На 127-й странице
Шрифт:
Нападения, похищения. Данная опасность похожа на предыдущую. Также надо находиться рядом. Тоже надо уметь дать отпор. Кроме, того, наверное, надо следить за окружением мисс Одли. Возможно, такие «опасности» требуют подготовки, и кто-то подозрительный обязательно будет крутиться рядом с ней.
Различные опасности, в результате которых мисс Одли не сможет продолжить путешествие? Список таких опасностей достаточно широк.
Болезнь. Надо познакомиться с судовым врачом, а в дальнейшем всегда знать, куда можно обратиться за врачебной помощью. Наблюдать за ней: цвет лица, сопли, кашель, наличие аппетита.
Опоздала на поезд (пароход и т. д.). По прибытии сразу же собирать информацию о возможных
Влюбилась в «принца», прекратила кругосветное путешествие, уехала в путешествие свадебное. Маккелан говорил, что ему надо, чтобы мисс Одли благополучно совершила кругосветку. Значит – никакого свадебного путешествия до окончания выполнения поручения редакции. Но как бороться с этой опасностью, пока не знаю.
Я закрыл блокнот и вместе с блокнотом закрылись и мои глаза.
Самый неприятный вопрос был в том, почему, с поручением сопровождения мисс Одли, Маккелан обратился ко мне? Судя по эмоциям Деклера, Маккелан ему не нравился. Как, впрочем, и мне. Какой-то слишком крученный, а строит простачка. Бухгалтера он, видите ли, боится.
Почему я не поверил в честность намерений Маккелана? В то, что он действительно считает, что для данного поручения нужен именно я со своим благородством? Не знаю. Как-то все ненатурально. Проще и дешевле было бы найти в своем окружении бывалого немолодого моряка, дать ему четкие инструкции, мотивировать премией в случае успешного завершения путешествия. Нет, надо было приглашать на эту работу английского лорда!
Еще Маккелан проговорился, что пару дней назад узнал, что я приехал в город. Значит мой приезд его как-то заинтересовал? Потом, что у них было с Деклером во время войны, то что надо забыть? Ну, и, конечно, эмоции Деклера. А еще взгляд Маккелана, когда я быстро пожал протянутую им руку. Так что, скорее всего, у Маккелана есть еще какая-то цель, с которой он отправил меня вслед за мисс Одли. Что мне делать в такой ситуации? Прибыть в Японию и пусть мисс Одли идет своим путем, а я попробую пойти своим? А если я все это выдумал? Получится, что взял деньги, дал обещание и оставил бедную женщину без защиты? Нет, пока не буду принимать окончательного решения. До Йокогамы не меньше двух недель пути. За это время, что-нибудь придумаю.
Я не заметил, как задремал.
– Сэр! Мистер Деклер!
Кто-то осторожно тряс меня за плечо. Я открыл глаза и увидел Гила, стюарда, который показывал мне каюту.
– Сэр, уже 7 вечера. Капитан приглашает вас на ужин.
– Спасибо, Гил. Прекрасная новость! Покажи еще раз, в какую сторону двигаться?
– Прошу сюда, сэр.
Сцена 33
Бруно Эспозито тяжело поднимался на третий этаж редакции «Нью-йорк пост». Каждый раз, когда ему приходилось это делать, он ругал себя за каждый кусок пиццы, который он, запивая пивом, съедал на ночь. «Ты можешь уехать из Италии, но Италия никогда не уедет из тебя». Его друг и нынешний босс, Джозеф Эпштейн, частенько вспоминал это изречение и подсмеивался над Бруно. «Ты можешь распрощаться с голодным детством, но голодное детство никогда не распрощается с тобой». Потеряв родителей, помотавшись в детстве по улицам и закоулкам Нью-Йорка и вдоволь поголодав, Бруно приобрел одну пагубную привычку. «Видишь пищу, надо ее съесть, не откладывая на потом». Потому что это «потом» может не наступить.
В дверях кабинета главного редактора Бруно столкнулся с выходящим корреспондентом.
– Не перепутай! 9 часов 45 минут 7 секунд! – Это вслед корреспонденту кричал хозяин кабинета Джозеф Эпштейн.
