На 100 лет вперед. Искусство долгосрочного мышления, или Как человечество разучилось думать о будущем

Кржнарик Роман

Вопрос, поставленный Солком, является, пожалуй, даже б'oльшим его вкладом в историю, чем создание вакцины. Если придать ему более активную форму, а именно «Как нам стать хорошими предками?», то, на мой взгляд, он становится ключевым вопросом эпохи – хотя бы уже потому, что вселяет надежду на продолжение нашей эволюции. Этот вопрос послужил не только источником вдохновения, побудившего меня написать эту книгу, – он незримо присутствует на каждой ее странице и заставляет задуматься о том, что скажут о нас будущие поколения, какое наследие мы им оставим: прекрасный и дружественный мир или что-то ужасное. Сегодня уже недостаточно быть просто добрыми самаритянами. Время бросает нам вызов: сможем ли мы стать хорошими предками? Новое тысячелетие требует обновления подхода.

Колонизация будущего

Стать хорошими предками – задача не из легких. Наши шансы на успех определяются исходом борьбы, которая происходит в глобальном масштабе прямо сейчас. Это борьба за наш разум между двумя могущественными силами: краткосрочным и долгосрочным типами мышления.

Какая из этих сил доминирует в настоящий момент, не вызывает сомнений: мы живем в эпоху патологической недальновидности. Политики разучились видеть дальше ближайших выборов, опроса общественного мнения или даже твита. Компании стали рабами квартальных отчетов и жертвами непрекращающегося давления со стороны акционеров, которых не интересует ничего, кроме

роста капитализации. Спекулятивные рынки под управлением миллисекундных алгоритмов надуваются и лопаются, словно мыльные пузыри. За столом глобальных переговоров каждая нация отстаивает собственные интересы, в то время как планета горит, а темпы исчезновения с лица земли биологических видов возрастают. Культура мгновенного результата заставляет нас увлекаться фастфудом, обмениваться короткими текстовыми сообщениями и жать на кнопку «Купить сейчас». «Великий парадокс нынешнего времени, – пишет антрополог Мэри Кэтрин Бейтсон, – заключается в том, что на фоне роста продолжительности человеческой жизни наши мысли стали заметно короче» [2] . Воистину мы живем в век тирании сиюминутности.

2

Mary Catherine Bateson, Composing a Future Life: The Age of Active Wisdom (Vintage, 2011), p. 22.

Краткосрочное мышление – явление далеко не новое. История изобилует примерами: достаточно вспомнить безрассудное уничтожение Японией своих лесов в XVII в. или оголтелые спекуляции, которые в 1929 г. привели к краху Уолл-стрит. Само по себе краткосрочное мышление не является чем-то негативным. Точно так же, как родители бросают все дела, если нужно спешно доставить больного ребенка в больницу, правительства должны оперативно реагировать на землетрясения, эпидемии или иные кризисы. Но попробуйте взглянуть с точки зрения временных горизонтов мышления на ежедневные новости, и вы увидите, насколько пагубно влияние краткосрочного подхода [3] . Правительства по-быстрому упекают преступников за решетку, вместо того чтобы устранять социально-экономические причины преступности; субсидируют угольную промышленность, препятствуя переходу на возобновляемые источники энергии; спасают неплатежеспособные банки после краха вместо реструктуризации финансовой системы; инвестируют во что угодно, только не в профилактику заболеваний, проблемы бедности или жилищное строительство. Этот список можно продолжать и продолжать.

3

См. Simon Caney, 'Democratic Reform, Intergenerational Justice and the Challenges of the Long-Term', Centre for the Understanding of Sustainability Prosperity, University of Surrey (2019), p. 4, о концепции «пагубного краткосрочного подхода». Для всестороннего анализа краткосрочности в политике см.: Jonathan Boston, Governing the Future: Designing Democratic Institutions for a Better Tomorrow (Emerald, 2017).

Угрозы, которые несет в себе краткосрочный подход, простираются далеко за рамки государственной политики, и сейчас мы вплотную подошли к критической отметке. Это связано с растущими экзистенциальными рисками, под которыми понимаются маловероятные, но крайне разрушительные события, связанные с новейшими технологиями. Первое место в рейтинге таких рисков занимают угрозы со стороны систем искусственного интеллекта, например автономного оружия, почти не контролируемого людьми. К подобным рискам относятся и искусственно созданная пандемия, и ядерная война, спровоцированная государством-изгоем в эпоху нарастающей геополитической нестабильности. Специалист по рискам Ник Бостром, в частности, обеспокоен развитием молекулярных нанотехнологий и опасается сценария, при котором террористы завладеют самореплицирующимися наноботами размером с бактерию, не смогут их контролировать, и в результате атмосфера планеты станет непригодной для жизни. Перед лицом таких угроз многие эксперты по экзистенциальному риску сходятся во мнении, что с вероятностью примерно один к шести в течение этого века человечество ждет катастрофа с колоссальным числом жертв [4] .

