На аптекарском острове
Шрифт:
— Порядок! — крикнул Клочик.
Я спустился вниз. Портфель при падении раскрылся, и все тетрадки Клочика высыпались в грязную лужу. А когда я надевал пальто, то заметил, что правая штанина у меня порвана.
— Порядок, — повторил я и, собрав мокрые, грязные тетрадки Клочика, побежал в школу.
На второй урок я все-таки опоздал. Наверное, я произвел неплохой эффект, когда запыхавшись ввалился в класс, весь измазанный ржавчиной, с порванной штаниной и с двумя портфелями в руках.
— Вот, — сказал я
Валентина Сергеевна схватилась за сердце:
— Боже, что с ним?!
— Да вы не волнуйтесь, пожалуйста. Все в порядке. Он жив. Только прийти не смог. Его Графиня на старый замок закрыла.
— Какая графиня, какой замок? Что ты несешь?!
— Ну, соседка его. Вот он свой портфель из окна и выбросил. То есть, не выбросил, а на веревочке спустил.
И я кое-как объяснил, что произошло. Без подробностей, конечно. Валентина Сергеевна успокоилась, села за стол и сухо сказала:
— Очень интересная история. Что ж, раз ты такой верный друг, то, пожалуйста, к доске. Будешь отвечать за двоих.
Но как можно собраться с мыслями после такого сумбурного утра?
Глава 5. Семейный альбом
После уроков, злой и голодный, я направился к Клочику. Дверь мне открыла Клавдия Александровна. «Уже смылся, паразит, — подумал я. — Я портфель его проклятый таскаю, двойки из-за него получаю, а он…»
— Здрасьте, Клавдия Александровна, — рявкнул я. — А Вити разве нет?
— Дома, дома. Заходи, голубчик. Мы как раз тебя поджидаем, — заговорила Графиня. — Я ужасно перед вами виновата. Это ж надо — запереть Виктора в квартире! Какая чудовищная рассеянность. Ну, ничего, я обязательно пойду в школу и все объясню вашим педагогам.
Говоря это, она провела меня на кухню, где я увидел такую картину: за столом, уставленным чашками, банками с вареньем, тарелками с вафлями и сухарями сидел Клочик. Физиономия у него была такая довольная и счастливая, что, казалось, он сразу поглупел на пять лет. Напротив от обалдевшего от счастья Клочика, ловко уплетая вишневое варенье, сидела Ленка Ворожева.
— Семеро с ложкой, один с сошкой! — сказал я, плюхнув портфель Клочика прямо ему под нос, чуть не опрокинув банку с вареньем.
— А, Леш, привет, — рассеянно ответил Клочик. Ну, конечно! Ему было не до меня!
— Садись, Алеша, садись, — засуетилась Клавдия Александровна. — Сейчас мы тебе — чайку. Варенье бери.
— Ленка, а ты чего не в школе? — спросил я. — Ну, этому трубадуру повезло — его заперли. А ты-то чего?
— А я болею, — вызывающе ответила
— А почему же ты с ангиной по улицам шастаешь?
— А у меня в легкой форме.
— Так ангина же заразная болезнь!
— Боишься — можешь уйти. Тебя никто не держит.
От такой наглости я даже дар речи потерял и только и смог, что посмотреть на Клочика. Но от него в тот момент проку было мало. Клочик сидел и млел, глядя Ленке в рот. Я уж и впрямь хотел уйти, но тут вмешалась Графиня. Она поставила передо мной чай и заговорила:
— Алеша, голубчик, я надеюсь, у тебя не было неприятностей? Я никак не могу успокоиться.
— Ничего, обошлось, — зло сказал я.
— И тебе не поставили нотабену?
— Чего, чего не поставили?!
— Ах, прости, голубчик! — Клавдия Александровна всплеснула руками. — В последнее время у меня ужасно работает голова. Сегодня я даже трамвай назвала конкой. А нотабена — это раньше так в гимназиях называли замечание.
— Нет, не поставили, — сказал я. — Два шара вот по русскому зарисовали.
— Прости, что зарисовали?
— Ну, двойку поставили.
— Какой ужас! Нет, я обязательно пойду к вашим педагогам и все-все объясню. Неужели в теперешних школах не понимают, что важны не баллы и не спряжения латинских глаголов, а важно…
— Нравственное воспитание, — вставил я. — Нет, они этого не понимают. Куда им. У меня даже есть подозрение, что они не знают, что такое Песталоцци.
— Кто такой, — поправила меня Графиня.
— Вот именно, — сказал я. — Да вы, Клавдия Александровна, не волнуйтесь. Перебьемся. Виктор меня на буксир возьмет. Вы его только почаще запирайте. Он тут романсы сочинять начнет. Из жизни трубадуров.
Но Клочик на мои иронические слова — ноль внимания. Он видел перед собой только Ворожеву. А Ленка вдруг повернулась ко мне и, глядя на меня своими глазищами, сказала:
— Мне кажется, Нечаев, что почаще запирать надо тебя. Уж больно ты злой.
Честное слово, если б Ленка не была девчонкой, я бы в тот момент встал и дал бы ей как следует!
А Клочик, видно, почувствовав мое настроение, вдруг встрепенулся и закричал:
— Идея! Гениальная идея! Сейчас я вас всех сфотографирую. Это будет исторический кадр!
— Прекрасная мысль, — подхватила Клавдия Александровна. — Вы не представляете, как я любила в молодости фотографироваться. Конечно, в то время это было целое событие. К нему готовились как к празднику. Но Виктор, что же ты заранее не предупредил? Я ведь совсем не подготовилась!
— Мне тоже нужно причесаться, — сказала Ленка и удалилась вместе с Графиней.
— Не забудь выщипать брови! — крикнул я ей вдогонку.
— Леха, ну чего ты все время к Ленке придираешься? — насупившись, сказал Клочик.