На балу удачи
Шрифт:
Когда он меня обнимает нежно,
Вся жизнь моя - в розовом свете...
Когда песня была готова, пришлось искать кого-либо, кто бы мог ее зарегистрировать в SACEM, ибо сама я этого сделать не могла.
Я обратилась к Маргерит Монно. Она посмотрела на меня с огорчением:
– Надеюсь, ты не собираешься исполнять эту пошлость?
– - Я как раз рассчитывала на твою подпись.
– Неужели? Ну, знаешь, я не в восторге от этого. Я не настаиваю. Беру песню и несу к другим композиторам. Они тоже уклоняются от ответа. Один даже говорит мне:
– Ты шутишь? За последние три года ты забраковала
Я уже потеряла всякую надежду, когда наконец получила согласие на подпись от Луиги, написавшего позднее для меня "Браво клоуну". Думаю, он об этом не пожалел.
"Жизнь в розовом свете" в исполнении Марианн Мишель завоевала международный успех. Переведенная на десятки языков, и даже на японский, она много раз записывалась на грампластинки, в том числе такими артистами, как Бинг Кросби и Луис Армстронг. Общий тираж пластинок достиг колоссальной цифры - три миллиона экземпляров. Ныне она так же популярна в США, как и у нас. От меня неизменно требуют исполнить ее всякий раз, когда я бываю там на гастролях. Ее напевают на улицах. А на Бродвее есть ночной клуб "Жизнь в розовом свете" - вероятно, единственное заведение такого рода в мире, носящее название французской песенки.
Я спела "Жизнь в розовом свете" спустя два года после Марианн Мишель.
Я счастлива, что написала эту песню для нее, счастлива, что доставила ей радость.
Но я всегда буду немного сожалеть, что не исполнила "Жизнь в розовом свете" первой.
VII
Вот уже неделя, как в нашем квартале
Все мурлычат песенку - стар и млад.
Музыку бесхитростней ты найдешь
едва ли,
И совсем простые в ней слова звучат.
Уличная песенка, озорная птица...
Кто ее придумал, кто выпустил в полет?
Ведь едва успела на свет родиться
А уже весь день в моем сердце поет...
В течение многих лет я пела лишь песни, написанные для меня Раймоном Ассо. Они становились популярны после первого же исполнения. И мне отрадно сознавать, что они не устарели и сегодня.
Достаточно, чтобы завтра кто-либо исполнил эти песни опять, как вся Франция стала бы распевать их. Наиболее популярные из них: "Я не знаю конца", "Большое путешествие бедного негра", "Мое сердце выбрало его", "Браунинг", а также песня "Париж - Средиземноморье", написанная, как и "Мой легионер", по моим личным воспоминаниям.
По дороге па юг в ночном поезде я уснула на плече красивого парня случайного попутчика. Его щека осторожно прижалась к моей, и я не оттолкнула его.
Уносил меня поезд в ночную тьму,
Мертвая любовь расплывалась в дыму,
Сердце томилось глухой тоскою...
И взяла мою руку его рука,
И я пожалела, что ночь коротка,
Сидеть бы, прижавшись к щеке щекою...
В Марселе на перроне вокзала Сен-Шарль его ожидали два инспектора полиции. Он заметил их слишком поздно. Я увидела его в последний раз в толпе, направлявшейся к выходу,- на руках его были наручники. Никогда больше я о нем ничего не слышала. И он никогда, вероятно, не подозревал, что, как и
Когда война разлучила нас, мне пришлось искать нового поэта, но заменить Ассо было нелегко. Как я уже говорила, несмотря на то, что ежегодно издаются тысячи новых песенок, хорошие авторы по-прежнему редки. Беранже заметил это задолго до меня. "Отнюдь не для того, чтобы превознести свои заслуги, я хочу сказать, что хороших драматургов всегда больше, чем превосходных авторов песен". Эта истина столь же актуальна сегодня, как и в прошлом веке, я говорю это с полным знанием дела.
Погоня за авторами нередко бывала утомительной, но фортуна неоднократно улыбалась мне. Так, мне даже не пришлось искать Мишеля Эмера. Он сам явился ко мне, причем при любопытных обстоятельствах, о которых стоит рассказать.
Мне случалось встречаться с ним несколько раз до войны в коридорах "Радио-Сите". Я находила его очень приятным молодым человеком. Блестящие умные глаза за огромными стеклами очков, улыбка, открывающая чудесный ряд белых зубов, остроумная речь и, наконец, отнюдь не обычная для работающих на радио и в кино вежливая манера обращения - таков был Мишель Эмер. Я знала, что он талантлив. Однако его стихи, в которых говорилось о голубом небе, почках и цветочках, хотя и были красивы и очень модны тогда, совершенно меня не устраивали.
Уже двое суток шла война. Я находилась у себя, на авеню Марсо, когда мне сказали, что пришел Мишель Эмер с песней, которую непременно хочет мне предложить. Я велела передать, что не могу его принять, так как, еду на репетицию. Он настаивает, и я узнаю, что он мобилизован и в полночь уезжает с Восточного вокзала на фронт. Не выслушать его теперь невозможно. Я соглашаюсь уделить ему немного времени, но предупреждаю сразу:
– Капрал Эмер, даю тебе десять минут.
– Мне столько и не надо. Он сед за рояль и сыграл "Аккордеониста".
Хороша девчонка собою!
И к тому же не дремлет она,
От клиентов не знает отбою,
И кубышка до крышки полна...
Превосходный пианист, Эмер плохо пел. Но я слушала с комком в горле. Он не начал еще второго куплета, как я уже решила, что первой исполню эту песню, которую еще минуту назад даже не хотела слушать.
Льется музыка - танец "ява"...
Только ей не до танцев, право,
Она даже не смотрит вокруг,
А стоит с музыкантом рядом
И следит восхищенным взглядом
За игрой его нервных рук...
А совсем в конце, после третьего куплета, следует необыкновенная, если не сказать "гениальная", авторская находка. Музыка продолжается до тех пор, пока измученная бедная девушка не в силах уже сдержать свой крик:
Перестаньте! Не надо играть!..
Не успел Мишель спросить, что я думаю о песне, как я сказала:
– Повтори!
Он сыграл "Аккордеониста" второй раз, затем третий.
И продолжал играть еще. Он пришел ко мне в два часа дня, я отпустила его в пять утра. Теперь я знала песню наизусть и хотела исполнить ее в "Бобине", где дебютировала в тот же вечер. Мишель пошел со мной на репетицию и присутствовал на премьере... Он присоединился к своей части с опозданием на три дня.