Н 8
Шрифт:
С-сука! Они ведут. И мы в меньшинстве. А Погосян, уродец мелкий, как ликует! Как героя его качают и подбрасывают, качают и подбрасывают. Стадион ревет и я стою, обтекаю.
— Играть! — крикнул я. — Костьми лечь!
Но это и без меня знали, мы ведь шли сюда в священных поход на Погосяна.
Получив двойное преимущество — гол и большинство — динамовцы успокоились и снова стали чертить красивые пасы и комбинации.
А я смотрю: наши, хоть отбиваться весь тайм тяжелее, чем нападать, все же выглядели неплохо. Не запаренные и с одышкой — нормальные бойцы. И мы даже пару раз выбежали. Но
Поэтому, поймав очередной мяч после дальнего удара, я привычно кинул его налево, Микробу. Тот так же привычно принял «шведой» правой, протолкнул чуть и мощно послал вперед, к чужой штрафной. Там Рябов, оттеснив защитников, принял на грудь и всем показал, что сейчас сбросит на ногу и с разворота врежет. И все поверили, готовясь перехватывать. А он не скинул. А грудью подправил — мяч пошел чуть в сторону и вниз… На ногу набегающего Сэма! Самат не стал показывать силу удара. Он на втором шаге, подобрав ногу, четко ударил в верхний правый от себя угол. И вратарь не допрыгнул! Просто не достал!
Сэм! Ура! Ничья!
Теперь у наших ликование, у местных вой. Облепили Сэма, как рыжие псы — Балу, но поди такую тушу подними! Но подняли, защитники-то у нас тоже богатыри.
Как вскипело «Динамо»! Как они понеслись вперед! Их же больше!
Но наши встали стеной, стали играть не просто на отбой, а регулярно выкатываясь в атаку! Вот уже и правый фланг заработал. Вот уже и сам Рябов прицельно и точно бил издали…
А потеряв мяч, откатывались на свою половину поля и упирались изо всех сил. Все отыграли в обороне — все! Сэм регулярно оказывался ровно между двух центральных защитников и своей массой укреплял оборонительные заслоны. Высокий Рябов регулярно же закрывал центр штрафной, не давая навесить. Полузащитники, бывало, держали обе штанги. Народ носился яростно и боролся яростно. Две желтые карточки… Ну так мы обороняемся — вот и нарушаем. Как говорят некоторые комментаторы: а что им еще оставалось?
И вот — финальный свисток!
Конец игры!
Ничья, которая для нас — как выигрыш! Ничья, которая для «Динамо» на своем поле и в большинстве — как проигрыш! И Погосян, да… Забил же, зараза. Но не спас свою новую команду.
Тренер похвалил. Всех похвалил. Ну, кроме Жеки, конечно.
А следующая игра десятого марта и тоже в гостях: в негостеприимном Киева, и мы рассчитываем на победу!
Глава 18
Даешь реванш!
Жизнь разъездная — своего рода шоковая терапия. Несколько часов назад грело южное солнце, качали листьями магнолии — и вот опять снег, который надоел до чертиков.
Опять ежегодный весенний кросс к теплу, когда кажется, что вот он финиш, соловьи и цветы, но поворот — и снова длинная заснеженная дорога, которой конца и края не видно. И все-таки дома тепло, потому что нас тут любят и ждут болельщики. И не только болельщики, потому я прямым ходом отправился не к нам в квартиру, а к Рине. Что касается моей новой квартиры, то ключи-то нам дали, вот только каждый раз многочисленные комиссии находили какие-то нарушения, и сроки сдачи дома в эксплуатацию переносились, переносились и перенеслись аж на конец февраля. Пишут, ответственного за стройку даже
Рина отдала мне запасные ключи, и открыв дверь, я почуял аромат жареного мяса и еще чего-то пряного. Рот наполнился слюной. Ну все, я пропал.
Девушка выбежала из кухни, обняла, повисла на мне, ткнувшись носом в ворот куртки.
— Рина, что случилось? Дай хотя бы раздеться.
Я уронил дорожную сумку на пол.
— Это ты говоришь, что случилось?! — Рина отстранилась. — Да о вас во всех новостях говорили!
— Ну да. — Я расстегнул молнию и повесил куртку на крючок. — Первая наша игра в высшей лиге.
Рина посмотрела удивленно, качнула головой.
— Я же не о том! Я про самолет!
И тут до меня дошло. Значит, все-таки имела место серьезная поломка, а мы были так заняты, катая по полю Погосяна, что не стали уточнять, что же там было с самолетом. Мы все могли разбиться! Каждому в глаза заглянула смерть, а это понял разве что Клыков.
— Летчиков показывали, награду им какую-то вручили. Горский их лично благодарил! — объяснила Рина. — И сказали, что на борту была футбольная команда из Михайловска. У меня чуть сердце не выскочило и… Я поняла, в какой момент ты писал то сообщение. — Она всхлипнула, и теперь я привлек ее к себе, поцеловал в макушку.
— Я все равно бы его написал, ведь это то, что я не успел сказать.
Рина схватила меня за руку и потащила в кухню, достала из духовки запеченных перепелок, выложила на блюдо между двумя салатами и улыбнулась.
— Шампанского нет, знаю, что ты не приветствуешь.
— Обалдеть… Спасибо. Ты сама лучшая, тебе кто-нибудь говорил?
Я опустился на стул. Желание осталось одно — положить себе вон ту тушку с золотистой корочкой. Впрочем, зачем себя сдерживать? Так я и сделал. Одну взял себе, вторую лопаткой перенес Рине на тарелку.
— Как там Мика? Я смотрела игру, вы его чуть не убили!
— Хотел с ним поговорить, но он нас ненавидит. Ты приветствие видела? Этот его прикол с локтем? Так и хотелось… с локтя!
Девушка вздохнула.
— Жаль. Он ведь неплохой парень.
— Был, — сказал я и принялся ломать перепелку руками.
Воцарилось молчание, когда я насыщался, а Рина ковыряла салатик. Прикончив перепелку, я признался:
— Знаешь, я только сейчас осознал, насколько это была опасная поездка.
— Зато я теперь… В общем, давай поедим, и я покажу тебе, что выбрала нам в квартиру.
Я чуть салатом не подавился.
— Подожди. Ты сказала «нам»?
Она закрыла рот ладонью, и я продолжил:
— Все, принимается! А кухню себе выбрала? И технику? Хотя что я говорю, могилу себе рою, я ж ожирею! Давай сразу договоримся — не закармливать!
Рина радостно закивала. А потом мы сидели на диване, прижавшись друг к другу, и она показывала на планшете кровати, столики, шкафы. После того, как довелось работать менеджером в мебельной фирме, нажравшись рекламаций и воплей недовольных клиентов, я мебель видеть не мог, одна мысль о просматривании каталога вызывала чуть ли не физическую боль. Но пока меня не было, моя девушка основательно изучила все предложения и избавила от неприятного занятия. И когда я спросил, почему это, а не то, она фыркнула: