н2
Шрифт:
Именно потому, едва телега с вином начала растекаться по народу, как отец Хаинкель и Корал припустили к воротам. Их задачей стало привести караван к воротам. Об остальном уже должны были позаботиться мы. Но до самого последнего момента ни один из них не знал успешно ли все прошло, или на воротах их будет ждать целая сотня в кушанских островерхих шлемах. Они нервничали.
Караван стоял на обочине, до поры до времени не мешая проходящим в город и из него людям. Им, хоть и было куда торопиться, но спешить резона не было: они, в своем роде, VIP-персоны. Возницы, большинство из которых были громадными чернокожими качками, лениво поглядывали на солнце и занимались кто чем на козлах своих телег. В отличие от каравана Варривера, телеги Кахмета больше походили на обычные. Они были меньше, менее бронированы, запряжены простыми лошадьми-тяжеловозами и укрыты толстым серым брезентом. И если бы не те, кто ими правил, ничем бы не отличались от телег простых
Именно эту картину расслабленного ожидания мы застали, прибыв к воротам. Стража, едва увидев молодого баронета, в тот же момент взяла на караул, а старший их, толстый и вонючий стражник, едва помещающийся в свою экипировку, и забавно переваливающийся, как пингвин, обливаясь потом побежал лично рапортовать своему господину. Бледному и дерганному, то и дело косящемуся на монахов, его почему-то сопровождавших
– Ваша милость!
– завопил он, подбегая к нам.
– У северных ворот беспорядков не случалось! Налог платят, входящих записывают! Чего изволите, ваша милость?
– М-мне доложили...
– сбивчиво начал баронет.
– Да, мне доложили, что у ворот стоит караван с королевской печатью!
– Так точно, ваша милость!
– толстяк словно в воду окунулся, теперь с него уже текло ручьями.
– Как вы и приказывали, к вам отправили посыльного, едва они просили прохода! Еще и получасу не прошло, как он убег!
Мы с Квинтом и Даламаром переглянулись. Никаких посыльных мы не встречали, а значит либо толстяк врет, что вряд ли, либо всесильные законы Мерфи, как бы они тут не назывались, вступили в действие.
– Я его не встречал. Но встретил этих монахов, что сопровождали тот караван ранее, - звук собственного голоса, казалось прибавлял баронету сил. А значит, могло придать и совершенно ненужной храбрости. Храбрости забыть о нацеленном на него под хламидой монаха арбалете, что оборвет его жизнь в ту же минуту.
– Да, милорд...
– толстяк же был обескуражен. Никогда на его памяти высокие чины не делились с ним такого рода предысториями.
– Так где он, любезнейший?
– вмешался Ивалос, заставив баронета скривиться, а толстяка опасливо скосить глаза.
– Прямо за воротами! Я велю, чтобы пропустили! Да?
Баронет лишь махнул рукой. Стража в сей же момент засуетилась, что-то замахала и начала втолковывать отцу Хаинкелю, Коралу и чернокожему человеку, одетому в роскошные красные и желтые одежды. Последний, видимо и являвшийся тем самым Кахметом, лишь раз махнул рукой, а весь его караван, словно и не лениво дремал на обочине - моментально двинулся к воротам. Телеги, окруженные охраной, обходя всю очередь на въезд по пустой встречной колее, шли споро. Когда первая из телег поравнялась со стражей, Кахмет из ее глубин достал свиток, скрепленный понизу крупной тисненной на олове печатью.
– Королевская печать!
– едва слышно прошептал баронет.
– Настоящая!
Впрочем, его возглас остался без внимания. Стражники были заняты навешиванием городских бирок на мечи караванной охраны, завязывая бечевой вокруг гард и ножен, после чего вбивая ее в деревянные колышки. Законы города чтутся всегда и всеми: свободного оружия в черте стен быть не должно. Правда караванщики ушлые... Никто никогда не найдет в их телегах тайников. Вот и оружие наше основное вне закона и учета. Возглавив процессию, мы направились по главной улице вверх. Люди по пути почтительно расступались, освобождая дорогу. Кстати интересный факт, молодых девушек нам не встречалось. Либо совсем девочки, грязные ли и лохматые или же аккуратно упакованные в несколько платьев, юбок и платков, либо матроны, своими телесами радующие разве что своих мужей. Все сколько-нибудь способные привлечь внимание баронета просто исчезали в окружающих домах да проулках. Смышленый люд знал своего барина.
