Н Пржевальский, Его жизнь и путешествия
Шрифт:
В то же время он был назначен старшим адъютантом штаба войск Приморской области и переехал в Николаевск-на-Амуре, где прожил зиму 1868/69 года.
Амурская жизнь вызвала крайне резкие отзывы с его стороны.
Впрочем, по крайней мере один из пороков этого общества - страсть к картежной игре - принес существенную пользу Пржевальскому. Он играл с местными купцами и офицерством - и всегда счастливо, почти не зная проигрыша, за что и получил прозвище "золотой фазан". При выигрыше в 1000 рублей прекращал игру и никогда не имел при себе более 500 рублей.
"Я играю для того, чтобы выиграть себе независимость", - говорил он. В зиму 1868 года он выиграл 12 тысяч рублей, "...так что теперь могу назваться
Впоследствии, уезжая из Николаевска, он бросил свои карты в Амур, сказав при этом: "С Амуром прощайте и амурские привычки".
Кроме добывания независимости упомянутым способом он занимался канцелярскими делами, внушавшими ему глубокое отвращение, и обрабатывал для печати свои путевые заметки. Перед отъездом из Николаевска он представил в Сибирский отдел Географического общества статью "об инородческом населении в южной части Приморской области", которая была напечатана в "Известиях" отдела и доставила автору его первую ученую награду: серебряную медаль.
Пополнив свои исследования новыми экскурсиями в течение весны и лета 1869 года, он отправился в Иркутск, где читал лекции об Уссурийском крае, а отсюда в Петербург, куда прибыл в январе 1870 года.
Здесь он был принят как свой человек в среде Географического общества. Путешествие его оказалось крупным вкладом в наши познания об азиатской природе. Уссурийский край - замечательная местность: тут смешиваются представители юга и севера, тропических стран и полярной области: тигр и соболь, полярная сова и южный ибис, виноград и ель... Пржевальский собрал здесь порядочную коллекцию растений, единственную в своем роде орнитологическую коллекцию, к которой все позднейшие исследования могли прибавить лишь весьма немногое; доставил интересные сведения о жизни и нравах зверей и птиц, о местном населении, русском и инородческом; исследовал верхнее течение реки Уссури, бассейн озера Ханка, восточный склон хребта Сихотэ-Алинь; наконец собрал тщательные и подробные данные о климате Уссурийского края.
Словом, его экспедиция превзошла всякие ожидания: командированный со специальной статистической целью, обладая ничтожными средствами, отрываемый от занятий служебными обязанностями, он произвел замечательно полное естественно-историческое исследование малоизвестного края. Результаты он изложил в прекрасной книге "Путешествие в Уссурийском крае", обнаружившей в нем не только энергического и неутомимого путешественника, но и превосходного наблюдателя с широкими интересами, страстной любовью к природе и основательной подготовкой. Чувствовалось, что это - большой корабль, которому предстоит большое плавание.
ГЛАВА III
ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В АЗИЮ
Проект нового путешествия.
– Область экспедиций Пржевальского. Литературные дрязги.
– Выступление в экспедицию.
– Переход через Гоби. Пекин.
– Мнение Пржевальского о китайцах.
– Экспедиция в Юго-Восточную Монголию.
– Переход через южную Гоби.
– Исследование Хуанхэ, ИнъШаня, Алашаня.
– Город Дынь-Юань-Ин.
– Недостаток средств.
– Возвращение в Пекин. Путешествие в Кукунору.
– Дунгане.
– Северный Тибет.
– Обилие зверей. Возвращение.
– Переход через Среднюю Гоби.
– Прибытие в Ургу.
– Результаты экспедиции.
– Возвращение в Петербург.
– Награды.
– Обработка результатов путешествия.
– Проект новой экспедиции
В Петербурге Пржевальский томился более чем когда-либо. И прежде его угнетала городская жизнь, теперь же она сделалась совершенно невыносимой. Карьера его была решена бесповоротно: он нашел свою стихию.
С первых дней пребывания в Петербурге он начал хлопотать о новой экспедиции - на этот раз в страны, еще неведомые для европейцев.
Такой неведомой
Между тем только окраины ее были затронуты исследованиями русских и западноевропейских путешественников. Об огромной центральной площади имелись лишь неполные, неверные и противоречивые сведения из китайских источников. Что же касается климата, флоры и фауны этой области, то они оставались вовсе неизвестными.
Эту огромную и труднодоступную область Пржевальский избрал поприщем своих экспедиций. На первый раз он намеревался отправиться в область истоков Желтой реки, к бассейну обширного озера Кукунор, известного до тех пор только по имени, и, если возможно, пробраться в Северный Тибет и Хлассу.
Географическое общество и военное министерство отнеслись к его предприятию очень сочувственно. Но, так как еще оставалось сомнение насчет результатов экспедиции, то и средства, отпущенные на нее, были ничтожны: по две тысячи рублей в год.
20 июля 1870 года состоялось Высочайшее повеление о командировании Пржевальского и его бывшего ученика Пыльцова на три года в Северный Тибет и Монголию.
10 октября он был в Иркутске. Тут задержали его, в сущности, пустые, но неприятные дрязги. Путешествуя по Уссурийскому краю, он вдоволь насмотрелся на жалкое положение местного казачьего населения и описал его без прикрас в статье, напечатанной в "Вестнике Европы". Статья не понравилась местным властям, и в "Известиях" Сибирского отдела Географического общества появилась рецензия, обвинявшая автора во лжи. Пржевальский отвечал на нее, но Сибирский отдел отказался напечатать его возражение; тогда он формально прекратил с ним всякие отношения, а статью напечатал в одной из петербургских газет. Иркутские заправилы собирались отплатить ему новой рецензией, которая должна была "навеки погубить его репутацию в ученом и литературном мире", но, покипятившись, предпочли благоразумно умолкнуть.
Тут же разыгралась и другая неблаговидная история: какой-то врач П. выпросил у Пржевальского его рукопись об Амурском крае и напечатал ее под другим заглавием и под своей фамилией, но был уличен в плагиатстве и посрамлен.
Покончив с этими крайне возмутившими его дрязгами, Пржевальский отправился в Кяхту, откуда 17 ноября выступил в экспедицию.
***
Путь лежал через восточную часть великой пустыни Гоби в Пекин, где Пржевальский должен был запастись паспортом от китайского правительства. 2 января 1871 года он прибыл в столицу Китая. Она произвела на него отвратительное впечатление, которое он высказал с обычной резкостью:
"Я еще мало познакомился с самим городом, но уже и первого впечатления достаточно, чтобы безошибочно сказать, что это - невообразимая мерзость. Те же самые фанзы, что и на Уссури, разве только побольше объемом и числом. Грязь и вонь невообразимая, так как жители обыкновенно льют все помои на улицу.
Прибавьте ко всему этому, что здешние китайцы вдесятеро хуже наших амурских. Там, по крайней мере, они держатся в острастке, а здесь всех европейцев в глаза и за глаза называют не иначе, как черт, так что обыкновенно, проходя по улице, слышишь громкие приветствия такого рода... Мошенничество и плутни развиты до крайних пределов... Здешний китаец- это жид плюс московский мазурик, и оба в квадрате. Но то прискорбно видеть, что европейцы, церемонятся с этой сволочью...