Н Пржевальский, Его жизнь и путешествия
Шрифт:
"Наконец наступила роковая минута. Меня позвали к матери; я вошел в залу. У большого образа теплилась лампада, а на коленях перед ним молилась моя мать. В углу стояла няня, несколько дворовых, и все плакали. "Станьте здесь и молитесь", - обратилась ко мне и брату мать. Мы молча исполнили ее приказание. Глубокая тишина водворилась в комнате, изредка прерываемая тяжкими вздохами. Наконец мать встала и взяла образ; я подошел к ней. "Да сохранит тебя Господь Бог во всей твоей жизни", - сказала она и начала благословлять. Этой минуты не вынесла моя переполненная душа. Долго сдерживаемые слезы разом брызнули из глаз, и я заплакал
"Прощай, мой голубчик", - сказала, поцеловав меня, старая няня. "Прощайте, барин, прощайте! Дай Бог вам счастья!" - слышалось со всех сторон. Да, это была минута тяжкого испытания; я не забуду ее никогда" (Пржевальский. Воспоминания охотника).
***
По приезде в Москву Пржевальский поступил унтер-офицером в Рязанский пехотный полк.
Вскоре после этого он был переведен прапорщиком в Полоцкий пехотный полк, стоявший в городе Белом Смоленской губернии. Он скоро разочаровался в военной жизни. Окружающая среда тяготила его: недовольство, которое она возбуждала в нем, усиливало его любовь к природе, к одинокой и привольной жизни среди лесов. Жажда дела разумного и плодотворного не оставляла его, - но где найти это дело? Куда приложить свои силы? Полковая жизнь не давала ответа на вопросы - и Пржевальский снова обращался к природе, уходил в лес, проводил все свободное время на охоте, заинтересовался собиранием растений и начинал мечтать о путешествиях. Так обстановка вырабатывала из него будущего вечного странника.
С другой стороны, грубость и низменность окружающего общества не могли не развивать в нем известного презрения к людям. Он приучался к мысли, что это грубое и дикое стадо, для которого необходимы кулак и палка.
"Я невольно задавал себе вопрос: где же нравственное совершенство человека, где бескорыстие и благородство его поступков, где те высокие идеалы, перед которыми я привык благоговеть с детства? И не мог дать себе удовлетворительного ответа на эти вопросы, и каждый месяц, можно сказать, каждый день дальнейшей жизни убеждал меня в противном, а пять лет, проведенные на службе, совершенно переменили прежние мои взгляды на жизнь и человека" (Воспоминания охотника).
Ему приходилось так горько, что по временам он уходил в лес и плакал.
Поддержкой в этом тяжелом положении являлись, кроме любви к природе, переписка с матерью и случайные побывки в родном доме. Матери он писал очень часто, сообщая ей о всех мелочах своей военной жизни. То, что было хорошего в его спартанском воспитании - нежная любовь матери, сознание долга, твердость в исполнении обязанностей, которые она старалась привить детям, - оказали здесь благотворное влияние.
Материальное положение Пржевальского было незавидным - особенно в первое время службы. Собственных денег имелось мало, а содержали юнкеров плохо.
Но материальные невзгоды еще не так угнетали его, как нравственная неудовлетворенность. Долго он терпел ее, утешаясь охотой и чтением преимущественно исторических книг и путешествий, - но наконец решился выйти из своего безотрадного положения.
"Прослужив пять лет в армии, протаскавшись в караулы, по всевозможным гауптвахтам, на стрельбу со взводом, я наконец ясно осознал необходимость изменить подобный образ жизни и избрать более обширное поприще деятельности, где бы можно было тратить труд и время для разумной цели. Однако эти пять лет не пропали для меня даром. Не говоря уже
Пржевальский просил начальство о переводе на Амур, но вместо ответа был посажен на трое суток под арест. Тогда он решил поступить в Николаевскую академию Генерального штаба. Для этого нужно было сдать экзамен по военным наукам, и Пржевальский ревностно принялся за книги, просиживая над ними часов по шестнадцать в сутки, а для отдыха отправляясь на охоту. Великолепная память помогла ему справиться с предметами, о которых он раньше не имел понятия. Только математика да уставы внушали ему некоторое опасение. Тем не менее, просидев около года над книгами, он отправился в Петербург попытать счастья.
Это был первый шаг вперед от жалкого прозябания в армейском полку к славной и плодотворной карьере знаменитого путешественника. Конечно, до нее было еще далеко, но все же поступление в академию явилось переломом в жизни Пржевальского.
***
В Петербург он поехал налегке, заняв у одной знакомой 170 рублей с обязательством возвратить 270. К его великому ужасу, на экзамен в академию явилось 180 человек: он уже решил, что провалится, но несмотря на сильную конкуренцию был принят одним из первых - большинство явившихся оказались плохо подготовленными.
Живя в крайне стесненном материальном положении, нередко впроголодь, он сторонился товарищей, не примыкал ни к какому кружку и распределял время между посещением лекций и чтением книг по истории и естествознанию.
Военными науками он вовсе не интересовался, но на экзаменах вывозила его счастливая память. Прочитав книгу, он мог цитировать слово в слово целые страницы, и притом через несколько лет после того, как книга была прочитана. Однажды, впрочем, ему чуть не пришлось распрощаться с академией. Посланный летом на съемку в Боровской уезд, он занимался все время охотой; съемка оказалась плохой, и только блестящие ответы на устных экзаменах спасли его от исключения.
В это же время началась его литературная деятельность. Нуждаясь в деньгах, он написал статейку "Воспоминания охотника", которая была напечатана в "Журнале охоты и коннозаводства". Денег за нее он не получил, но был несказанно рад, что статья появилась в печати.
Вторым литературным детищем его было "Военно-статическое обозрение Приамурского края". Статья эта, компилятивная и написанная на заданную тему, отличалась, однако, такими достоинствами, таким добросовестным и основательным изучением источников, что обратила на себя внимание Географического общества, которое избрало Пржевальского своим действительным членом.
В 1863 году, в начале польского восстания, офицерам старшего курса академии было объявлено, что тот, кто пожелает отправиться в Польшу, будет выпущен на льготных основаниях. В числе желающих оказался и Пржевальский. В июле 1863 года он был произведен в поручики и назначен полковым адъютантом в свой прежний Полоцкий полк.
В Польше он принимал участие в усмирении мятежа, но, кажется, больше интересовался охотой и книгами. Охотничья страсть едва не сыграла с ним злую шутку: увлекшись преследованием какой-то дичи, он попал однажды в шайку повстанцев и еле успел ускакать от них.