На 100 лет вперед. Искусство долгосрочного мышления, или Как человечество разучилось думать о будущем

Кржнарик Роман

Похоже, долгосрочное мышление набирает обороты, но происходит это с большим трудом. Хотя его уже взяли на вооружение научные и творческие сообщества, а также некоторые наиболее дальновидные бизнесмены и политические деятели, оно все еще остается на периферии общественного внимания, причем это касается как Северной Америки с Европой, так и стран с развивающейся экономикой. Долгосрочному мышлению еще не удалось укорениться в структуре современного менталитета, который по-прежнему ограничен смирительной рубашкой краткосрочности.

Более того, поразительно неразвита сама концепция долгосрочного мышления. Мне довелось быть участником множества дискуссий, где оно предлагалось в качестве решения планетарных проблем, но при этом никто не мог толком объяснить, что же это такое. Если ввести фразу long-term thinking в строку запроса интернет-поисковика, то вы получите почти миллион ссылок, однако нигде не найдете четкой формулировки того, что она означает, как работает, какие временные горизонты подразумевает и какие шаги нужно предпринять, чтобы сделать долгосрочное мышление нормой. Хотя Эл Гор и другие общественные деятели

отстаивают его достоинства, оно все еще остается абстрактной, бесформенной панацеей без внятных принципов и программы. Этот смысловой вакуум представляет собой не что иное, как свидетельство чрезвычайной потребности в концепции долгосрочного мышления [12] .

12

Среди немногих исключений в этом интеллектуальном вакууме – концепция «долгого пути» Ари Уоллаха:Спасибо Грэму Лестеру за «концепцию чрезвычайной ситуации»: http://www.internationalfuturesforum.com/s/223.

Если мы действительно хотим стать хорошими предками, то первоочередная задача – заполнить эту зияющую пустоту. Данная книга является именно такой попыткой, предлагая шесть концептуальных и практических способов культивирования долгосрочного мышления. Вместе они создают необходимый интеллектуальный инструментарий для борьбы с нашей одержимостью текущим моментом.

Я сосредоточился именно на этих шести способах, поскольку глубоко убежден, что идеи имеют решающее значение. Я согласен с Гербертом Уэллсом – наверное, самым влиятельным из футурологов – в том, что «человеческая история – это, по сути, история идей». Именно доминирующие идеи формируют направление развития общества, определяют, что реально, а что нет, что возможно, а что невозможно. Конечно, такие факторы, как экономические структуры, политические системы и технологии, играют жизненно важную роль, но при этом не стоит недооценивать и силу идей. Вот лишь некоторые из идей, которые оказали на нас колоссальное влияние: то, что Земля является центром Вселенной; то, что в первую очередь нами движут корыстные интересы; то, что люди не являются частью природы; то, что мужчины превосходят женщин; то, что спасение – это Бог (капитализм, коммунизм). Не важно, как мы назовем эти идеи – мировоззрениями, ментальными структурами, парадигмами или установками, – все они определяли ход развития цивилизаций [13] . В нынешний исторический момент одной из господствующих идей является краткосрочное мышление, или вера в примат настоящего, и нам как можно скорее необходимо бросить ей вызов.

13

Обзор этих теорий социальных изменений сделан в моем докладе «Как происходят изменения: Междисциплинарные перспективы человеческого развития» ('How Change Happens: Interdisciplinary Perspectives for Human Development', Oxfam Research Report (Oxfam, 2007)).

Музыкант и культуролог Брайан Ино осознал важность этого вопроса еще в 1970-х гг. и тогда же ввел понятие «долгое настоящее» (long now). Он обратил внимание на то, как много людей ограничиваются «кратким настоящим», в котором «настоящее» означает секунды, минуты или максимум несколько дней. Результатом этой культуры краткосрочности стало безразличие к будущим поколениям, которым пришлось столкнуться с массой новых угроз – от экологического коллапса до последствий гонки вооружений. «Наша эмпатия простирается во времени не слишком-то далеко вперед», – написал Ино. В качестве антидота он призывал расширить осознание настоящего на сотни и даже тысячи прошедших и будущих лет, что, в свою очередь, должно раздвинуть горизонты нашего нравственного зрения [14] . Эта книга предлагает основу для создания цивилизации «долгого настоящего» – цивилизации, которая преодолеет колониальный менталитет порабощения будущих поколений настоящим.

14

Brian Eno, 'The Big Here and Long Now', Long Now Foundation, San Francisco (2000).

Вот уже более десятилетия мои исследования и статьи на тему эмпатии сосредоточены на том, как в современном мире люди из разных социальных слоев могут разделять чувства и взгляды (это явление называется когнитивной или перспективной эмпатией). Но еще дольше меня занимает другая, куда более серьезная проблема: как установить личную эмпатическую связь с будущими поколениями, с людьми, с которыми нам не суждено встретиться и чью жизнь мы едва ли можем себе представить? Другими словами, как научиться сопереживать не только в пространстве, но и во времени? Эта книга посвящена исследованию данного вопроса. За три года работы над ней я пришел к выводу, что эмпатия – не единственный мост, который необходимо протянуть в будущее, чтобы усилить наше нравственное видение во времени. Не менее важную роль играют и другие, связанные между собой концепции, такие как межпоколенческая справедливость и отношение коренных народов к проблеме глобального управления. В результате получилась книга, представляющая собой междисциплинарное путешествие в диапазоне от этики и антропологии до новейших исследований в области нейробиологии, концептуального искусства и политологии. Проведенный анализ широкого спектра социальных, экономических и культурных аспектов по понятным причинам во многом ограничивается моим собственным социальным положением, поэтому местоимение «мы», встречающееся в тексте, в основном

относится к экономически обеспеченным жителям западных промышленно развитых стран, известных также как глобальный Север.