4

Эксперт по экзистенциальным рискам из Оксфордского университета и философ Тоби Орд считает, что вероятность этого риска составляет один к шести (при этом наибольшая угроза исходит от ИИ), в то время как по результатам опроса, проведенного университетским Институтом будущего человечества, этот показатель составил 19 %, что несколько выше (Toby Ord, The Precipice (Bloomsbury, 2020), p. 167);. Когда я попросил оценить риск исследователя экзистенциальных рисков Андерса Сандберга, он ответил, что вероятность того, что мы обречены, составляет всего 12 % (выступление в The Hub, Оксфорд, 21 мая 2018 г.). Измерение экзистенциального риска, несомненно, не может быть точным и содержит элементы спекуляций. Об опасениях Ника Бострома по поводу нанотехнологий см.: https://www.nickbostrom.com/existential/risks.html.

Не менее реальны и другие риски, связанные с упадком цивилизации из-за разрушения экосистем, от которых зависит не только наше благополучие, но и сама жизнь. По мере того как мы бездумно выкачиваем из недр топливо, отравляем океаны и уничтожаем виды со скоростью, позволившей биологам говорить о начале «шестого вымирания» [5] , разрушительные перспективы становятся все ближе. В нашу эпоху глобальных сетей эта угроза осознается уже в мировом масштабе: у нас нет плана Б, а точнее, планеты Б, на которую можно было бы сбежать. По словам историка экологии Джареда Даймонда, такое уничтожение природы лежало в основе цивилизационных коллапсов на протяжении всего существования человечества, а их первопричиной оказывался приоритет «краткосрочных решений» над «дальновидностью, требующей бесстрашия» [6] . Что ж, нас предостерегали.

5

Шестое, или голоценовое, вымирание – одно из наиболее значительных массовых вымираний видов животных и растений в истории Земли, происходящее в настоящее время в результате деятельности человека, прямого истребления, конкуренции с завезенными чужеродными видами и других антропогенных причин. – Прим. пер.

6

https://www.theguardian.com/society/2005/jan/13/environment.science; Jared Diamond, Collaps: How Societies Choose to Fail or Survive (Penguin, 2011), p. 522. Также см.: Will Steffen and Johan Rockstr"om et al., 'Trajectories of the Earth System in the Anthropocene', PNAS, Vol. 115, No. 33 (2019).

Эти проблемы ставят нас перед неминуемым парадоксом: потребность в долгосрочном мышлении оказывается вопросом крайней необходимости, требующим немедленных действий. «Прямо сейчас мы сталкиваемся с техногенной катастрофой глобального масштаба – с изменением климата, ставшим для нас самой большой угрозой за тысячи лет, – сказал Дэвид Аттенборо мировым лидерам на Конференции ООН по климату в 2018 г. – Если мы не примем меры, крах наших цивилизаций и исчезновение большей части всего живого уже не за горами». По

его словам, «то, что происходит сейчас и случится в ближайшие несколько лет, будет сказываться на протяжении тысячелетий» [7] .

7

Цитаты из выступления Аттенборо на переговорах ООН по климату COP24 в Польше 3 декабря 2019 г. и из его телепрограммы на канале BBC «Изменение климата: Факты», вышедшей в эфир 18 мая 2019 г.

Такие заявления должны срабатывать как сигнал тревоги, но этого не происходит, поскольку зачастую в них прямо не говорят, кому предстоит стать жертвами нашей недальновидности. Правда заключается в том, что пожинать эти горькие плоды будут не только наши дети и внуки, но и миллиарды людей, которые родятся в ближайшие столетия. По численности они намного превосходят нас, живущих сегодня.

Настал момент признать тревожную истину: мы колонизировали будущее. И в первую очередь это касается жителей наиболее богатых стран. Мы относимся к будущему как к некоему отдаленному и безлюдному колониальному аванпосту, на который можно спокойно переложить деградацию окружающей среды, техногенные риски и проблему ядерных отходов. Когда в XVIII–XIX вв. Великобритания колонизировала Австралию, она опиралась на правовую доктрину, известную как terra nullius – «ничейная земля», – чтобы оправдать свое завоевание и обращаться с коренным населением так, словно его не существует или оно не имеет оснований претендовать на собственную территорию [8] . Сегодня наше общество занимает позицию tempus nullius: будущее воспринимается как «ничейное время», как некая никем не востребованная территория, лишенная жителей. Подобно окраинному царству империи, оно целиком принадлежит нам. Точно так же, как коренные австралийцы боролись и до сих пор борются с последствиями terra nullius, нашим потомкам предстоит борьба с последствиями этой доктрины.

