и малому кругу скакали мертвые всадники, словно хвастаясь перед друг другом человеческими головами в руках.
Позади прохрипел Аймара Катари, уже самостоятельно поднявшийся на локоть.
— А сват — это ведь родственник? — Прислушавшись, перевел за ним переводчик.
— Даже лучше. — Поднялся я на ноги вслед за остальными.
— Дайте карту! — Хватался за голову Щуйский, а получив искомую крутанул в руках. Потом крутанул еще раз. — Он ее… Он ее югом кверху держал… — Скривился, словно от зубной боли, князь-соучастник. — Что же будет теперь…
— Пойду, спрошу его. — Поднялся я на ноги, отряхнулся и пошел к призрачному хороводу.
— Стой! Пусть уляжется! Не ходи! — На разные голоса окликнули меня в спину.
И даже пара призрачных всадников, заметив меня, словно выдвинулись ближе.
Я же замер, вызвал каскад звездочек и направил их в сторону движения. Ближайший всадник, решившийся атаковать вьющиеся огоньки, истаял в их свете.
— А сватов бывает два?..
Холод и снег — иногда ноги проваливались в сугроб по колено. Одежда, пригодная для Любека, свободно пропускала ветер и совсем не грела — но я все брел вперед, не особо разбирая дороги. Иногда ветер шел юга стороны, и от запахов сожженной плоти выворачивало желудок. Усталость поселилась в коленях и плечах, а призрачные всадники будто как были далеко, так там и оставались. Но я уже видел, что в центре круга всадников стоял князь Давыдов, перед которым то и дело замирал очередной всадник, показывая голову поверженного врага совсем близко — и тот словно говорил с мертвецом. Потом терял интерес, и возле него замирал новый всадник, а старый возвращался в дикий хоровод…
«Что он спрашивает?» — Тянуло меня любопытство, придавая силы идти дальше.
К моменту, когда я подошел совсем близко, Давыдов уже завершил свой допрос — не было ни всадников, ни следов стремительной бойни: возможно, куда более быстрой и кровавой, что до этого сотворили сами гвардейцы.
Князь же где-то нашел уцелевший котелок и топил в нем снег над разожжённым огнем. Возле костра чуть диковато смотрелись два удобных табурета, обитых алым бархатом.
— Чай будешь? — Для порядка спросил он меня.
— Буду, — бухнулся я на предложенное место.
— А я, с твоего разрешения, помяну, — достал он трофейную рюмку и початый сосуд с коньяком.
— Для меня найдется стопка? — Смотрел я на огонь.
— О! Это дело, — протянул
— За Константина, — кивнул я, опрокидывая в себя что-то безвкусное, жаром отозвавшееся в пустом животе.
Давыдов молча тост поддержал и уже потом кольнул острым и умным взглядом.
— Ты знаешь?
Я молча пожал плечами:
— Вы сделали достаточно, чтобы подсказать.
Князь сгорбился и угрюмо посмотрел на огонь. В руках его словно сама с собой появилась чека от гранаты — той памятной, что взорвалась в Кремлевском дворце. Я еще гадал, случайное совпадение то было или нет? Знал ли он, кто сидит на троне?
Наверное, Император тоже не был уверен, но царевича Константина он все-таки убил. Может быть, это было случайное совпадение, и он приказал убить изменника, а может и нет, и убивали его намеренно, чтобы показать неудовольствие князем Давыдовым…
— Бойтесь легких решений, Максим.
— Я их вообще не применяю.
— Это тоже — скверно. — Посетовал Давыдов. — Надо быть понятным обществу. Посмотрите на меня, вспомните тех господ, что приехали в Москву аттестовать вас на ранг. Мы все — как со страниц сказок, жутковатые и не от мира сего. — Поднял Давыдов взгляд на меня. — Такие не захватывают мир, потому что чужды простому человеку. Чужды, но понятны. А значит, не опасны тем, кто таится во тьме. Вам придется помнить об этом. Теперь вас будут воспринимать всерьез.
— Уже поздно.
— Отнюдь, — пожал Давыдов плечами. — Составьте себе образ и старайтесь его поддерживать. Заведите десяток жен и слывите светским развратником. Но, для вашего же блага, не будьте тем, кто может повести за собой людей. Такие долго не живут.
— Для них поздно.
— Вам виднее. Я предупредил. — Дернул он за кончик усов и бросил чеку в костер. — Кто еще знает про Константина?
— Елизавета. Еще про себя.
Давыдов помялся и посмотрел чуть виновато:
— Не вини ее. Ты дал ей тяжелый выбор.
— Я решил, что у меня ей будет безопаснее. — Смотрел я на закипающую воду.
— Подставил? — Покосился он.
— Самую малость.
— Смотри мне. За Лизку — уши обдеру.
— Не беспокойтесь, господин полковник. Из нее выйдет отличный гусар.
— Ну, если так… Помочь, может, чем? Ты спрашивай сейчас, там твои подходят, мне надо срочно нажраться. — Печально посмотрел он на бутылку с коньяком.
— Если будет позволено… Как же так вышло, с Императрицей?
— Что я ее пристегнул и забыл?
— Это-то ясно. — Отмахнулся я. — Вам было нужно несколько часов, и вы их организовали. Я про — вообще…
— А… Императору же сам знаешь как подбирают жену. Родовитая, но семья не самая влиятельная. Здоровая, молодая, красивая. Таких было много, — пожал Давыдов плечами. — Он мог бы выбрать другую. Не ту, что уже любила меня. Но выбрал, дурак. чтобы меня на место поставить. И что теперь? — В сердцах бросил он чеку в костер. — Что будет теперь, когда я убил его гвардию?!
— Да ничего не будет. Первый советник скажет Императору, зачем вы это сделали, а тот не посмеет усомниться в его словах, чтобы не навлечь на себя позор. Может, даже наградит.