На берегах Альбунея
Шрифт:
Когда случалась засуха, лесной ключ иссякал, – весталкам приходилось ходить за водою к более полноводному источнику, который находился почти у самого озера, низвергаясь в его пучину, как стрела, стремительно и бурно, с высокой горы, причем его русло преграждало путь к озерному берегу, не совсем безопасное по его ширине и глубине, для переходящих.
Стояло весеннее, равноденственное время, (Март) месяц Марса-Градива, бога войны и всяких раздоров. Долго было ненастье с беспрестанными грозами и ливнями, производившими полноводье в горных ручьях альбанских лесов.
Сильвия,
Но вот настали чудные весенние дни.
Аисты прилетели в старое насиженное гнездо на соломенной крыше хижины весталок. Журавли кричали, перекликались в приозерном болоте, собираясь отлететь на север. Лесные луговины запестрели всевозможными цветами.
Утро только что начиналось; вдали над озером уже алела заря, но под темными сводами старого леса было еще довольно темно. Был час, когда сладкая истома всевозможных мечтаний наиболее сильно ласкает, манит, влечет неизвестно куда, к кому, к чему, молодое сердце девушки.
Сильвия взялась идти за водою вместо старухи, потому что ей хотелось прогуляться в лесу после нескольких дождливых дней, проведенных в хижине.
Старуха стряпала; Мунация оправляла неугасимый огонь; Сильвия, взяв два кувшина, отправилась к ручью.
Когда умом юного существа овладеет какая-нибудь идея, ему все кажется не таким, как всегда: Сильвии хотелось гулять; поэтому и вода в ручье показалась ей отчего-то мутной, грязной...
Птички так хорошо пели на заре... девушку тянуло вдаль, на новые места или хоть, по крайней мере, домой, к отцу и подругам, тем сильнее, что она слышала о переселении отца из альбунейской усадьбы в другой поселок, к Яникулу, где он выстроил хороший новый дом.
Сильвия пошла вдаль, к озерному потоку, с минуты ва минуту сильнее очаровываясь роскошью природы. Солнце еще не взошло, когда юная весталка проникла вглубь лесных дебрей, в ущелье, разветвлявшееся среди гор по разным направлениям, – и к озеру, и к Альбе, и на Север, где можно было пройти к области марсов или, повернув вдали на запад, попасть к рамнам на берега Альбунея. Из этих разветвлений горного ущелья лишь одно было непроходимо, – то, откуда стремительно летел глубокий и широкий поток, низвергавшийся дальше в пропасть, а из нее в озеро.
Поток яростно бушевал, налетая на громадные каменные глыбы, образовавшиеся в его русле от когда-то скатившейся лавины; эти камни нагромоздились силою напора воды один на другой таким образом, что походили на небольшую скалу, во всякое время способную обрушиться на дно потока.
ГЛАВА ХХХ
Обычай умыкания невесты
Поднявшись легкими шагами по каменистой тропинке к озерному потоку, Сильвия, зачерпнувши воды, стала любоваться торчащею скалою, которая от давности обросла ползучими растениями и цветами в наносной почве промежутков между нагроможденными камнями так густо, что казалась цельною глыбой горной породы, которую никакая сила не повалит. Ее причудливые очертания силуэта в сумраке утренней зари имели форму медведя, стоящего на задних лапах среди потока, как бы смеясь над его стараниями размыть несокрушимое подножие древней лавины.
Медведь-скала точно смотрела на Сильвию, точно манила ее к себе, приглашала взобраться на ее плечи к круглому камню
Сильвия много раз прежде лазила на скалу потока, полезла и теперь.
Полюбовавшись несколько времени на знакомую, но по случаю ненастья долго не виденную, картину далекой местности, девушка увидела мужскую фигуру, лежавшую в густой траве по ту сторону потока. Этот человек, очевидно, не знаком с местностью Немуса, чужестранец; он не мог прийти сюда пешком, в обход по берегу озера, потому что болото преградило бы ему путь; он мог только приплыть сюда по озеру в челноке, или вернее, верхом на бревне, как там делали на скорую руку все. Он вышел на берег, должно быть, в такое время, когда уже стемнело под густой тенью деревьев леса до такой степени, что он побоялся переходить вброд незнакомый ему поток до рассвета, а рубить дерево для устройства перекладины не хотел, чтобы не привлечь людей сюда стуком, необычным в заповедном священном месте. Он улегся и заснул на берегу потока, отложив переправу до рассвета.
Что ему тут нужно? Почему соблюдена такая осторожность, таинственность? – Сильвия, несколько лет не видевши мужчины, кроме одного Мунация, с любопытством вглядывалась в лежащую фигуру с черной, кудрявой головой, лица которой не видно, и сначала ей показалось, будто это ее отец, но потом фасон соломенной шляпы, лежавшей подле спящего, его посох с резными орнаментами, покрой одежды, – все это вспомнилось Сильвии, как виденное не на отце, а у кого-то другого, тоже близкого, милого, хоть и чужого, оставившего тоже светлые воспоминания времен ее детства, как один из добрых людей, гостивших у Нумитора и Проки, сидевших у их очага.
Это марс, давно не виденный жених, возмужавший, превратившийся в силача и красавца, молодой вождь горцев.
Сильвия догадалась, зачем он пришел, и не могла оторвать взоров от спящего, любуясь всеми пустяками его одежды, – и выпуклыми, металлическими пуговицами и вышитым кожаным поясом и ремнем с дорожной сумкой, подложенной под голову, и ровно дышащею молодою, сильною грудью, и красной, из совершенно незнакомой в Лациуме, заморской чужеземной материи, туникой, из-под которой видны крепкие ноги, обутые в сандалии с особенными, широкими ремнями, пеленавшими всю голень до колена.
Грезы воспоминаний о временах детства пестрым роем вторглись в голову скучающей девушки: ее темно-карие глаза заискрились радостью, как у мучимой тоскою по родине, при виде человека и вещей, напоминающих родной дом; ее щеки вспыхнули румянцем; она обдернула свою грубую холщовую тунику, сорвала, сама не зная зачем, несколько цветков с облепивших камень ползучек, и теребила их, разрывая, забыв свое первоначальное намерение сплести из них венок.
Марс проснулся, удивленно вскинул на девушку мимолетный взор, восхищенный ее развившеюся красотою, хоть и узнал ее сразу; ему стало жаль грубо стащить ее с каменной кучи; она так приветливо улыбалась ему оттуда, с самого верха этой маленькой скалы, вся в цветах.