Перетягивание каната времени

В ХХ в. национально-освободительную борьбу было принято вести с применением оружия. Межпоколенческая освободительная борьба XXI в. – это столкновение идей, принявшее форму титанического состязания за время. На одной стороне находятся шесть факторов краткосрочного мышления, которое ведет к краху цивилизации, на другой – шесть способов мыслить долгосрочно, открывающих путь культуре дальних временных горизонтов и ответственности за будущее человечества.

Шесть способов развития долгосрочного мышления, подробно рассмотренные в части II книги, представляют собой набор фундаментальных взглядов, убеждений и идеалов, которые, по сути, являются базовыми когнитивными навыками хорошего предка. Они делятся на три кластера. Представление будущего основано на смирении перед глубоким временем и выработке трансцендентной цели для человечества. Забота о будущем требует философии наследия и чувства межпоколенческой справедливости. Планирование будущего за пределами нашей собственной жизни – это навык, вытекающий из соборного менталитета и холистического прогнозирования. Любой из этих кластеров, взятый отдельно, недостаточен для долгосрочного революционного преобразования человеческого разума. Но вместе – и при достижении критической массы практикующих их людей и организаций – их синергия способна открыть новую эру долгосрочного мышления.

Хотя факторы нашей недальновидности, которые будут всплывать на протяжении всей книги, представляют серьезную силу, это еще не гарантирует им победы в перетягивании каната времени. Вопреки распространенному мнению долгосрочное мышление является одной из величайших способностей нашего вида, до сих пор остававшейся в тени. Мы думаем не только быстро и медленно, как это показал Дэниел Канеман, но также краткосрочно и долгосрочно. В наш мозг вшита способность думать и планировать далеко вперед. Эта способность сделала возможными многие грандиозные проекты: строительство лондонской канализации после Великого зловония 1858 г., программу государственных инвестиций «Новый курс» Франклина Рузвельта, самоотверженную борьбу против рабства и за права женщин и т. д. В дальнейшем мы убедимся, что именно этот секретный эволюционный ингредиент придает шести способам долгосрочного мышления потенциал и силу.

Каким образом переход к долгосрочному мышлению может вылиться в действия, меняющие контуры истории? Этот вопрос подробно рассмотрен в третьей части книги на примере историй первопроходцев – назовем их «повстанцами времени», – которые уже сейчас, вооружившись шестью способами думать на перспективу, ведут борьбу с повсеместной близорукостью современного мира. Среди них волонтеры движения «Школьная забастовка за климат», возглавляемого юной шведкой Гретой Тунберг, члены таких организаций, как британская «Сопротивление вымиранию» (Extinction Rebellion) и американская «Доверие наших детей» (Our Children's Trust), участники радикального движения за регенеративную экономику, сторонники гражданских собраний от Испании до Японии и многие другие.

* Выражение «соборный менталитет» (англ. cathedral thinking) в русской религиозной и философской традиции имеет значение, связанное с христианским мироощущением и культурной идентичностью. Здесь и далее автор понимает под этим термином особый менталитет, который был присущ строителям соборов, часто возводившихся на протяжении нескольких человеческих жизней и спланированных так, чтобы простоять много веков. – Прим. пер.

Им противостоят грозные оппоненты, в том числе те, что пытаются использовать долгосрочное мышление в корыстных целях. Особенно ярко это проявляется в финансовом секторе. Как однажды с гордостью заявил бывший глава инвестиционного банка Goldman Sachs Гас Леви, «мы жадны, но жадны в долгосрочном, а не в краткосрочном плане» [15] . Более того, повстанцы времени уже столкнулись с суровой реальностью, обнаружив, что целый ряд фундаментальных принципов общественного устройства, от государств и представительной демократии до потребительской культуры и самого капитализма, больше не соответствуют эпохе, в которой мы живем. Казалось бы, эти концепции и институты были изобретены не так давно, несколько столетий назад, но по геологической временной шкале это было еще в голоцене – эпохе стабильного климата, длившейся около 12 000 лет, в течение которых человечество процветало, а планета могла в значительной степени справляться с экологическим эффектом материального прогресса, издержками и рисками новых технологий, а также напряжением, вызванном ростом населения. Но этот период позади: прямо сейчас мы переходим в антропоцен – новую эру, в которой человек создает нестабильную планетарную систему и угрозу экологической катастрофы [16] .

15

Charles D. Ellis, The Partnership: The Making of Goldman Sachs (Penguin, 2009), pp.177–180.

16

John Dryzek, 'Institutions for the Anthropocene: Governance in a Changing Earth System', British Journal of Political Studies, Vol. 46, No. 4 (2014): pp. 937–941.