Дорога наша до базарной площади прошла гладко, спокойно и не быстро. Караваны вообще быстрыми редко бывают. На площади же всё практически встало. Базарный день был на самом пике. Уже часа через два-три здесь будет шаром покати, но сейчас народ, казалось со всего города, пришел за покупками. Женщины с корзинками, мужчины с тележками, аристократы со слугами. Все жители города, имевшие свободную минуту или нужду, были здесь. А, собственно, иных развлечений в городе было маловато, не будешь же круглыми сутками напролет заниматься хозяйством или делами? В трактир честной люд ходит лишь по вечерам. Так что "шопинг" самое древнее "развлечение" простых людей. Хотя вряд ли на него смотрели именно с этой точки зрения в этом средневековье. Народ перед нами расступался очень медленно, обтекая, подобно воде, со всех сторон. Даже грозно глядящие охранники в доспехах, не спасали от проносящихся
Венцом базара с сегодняшнего утра стал большой караван, полукругом раскинувшийся на противоположной от ворот стороне базарной площади. Под громкие крики Варривера, Тарона и еще парочки человек, всегда занимавшихся зазывательством и продажей, оголили внутренности пары телег с мехами и различными вещами с севера. Успехом он уже пользоваться начал. Люди преодолели ту грань, когда новинку рассматривают, лишь как интересную штуковину, призванную с целью "поглазеть". Сейчас уже прошла пора и первых храбрецов, что-то купивших. Начался этап, когда люди рассматривали новое обстоятельство на своем базаре, как такую же привычную лавку что и все вокруг. Начался смотр, начались торги: началась торговля.
Посреди всего этого скопления жизни, раздвигая людей в специально оставленном для прохода широком промежутке меж лавок, шла наша процессия. Перед баронетом люди, склоняясь, расступались, но стоило крупу его лошади с ними поравняться, как они тот же миг убегали по своим делам далее. С полчаса караван продвигался несчастные сто метров, пока не поравнялся со своими коллегами по дорожному ремеслу. Ивалос, едва заметным движением, велел править к нему.
– Ваша милость!
– склонился в "радостном" приветствии Варривер.
– Мы вас ждали! Примите наши дары! Это лучшие меха с самого дикого севера, где зимы столь темны и страшны, что человек в мороз может просто превратиться в глыбу льда!
– он хлопнул в ладоши, и тот час же один из приближенных торговцев на вытянутых руках поднес к лошади баронета красивую и длинную черно-белого меха накидку. Варривер о таких отзывался, как о заготовках на подарки всяким лордикам: не самые дорогие, но весьма достойного качества. Чтоб, значится, впечатление производить, но не разориться. Такие носят, как ни странно, простые охотники далеких северных племен, что за его родными землями. Шьют их немало и обменивают охотно.
– Благодарю, - поджал губы баронет, проведя рукой по шерсти. Вряд ли ему не понравился подарок, он был достоин и полноценного барона, а не его сынка. Скорее проблема была в компании. Монахи-пленители, это не те, с кем можно чувствовать себя в своей тарелке.
– Не желаете ли осмотреть прочий товар? Для столь высокопоставленного гостя мы с радостью сделаем скидку!
Баронет, все еще с кислым лицом, отказался.
– К сожалению, по пути сюда, меня догнали печальные известия, полностью отбив желание что-то покупать, - надо признать, что даже в такой ситуации он старался держать лицо. Это было бы достойно уважения, если бы лицо его было немного приятнее на вид. Серые затравленные глаза с напускным призрением никак не вязались.
– Потому, я вас более не задерживаю.