– Привет, старый еврей, – сказал Бруно, тяжело опускаясь в кресло в углу кабинета.
– Привет, старый
Бруно было 39 лет, Джозефу – 41, а приветствие «старый еврей, старый макаронник» было их обычным приветствием. Познакомились они давно, на судне, на котором их семьи перебирались из Старого света в Новый. Потом в Нью-Йорке их пути разошлись, чтобы вновь пересечься 6 лет назад. Джозеф создавал свою газету «Нью-Йорк пост» и с радостью взял Бруно свои заместителем, невзирая на его криминальное прошлое и, чего уж там лукавить, полукриминальное настоящее. Постепенно так сложилось, что Бруно стал разгребать в газете все возникающие конфликты с внешними организациями: типография необоснованно задирает цены, арендодатель не хочет продлевать аренду, мэрии не понравился заголовок передовицы, журналист перепродал материал конкуренту и так далее. Джозеф был ему за это благодарен и целиком погрузился в творчество, если творчеством можно было назвать целенаправленную политику газеты на поиск и издание горячих новостей и сенсаций. С таким «товаром» случались проколы. Но выигрышных материалов было все равно больше. Тираж газеты рос как на дрожжах. У жителей Нью-Йорка стало привычкой начинать день с «Нью-Йорк пост». Не прочтешь – можешь пропустить что-то важное, не о чем будет поговорить с друзьями, поддержать разговор со знакомой дамой.
Так они друг друга и дополняли. Худой еврей, с университетским образованием и толстый, макаронник, со своими уличными «университетами». Они могли себя называть как угодно. Те десять дней на судне, везущим людей из прошлого в будущее, сроднили их навсегда.
– Как все прошло? – спросил Бруно, раскуривая сигару.
– Хорошо, – ответил Джозеф. – Пароход отчалил в 9 часов 45 минут 7 секунд. Лично засек. Завтра будет в номере. Вот рисунки. Посмотри.
Он пододвинул поближе к краю стола пачку черно-белых рисунков. Бруно кряхтя выбрался из кресла и стал рассматривать рисунки.
– До этого помощник мэра сказал пару слов, – продолжил Джозеф. – Народу было много. Наши друзья-конкуренты так суетились и сверкали вспышками, что можно было подумать, что это они, а не мы, отправляют свою корреспондентку в кругосветку.
– Ну, это нам на руку, – пыхнул дымом Бруно. Он уже вернулся в кресло.
– Представляешь, Ева взяла с собой только небольшой саквояж, – переменил тему Джозеф. Он вышел из-за стола, достал из книжного шкафа бутылку и два стакана. – Давай, выпьем за ее успешное путешествие.
– Надеюсь, что ты положил ей деньжат в этот саквояж. – Бруно взял протянутый ему стакан. – Наша Ева – крутая бабенка. Уверен, что с ней будет все хорошо.
– Что-то я твоего человека не видел? – глотнув виски, спросил Джозеф.
– А должен был? Я же не «громилу» посылаю, а «живчика», – засмеялся Бруно. – Ты не увидел, не увидят и другие. Опытный и проверенный человек. Где надо подмажет, где надо и подтолкнет, а ты и не заметишь. Ха-ха.
– Это хорошо, потому что мы пишем, что она путешествует в одиночку.
– А что там у «Метрополитена»?
– Вчера стартовали. Маккелан своего не упустит. Тот еще старый лис.
– А им то зачем это нужно?
– А нам зачем?
– Ну, – Бруно глотнул из стакана. – Ева пишет, мы печатаем, люди раскупают наш тираж, рекламодатели с радостью отстегивают денежки. Есть на что выпить виски.
– Ты забыл сказать «каждый день». Мы каждый день пишем о путешествии. И старый хитрец Маккелан этим решил воспользоваться. Его «Метрополитен» выходит один раз в месяц и здесь на востоке пока не очень известен. А теперь, как только мы или какая-нибудь другая газета напишет про Еву, про ее путешествие, тут же у читателя появится вопрос «А как обстоят дела у другой женщины, редактора «Метрополитена», которая тоже едет вокруг света?»