На балу удачи
Шрифт:
Газеты высоко оценили режиссуру Раймона Руло, они восхищались декорациями Лин де Нобили, изящной музыкой Маргерит Монно, расточали похвалы исполнителям - "новичкам" Роберу Лаиуре и Эдди Константину и другим - забавной Марселле Пренс и элегантному Говарду Вернону. Я получила свою порцию комплиментов. Мне хочется привести лишь отрывок из рецензии, написанной бывшим директором "Одеона" Полем Абрамом:
"Всемирно известная певица Эдит Пиаф могла и дальше продолжать славную карьеру, идя по легкой стезе достигнутого успеха.
Она пожелала сделать большее и смело пошла на вираж, который для многих мог бы
В этой метаморфозе больше всего поражает удивительная правдивость интонаций и разнообразие выразительных средств новой актрисы. Мы знаем Эдит Пиаф - певицу с полным печали тембром голоса. Его низкие, удивительно чувственные интонации словно призывают к любви и заглушают стоны отчаяния. Мы и не подозревали об ее одаренности, которая так разнообразно проявилась в "Маленькой Лили". Без всякого видимого труда нарисовала она нам самые различные оттенки характера своей героини".
Как это ни покажется странным, оговорки касались самой пьесы.
Автора упрекали просто-напросто в том, что он не написал нового "Жана-с-Луны" или нового "Домино"! Никто не обратил внимания на то, что он и не стремился в такие выси, что придуманная им интрига была очень ловко закручена и отлично доведена до развязки.
Вокруг героини, девочки на побегушках, парижского воробья с вечной песней на устах и открытым сердцем, он построил рассказ о любви, усложненной сведением счетов между гангстерами. Все вместе это было счастливым сочетанием "Черной серии" и "Розовой библиотеки" и, как кто-то написал, поданное со свойственной Ашару иронией, представляло собой коктейль, где юмор и душевное волнение составляли приятную и легкую смесь. Были в пьесе очаровательные сцены, полные остроумия реплики, интересный диалог. А также очень ловко введенные Марселем Ашаром прелестные песенки. Большего публике и не нужно было!
Критики проявили повышенную требовательность. Они непременно хотели найти в пьесе как раз то, что Марсель Ашар никогда не собирался в нее вкладывать. А именно - драму непонимания. Одни из них, признавая, что провели в "ABC" прекрасный вечер, спорили сами с собой и задавали вопросы относительно жанра произведения. Была ли это музыкальная комедия, как утверждалось в программе? Или оперетта? Или еще что-то? Смешные споры! Публике не было до всего этого никакого дела. Что касается Марселя Ашара, он тихо посмеивался. Он навсегда останется человеком, который на просьбу одного искусствоведа определить свою драматургическую систему ответил так: "Драматургическая система? Понятия о ней не имею!" Его правилом было всегда нравиться зрителю. "Маленькая Лили" нравилась, и это было для него главное.
Как бы вы ни называли "Маленькую Лили" - музыкальной комедией, опереттой, фантазией с куплетами,- она с успехом шла на сцене в течение семи месяцев подряд. Спектакли были прерваны автомобильной катастрофой, которая вывела меня из строя на много недель. Впрочем, я думаю, что сценическая жизнь "Маленькой Лили" не кончилась. Я надеюсь еще сыграть эту пьесу на одной из парижских сцен - почему бы снова не в "ABC", возглавляемом теперь Леоном Леду?
– И снова спеть там полные оптимизма куплеты "Завтра
Завтра настанет день!..
Кажется, рухнуло все, но все начинается снова.
Завтра настанет день!
Любовь умерла, отцвела, но любовь начинается снова.
Славный парень придет, и каштаны начнут цвести
Завтра,
Он придет, и весну для тебя принесет в горсти
Завтра,
И звон колокольный в небо взлетит голубое
Завтра,
И месяц новый, месяц медовый взойдет над тобою
Завтра,
От сегодняшней грусти не останется даже следа,
Ты будешь смеяться, любить и страдать - всегда,
всегда. Завтра настанет день!
Завтра!
XV
Я возвращалась в Париж после одиннадцатимесячных гастролей в США и странах Латинской Америки.
Во время первых поездок мне доставляло удовольствие скакать из Нью-Йорка в Голливуд, из Лас-Вегаса в Чикаго, а из Рио-де-Жанейро в Буэнос-Айрес. Теперь же я довольно быстро начинала скучать по дому. Мне буквально приходилось заставлять себя выполнять длинный график поездки, тщательно разработанный Луи Баррье.
Во время гастролей я, разумеется, знакомилась с новыми людьми, завязывала дружеские отношения, но долгая разлука с Францией, с Парижем была для меня пыткой, медленной агонией. Воздух Парижа не заменить ничем...
Очень часто во время этого добровольного изгнания мы с Робером Шовиньи, моим бессменным дирижером вот уже на протяжении тринадцати лет, вспоминали то или другое место Елисейских полей, улицу Марэ, уголок Больших бульваров. Тем самым мы стремились хоть как-то сохранить связь с нашим городом, остаться верными ему па чужбине. Это был также способ бороться со смертельной тоской по родине.
Нам помогали бороться с ней также и исполняемые каждый вечер песни. Самые запетые из них звучали в эти грустные минуты словно заново, и, как при первом знакомстве, открывали мы для себя их текст или хватающую за сердце мелодию. Эти песни олицетворяли для нас Францию, они были для нас самим Парижем.
И вот наконец-то мы возвращаемся домой. Аэропорт Орли. Внешние бульвары. Моя квартира на бульваре Ланн, толпа друзей и мои неизменные наперсники правда, менее многочисленные, чем прежде. Дело в том, что я всегда делала различие между друзьями и наперсниками. Я охотно разговариваю с друзьями, но секретов у меня нет только от наперсников. Естественно, я всегда производила среди них отсев! Им я могу все рассказать: меня никогда не предадут. И это тоже одна из радостей моей жизни.
Но я отвлеклась. Орли... Бульвар Ланн. Мой старенький рояль был на своем месте и очень скоро начал покрываться горами нотных рукописей. Ибо, предвидя свое возвращение, я попросила моих авторов написать новые песни. В этот день рядом со мной была и моя талантливая Маргерит Монно. В мое отсутствие она написала прелестную музыку к "Нежной Ирме".
– Маргерит, прочти это...
И я передаю ей поэму Мишеля Ривгоша "Зал ожидания".
– Маргерит, послушай это...
И в комнате звучит музыка "Толпы", поразившая меня во время пребывания в Южной Америке. Я хотела исполнить эту песню сама.
Муж Маргерит, превосходный певец Поль Пери, прослушав пластинку, тотчас попросил:
– Эдит, поставь еще раз...
Маргерит в восхищении закрыла глаза, и я услышала, как она прошептала:
– Вот это я бы хотела написать сама...