8

Мое использование термина terra nullius основано на работе историка земельного права коренных народов Австралии Генри Рейнольдса:Идея будущего как колонизированной территории, насколько мне известно, впервые появилась в новаторской работе австрийского футуролога Роберта Юнга (Robert Jungk, Tomorrow is Already Here: Scenes from a Man-Made Word (Rupert Hart-Davis, 1954), pp. 16–19). В более явном виде метафора появляется в работах исследователя и визионера Джима Дейтора (Jim Dator, 'Decolonizing the Future', in Andrew Spekke (ed.), The Next 25 Years: Challenges and Opportunities (World Future Society, 1975)) и социолога Барбары Адам (Barbara Adam, Time (Polity Press, 2004), pp. 136–143).

Однако трагедия состоит в том, что грядущие поколения никак не могут повлиять на эту грабительскую колонизацию. Они не могут броситься, подобно суфражистке, под копыта королевской лошади, не могут заблокировать мост, как борцы за гражданские права в Алабаме, или устроить «соляной поход», чтобы бросить вызов угнетателям, как это сделал Махатма Ганди. У наших потомков нет политических прав и представительства в настоящем, они не могут повлиять на содержимое избирательных урн или рынок. Гигантское немое большинство еще не родившихся поколений абсолютно бессильно против настоящего и, по сути, вычеркнуто из нашего мыслительного процесса.

Чрезвычайная потребность в концепции долгосрочного мышления

Впрочем, это еще не конец человечества. Мы находимся в той точке истории, которая может стать поворотной: именно сейчас разнородные силы объединяются в глобальное движение против тяжелой зависимости от настоящего, возвещающее новую эру долгосрочного мышления.

Сторонниками этого движения становятся дизайнеры городской среды, климатологи, врачи, руководители компаний технологического сектора и многие другие – все, кто уже начал осознавать, что причиной большинства сегодняшних кризисов, в числе которых угроза коллапса планетарной экосистемы, риски автоматизации, массовая глобальная миграция, увеличение имущественного неравенства, является узость краткосрочного подхода, и противоядием может быть только переход к долгосрочному мышлению. Бывший вице-президент США и лауреат Нобелевской премии мира Эл Гор утверждает, что «органы государственной власти подчинены корыстным интересам и одержимы краткосрочной выгодой, а вовсе не долгосрочной устойчивостью». Астрофизик Мартин Рис обеспокоен «слишком коротким планированием, слишком близкими горизонтами, слишком скудной осведомленностью о долгосрочных рисках» и предлагает поучиться разработке долгосрочной политики у Китая [9] . Бывший вице-президент Facebook Чамат Палихапития признает, что созданная социальными сетями «краткосрочная обратная связь, подпитываемая дофамином, разрушает функционирование общества», а главный экономист Банка Англии открыто критикует «нарастающую волну близорукости» на рынках капитала и в корпоративном поведении [10] . В то же время все отчетливее проявляется международный консенсус в отношении того, что жизнь людей будущего не должна отодвигаться на второй план в текущих этических дискуссиях и политических решениях. За последние 25 лет более 200 резолюций ООН так или иначе упоминали благополучие «будущих поколений», а папа Франциск провозгласил, что «межпоколенческая солидарность является не факультативным, а основополагающим вопросом справедливости» [11] .

9

Martin Rees, On the Future: Prospects for Humanity (Princeton University Press, 2018), pp. 226–227. Комментарии Мартина Риса о Китае были сделаны на презентации его последней книги «О будущем» (On the Future) в книжном магазине Blackwell's в Оксфорде, 5 ноября 2018 г.

10

'The Short Long', речь Энди Холдейна, Брюссель, май 2011 г. https://www.bankofengland.co.uk/-/media/boe/files/speech/2011/the-short-long-speech-by-andrew-haldane.

11

'Global Guardians: A Voice for the Future', Mary Robinson Foundation – Climate Justice Position Paper (April, 2017, p. 6); Pope Francis, «Laudato Si», Encyclical Letter of the Holy Father Francis, Vatican City, Rome (2015), p. 118, 178.

Это растущее в обществе осознание важности долгосрочного мышления как цивилизационного приоритета беспрецедентно. Однако куда сильнее красивых слов впечатляет поток проектов и инициатив, направленных на то, чтобы превратить эти слова в реальность. Всемирное хранилище семян на Шпицбергене, построенное в скалах в отдаленной части Арктики, обеспечит сохранность миллионов семян более 6000 видов растений в течение как минимум тысячелетия. Появились новые должности и структуры, такие как комиссар по вопросам будущих поколений в Уэльсе и Министерство по делам кабинета министров и будущего в ОАЭ. Эти перемены происходят на фоне активности молодежи, такой как школьная экологическая инициатива Plant-for-the-Planet, запущенная в 2007 г. девятилетним немецким мальчиком Феликсом Финкбайнером, в рамках которой уже посажены десятки миллионов деревьев в 130 странах. В области искусства можно упомянуть композицию Longplayer музыканта Джема Файнера, которая начала звучать в полночь 31 декабря 1999 г. на лондонском маяке и будет звучать без повторов целое тысячелетие.